Наглый роман

Я вскакиваю, моя грудь вздымается, а голова идет кругом.

Святая.

Вера.

Вонг.¹

Почему я это вспоминаю?

Сейчас не время для страстных мыслей о Хадине из всех людей. И какого черта я хочу потянуть за ниточку воспоминаний и посмотреть, куда именно она ведет?

— Я сумасшедшая. — Я бьюсь головой о стену. — Может ли этот день стать еще хуже?

Дверь с грохотом распахивается. — Ваня, у меня плохие новости!

Я вскидываю руки к небу и смотрю в потолок. — Я не это имела в виду.

Джунипер спешит в комнату, размахивая мобильником. — Я только что разговаривал по телефону со своим приятелем из муниципального офиса.

Я наклоняюсь вперед. — Что он сказал?

— Он нашел копию вашей регистрации брака.

— Регистрации б-брака? — Хриплю я.

— Вы не подписывали отказ от фиктивного брака. Вы подписали бланк для настоящего брака. Оно было подано церковью вместе со всеми другими браками, которые они заключили в тот день. Ты… — Он прикрывает рот и смотрит на меня так, словно у меня внезапно выросли два клыка и хвост. — Ты замужем. Это законно.

Пол уходит у меня из-под ног. Если бы я стояла, то, вероятно, рухнула бы. — Нет, этого не может быть.

— Разве ты не помнишь, как подписывала заявление о браке?

— Да, я имею в виду… в некоторой степени. Я уверена, что у нас должен был быть фиктивный брак. Так сказал Хадин.

— Ну, может быть, он солгал тебе.

Что-то холодное скользит у меня в животе. — Может, он и придурок, но не настолько жестокий.

— Почему ты так уверена?

— Я не уверена. — Я поднимаюсь с пола. — И в любом случае это не имеет значения.

— Куда ты идешь? — Джунипер окликает меня.

Я хмурюсь. — Разводиться.

Мощные двигатели ревут так, будто им нужно что-то доказать. Со стадиона открывается вид на гигантскую гоночную трассу с развевающимися флагами и песчаным ландшафтом.

Я иду в противоположном направлении и проскакиваю мимо двух открытых дверей. Вестибюль ипподрома оформлен со вкусом: стены в черных рамах, мягкие красные стулья, виски-бар и достаточно зелени, чтобы имитировать небольшие джунгли.

— Мисс Ваня. — Секретарша улыбается мне из-за своего стола.

Я отмахиваюсь от нее, когда она пытается встать. — Он там, наверху?

— Д-да. — Женщина чопорно складывает руки. В ее словах сквозит паника. — Но он… немного… эм…

— Занят? Я поняла. — Я захожу в лифт.

Я точно знаю, какие "занятия" нравятся Хадину. У этого человека слишком много денег и времени, чтобы их тратить.

Не могу поверить, что переспала с ним.

Не могу поверить, что забыла.

По словам всех его поклонниц, быть с Хадином ‘незабываемо’.

Я фыркаю. — Думаю, что нет.

В этот момент всплывает другое воспоминание. Хадин пристально смотрит мне в глаза. Изголовье кровати врезается в стену. Мои стоны рикошетом разносятся в воздухе.

Лифт открывается со звоном.

Я, спотыкаясь, иду налево, ударяя рукой по стене, борясь с жаром, заливающим щеки. Обрывочные воспоминания о нашей ночи в Вегасе преследовали меня неделями, но в основном они касались свадьбы в часовне.

Возьми себя в руки, Ваня.

С глубоким вздохом я игнорирую покалывание на юге и сворачиваю за поворот. Его кабинет в конце коридора.

— Хадин, — я распахиваю дверь и врываюсь в комнату, — надень штаны, потому что нам нужно… поговорить.

Пять пар глаз поворачиваются ко мне и пялятся так, словно я какое-то сверхъестественное существо.

В течение минуты я обращаю внимание на две вещи.

Первое — все эти люди одеты.

И второе — я выгляжу как сумасшедшая.

Я неуверенно моргаю. — Эм… — Может ли сейчас ударить молния и избавить меня от страданий? — Прости. Я не… Я вернусь.

— Подожди, — говорит рычащий голос из моих воспоминаний.

Я оборачиваюсь.

Мужчина, который встает со стула во главе стола, похож на ожившую дорогую скульптуру, воплощающую в себе стальное совершенство от точеной линии подбородка до полных губ. Впалые скулы, за обладание которыми мужчины-модели отдали бы свое левое легкое, доказывают, что мир абсолютно несправедлив, и в генетическую лотерею выигрывают только придурки.

Хадин медленно поднимается. Он достаточно высок, и я все жду, что его голова ударится о потолок, когда он выпрямляется во весь рост. На мне туфли для стриптиза, и мне все еще приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть на него — это несправедливое преимущество, от которого я не привыкла отказываться.

Его волосы темно-русые, безукоризненно ухоженные, но при этом плутовато распущенные, как будто он хочет, чтобы люди думали, что он не прилагает никаких усилий к своей внешности.

После Вегаса я точно знаю, как он выглядит, когда просыпается, и это в десять раз сексуальнее, чем эта ухоженная, не обнаженная версия.

Не то чтобы я хотела, чтобы он был голым прямо сейчас.

Я пас.

Никогда больше.

Суть в том, что "привилегия горячего парня" — это нечто, и у Хадина есть так много всего, что он, вероятно, мог бы захватить мир, если бы захотел.

— Ваня. — Он произносит мое имя, как песню.

Меня притягивают его глаза. Они серо-стальные. Как у волка. Тот синий цвет, который скорее загадочен, чем трепетен. Ледниковые водопады.

За исключением того, что на дне этого водопада находится пенистая и мучительная смерть.

Хадин подходит ко мне и вторгается в мое пространство, как будто у него есть все права в мире. Когда он обнимает меня за плечи, я подпрыгиваю от неожиданности.

— Останься на минутку, — шепчет он мне на ухо. Затем поворачивается к своим гостям. — Уилл, только что произошло кое-что важное. Похоже, нам придется отложить эту встречу.

— Мастер Хадин…

— Сколько раз я говорил тебе завязывать с "мастерами”. Люди косятся на меня, когда слышат это.

— Мастер… мистер Хадин, ваш отец очень четко выполнил свои инструкции.

— И ты передал эти инструкции громко и ясно, Уилл. Но, как я уже сказала, — Хадин притягивает меня ближе к себе, — произошло кое-что более важное.

Одеколон Хадина вызывает в памяти еще одно воспоминание. Мои руки на его мускулистой груди. Моя шея обвивается вокруг его шеи, когда мы оба возвращаемся в наши тела.