Награда Бога

Водитель, не дрогнув ни одним мускулом, плавно стронул машину с места. Всю дорогу Леру так и подмывало спросить, что сие значит. Но при водиле ей было неудобно. Подкатив к поликлинике, Натка бросила царственно: «Ждать. Читать. Отдыхать», — опять-таки схватила подругу за руку и, не давая той опомниться, потащила по длинным коридорам.

Натка бросила Леру около какого-то кабинета, сама же рванула дверь на себя.

— Вера Николаевна, вы свободны? — Лерка услышала приглушенный голос Наткиной мамы. — А мне можно? — Опять что-то забубнило в ответ. — Пошли! — скомандовала уже Лере Натка, и они вместе вошли в кабинет.

Помещение состояло из двух небольших комнаток. В первой врач беседовал с пациентом, а во второй осматривал. Лерка очень обрадовалась, что не видит ненавистного кресла. На приеме у женского врача Лерка была всего пару раз, но и этих впечатлений хватило.

— Привет, девчонки. — Вера Николаевна прошла и села за свой стол. — Минутку подождите.

Она выписала пару рецептов миловидной, тоненькой девушке, что вышла через минуту из смотровой, и, попрощавшись с ней, повернулась к дочери.

— Ну что, коллега, — улыбнулась она, — наши подозрения оправдались. — Она похлопала Лерку по плечу. — Мадемуазель, вы беременны. Натка, держи ее, а то опять в обморок, как давеча, хлопнется.

Да нет, все в порядке, — прошептала Лерка.

До последнего мгновения она лелеяла надежду, что подруга и ее мать ошибаются. Но против анализов не попрешь.

— Так, это новость хорошая, — серьезно продолжала Вера Николаевна. — Во всяком случае для меня. А теперь новость плохая. Лерка, тебе нельзя делать аборт.

— Почему? — удивилась Лерка.

Она еще тогда, у Натки, решила, что если они правы, то однозначно она избавится от этого ребенка. Ее трясло при одной мысли, что она будет растить ребенка такого мерзавца, как Валентин. Но...

— Нет, провести операцию мы можем. — Вера Николаевна медленно вертела карандаш в руке. — Все в лучшем виде. Но потом ты больше никогда не сможешь иметь детей. Говорю это тебе не потому, что против абортов, — это дело личное, интимное, и любить тебя меньше я не стану, если под нож пойдешь, но поставить в известность должна.

И Наткина мама стала долго и нудно объяснять, что к чему. Если упростить, то получалось, что у Лерке какая-то редкая патология, при которой вообще забеременеть трудно, а уж если такое чудо случимшись, то...

— Так что решай, — закончила Вера Николаевна. — Понимаю, тебе с тремя будет трудно, но мы с Наткой поможем, чем сможем. Но, повторюсь, решение за тобой. Все, девы, у меня прием.

Они вышли из больницы. Напротив, не сдвинувшись ни на йоту, как вкопанная, стояла иномарка.

— Нат, прости, но я хочу побыть одна. — Лерка остановила уже было заговорившую подругу.

— Позвони. — Натка чмокнула ее в щеку и нырнула в салон.

Лерка медленно шла по аллее. Вокруг прыгали веселые галки, радующиеся апрельскому солнышку. Порядком подтаявший снег образовывал большие глубокие лужи, и спешащие люди в нерешительности останавливались, примериваясь, как бы понаровистей перепрыгнуть водную преграду. Лерка, не замечая ничего, брела по лужам, загребая прозрачную воду старыми полусапожками.

«Господи, за что? — маленьким молоточком билась мысль. — Что я такого в жизни натворила, что на меня свалились все эти напасти? Мне так страшно нести ответственность за сестер, так тяжело работать и учиться, бабуля уже старая, хоть и молодится. Ну куда сейчас рожать?»

Стало смеркаться. На аллее уже зажглись фонари, а Лерка все бродила и бродила, наматывая круги вокруг здания.

«Ах, папа, папа, где ты? Ты вырастил меня милой домашней девочкой и никогда не рассказывал, что надо делать, когда на руках две малолетки, в пузе — третий, пустой холодильник и до зарплаты две недели. Нет, нельзя рожать. Надо делать аборт и жить ради сестер. Они и будут моими дочерьми. Не важно, что будет потом, важно то, что здесь и сейчас. А сейчас мне надо думать о Марусе и Анечке. Трех мне не поднять».

— Я не справлюсь, не смогу, — повторила она вслух.

— Справишься, милая, справишься. Ты силы своей не знаешь. — Высокий тонкий голос принадлежал толстой кособокой цыганке, которая вынырнула словно из неоткуда.

Лерка отшатнулась. Вид нечесанных, грязных волос вызвал новый приступ тошноты.

— Дай денежку, всю правду про тебя расскажу, — елейным голоском пропищала цыганка.

— Уйдите, пожалуйста, — проговорила Лерка, пытаясь ее обойти. Но цыганка загородила проход. — Вот, возьмите, это все, что у меня есть, и ничего не говорите. — И Лерка выгребла из карманов последнюю мелочь.

Цыганка схватила Леру за руку, вывернула ладонью вверх и зашептала:

— Счастье тебя ждет великое, но дорога к нему долгая, извилистая. Много горя вижу, но ты все переживешь и награда тебе за то будет.

— Отстаньте. — Лерка выдернула руку и побежала прочь.

Она бежала все быстрее и быстрее, а вечернее эхо уже темной аллеи несло ей последние слова старой цыганки: «Ничего не бойся, милая, со всем справишься!»

Выбежав на дорогу, она нос к носу столкнулась с Наткой.

— Слушай, я уже больше ждать не могу, пока ты там все мысли свои проковыряешь, — отбрасывая сигарету в сторону, проговорила Натка. — Садись, и поехали по магазинам.

— Ты что, меня до сих пор ждала? — Лерка бросила взгляд на машину, что пристроилась под развесистым кленом.

— Ну откуда я знаю, что тебе в голову взбредет? — ворчала Натка, усаживаясь на переднее сиденье. — Кто вас, беременных, разберет? Вдруг решишь повеситься на первой же осине? Мне, знаешь ли, второй раз тебя терять неохота. И в прямом, и в переносном смысле. Давай запрыгивай, нам еще шмотки девчонкам покупать.

Лера задумчиво посмотрела на Натку и решительно выдернула ее из машины.

— Какие магазины? Что за шмотки? Откуда машина и что все это значит, наконец?

— Ой, как много вопросов! — Натка закатила глаза.

Вдруг из недр ее новой сумки раздалась музыка. Натка выхватила сотовый, а Лерка вылупила глаза. Такой аппаратик стоил уйму денег. Дела-а-а!

— Милый, не гневайся! — заворковала Натка. — Отпущу, отпущу твоего Шурика буквально через пару часов... Я тоже тебя люблю... — и, захлопнув блестящую крышечку, четко проговорила: — Значит так, подруга. Я вытащила лотерейный билет в виде аспиранта кафедры биологии. Парень, как ни странно, при красоте и папиных деньгах еще обладает умом и широкой душой. Когда я рассказала про ситуацию, в которую попала моя лучшая подруга, он велел мне оказать тебе посильную помощь.