Нагота

Внезапно Камита остановилась, поморщилась, раз-другой повела пальцами по векам.

— Эта химия меня в гроб загонит!

— Очередная авария?

— Не авария, конец света.

— Свой платок не решусь предложить, был чистым позавчера утром.

— Ничего, обойдемся.

Бедняжка! Должно быть, она больше чем следует помазала клеем свои накладные ресницы, и теперь слипались ее настоящие. С трудом раскрыла глаза. Но они тотчас снова слиплись.

— Идемте присядем. Может, поискать воды?

— Только, пожалуйста, без пожарников. Спокойно дотанцуем. Все в порядке.

— Ну, хоть поплачьте немного.

— Вот что, спустимся к Гауе. Дайте мне руку.

После залитой огнями танцплощадки парк показался беспросветным. Вначале он двигался на ощупь, опасаясь на что-нибудь напороться. Понемногу глаза привыкли, он стал различать стволы деревьев, кусты, силуэты людей. Под ногами шелестел брусничник, возникали какие-то провалы, колдобины, лицо и грудь кололи ветки.

— Темень кромешная.

— Мне-то все едино, иду с закрытыми глазами.

— А что, если я вас куда-нибудь заведу?

— Сандр... Только попробуйте!

Ему действительно захотелось навести Камиту на ствол дерева. Но, видно, дело слишком серьезное, тут не до шуток.

— Даже не знаю, куда мы бредем.

— Постойте, сниму чулки. Хотя... Э! Пусть рвутся. Со швом теперь не в моде.

— Да уж снимайте. Зачем добро портить.

— Вы так трогательно бережливы. Ладно, сниму, доставлю вам удовольствие.

Держась за его плечо, Камита нагнулась. Блеснули голые ноги.

— Придержите же меня, или сил у вас нет? Да не за руку!

Пахнуло чем-то сладковатым, дурманящим. От этого запаха голова пошла кругом, в горле пересохло, задрожали коленки. К счастью, было темно. Его робкие объятия превратились в хватку. Он ждал, что она вскрикнет от боли, но Камита только рассмеялась придушенным смехом, продолжая возиться с чулками. Что, если поднять ее, поцеловать? Она же сама сказала...

Талия у Камиты была тонкая, он мог бы стиснуть ее в ладонях. Когда Камита смеялась, живот слегка подрагивал. Поднять бы ее, запрокинуть голову с копной душистых волос.

— А теперь бегом — марш! — крикнул он, хватая ее за руку.

Ему не хотелось бежать. Он будто прирос к земле, но чувствовал, что надо что-то делать. Он уже не сомневался, что будет целовать Камиту. Все впереди. Торопиться некуда. Он был уверен: рано или поздно это произойдет, и потому нельзя сейчас стоять на месте.

На лугу было светлее. В бледно-голубом небе мерцали редкие звезды. Тихо журча под заросшим берегом, таинственно светились воды Гауи. Камита вприпрыжку бежала по лугу, размахивая туфлями.

Он догнал ее, обнял, притянул к себе. Камита вырывалась. Без каблуков она была ему до подбородка. Оба тяжело дышали. У Камиты растрепались волосы, несколько прядок упало на лицо. Он откинул их быстрым и легким движением.

— Сандр, я ничего не вижу...

Он отпустил ее. И это было ошибкой. Рассмеявшись дразнящим смехом, она побежала к реке.

Когда он подошел к берегу, Камита уже стояла в воде. В ночной тишине, стекая с ладоней, в воду падали звонкие капли. Из парка, будто из другого мира, долетали звуки оркестра. На той стороне Гауи мигал костер рыбаков.

Между окружавшей тишиной и терзавшими его дурными предчувствиями появилось какое-то мрачное созвучие. Отступать уже некуда. Нужно идти напролом. Он поднял с земли плоский камень и пустил его по воде с таким расчетом, чтобы тот, пролетая, обрызгал Камиту.

Она вскрикнула, отскочила в сторону. Потом, зачерпнув ладонями воды, бросилась за ним. Он попробовал укрыться, забравшись на свалившуюся в реку сосну, но потерял равновесие и плюхнулся в воду. Как сквозь сон услышал глухой шум собственного падения, будто в реку бросили мешок. Вода была теплая, пахла аиром.

Откашливаясь, смеясь и фыркая, он поплыл к берегу, течение было сильное, слегка относило.

— Вот видите! Вы наказаны! Что теперь делать?

— Раки здесь водятся? Могли бы наловить.

— Напрасно храбритесь, через минуту будете лязгать зубами от холода.

— Вода теплая, парное молоко.

— Вылезайте скорей, отожмите одежду, наломаем сучьев, у меня в сумке спички.

Пока он разжигал костер, Камита куда-то исчезла. Он уж забеспокоился, не ушла ли совсем, бросив его в таком положении, но тут как раз появилась Камита с бутылкой рома. Это было очень кстати, у него действительно зуб на зуб не попадал. Просыхавшая одежда холодила тело. Костер больше дымил, чем горел.

— Стаканов нет, придется пить из бутылки. — Камита провела своей теплой ладонью по его спине. — Бррр. Труп холодный, да и только. Подойдите поближе, я вас согрею.

— Глядишь, вы себе и медаль за спасение утопающих отхватите!

— А вы себе — коклюш. Одежду выжали? Не держите близко к огню, еще загорится.

— Ничего, высохнем.

— Нате-ка вот, выпейте.

— Гениальная идея! Как сказал бы Александр Драйска: шапку наземь, каблук поверху.

Темная бутылка в руках Камиты заманчиво мерцала в бликах пламени, по телу разливалось приятное тепло. Костер наконец разгорелся, постреливая искрами.

Камита положила свои ладони ему на грудь.

Он притянул ее к себе, неловко чмокнул в губы, но потом, осмелев и ошалев от восторга, впился в них с такой силой, что его зубы столкнулись с зубами Камиты. Она у него в руках обмякла, отяжелела.

И вдруг с криком вырвалась.

— В чем дело? — Он старался казаться спокойным.

Она опять положила ладони ему на грудь и рассмеялась:

— Господи, какой непутевый! Чуть не пролил...

В левой руке она все еще держала бутылку.

— А-а! Там что-нибудь осталось? Прекрасно!

Они смеялись и целовались, губы у них пахли ромом.

12

Рядом кто-то ровно дышал, прижавшись щекой к его плечу. У него затекла рука, он хотел перевернуться на другой бок, но постель была узкая, со всех сторон на него что-то давило. Потом чужое дыхание затихло, хотя он по-прежнему ощущал на щеке тепло. Его тело переплелось с чьим-то другим телом, словно, перед тем как уснуть, они боролись или были отброшены взрывной волной.

Проснувшись окончательно, он припомнил все, что произошло. Первая мысль была вскочить с постели. Ему казалось, в любой момент сюда могут войти, обнаружить его, а если дверь заперта, начнут барабанить, поднимут скандал — комендант или кто-то из девочек.