Награда Бога

— Заткнись! — заорала Натка. — Заткнись, заткнись, заткнись!!!

Она с остервенением била по панели костяшками пальцев до тех пор, пока яркие огоньки не потухли. Певец выполнил столь убедительную просьбу и замолчал вместе с погибшей от рук хозяйки магнитолой. Натка прижала разбитую в кровь руку к губам.

Вновь затрезвонил телефон. Она нажала кнопку и рявкнула:

— Алло!

— Натка, догадайся, где я сейчас? — веселый голос Везуни смеялся на том конце связи.

— Я не бабка-угадка! — вновь гаркнула Натка.

— Эй, подруга, что случилось? У Лерки опять неприятности?

— У Лерки?!! А почему ты интересуешься всегда только ей? — Натку понесло. — Ты хоть раз спросил, а как у меня дела? Как вы мне все надоели! Ненавижу!!! — И она швырнула трубку, закрыла руками лицо и уже приготовилась заплакать. Но надежная японская техника не подвела. Раздался сигнал принятой эсэмески. Натка изогнулась и нашарила рукой несчастный аппаратик. «Я в самолете. Буду в Москве в семь. Что бы ни случилось, встречай. Я с девочками. Сергей».

Натка задержала дыхание. Посмотрела в стеклянную стену ЗАГСа. Лерки не было.

— Господи, да что же я делаю, черт меня подери! — Она выскочила из машины и побежала к высоким ступеням районного дворца бракосочетаний.

Чужой мужчина стоял рядом с ней. Лерка всматривалась в него, пытаясь хоть как-то примерить его к себе, к своей семье, хотя делать этого и не надо было. Зачем? Брак — фиктивный, муж фиктивный. И все равно, почему-то Лерка старалась рассмотреть в нем что-то свое, родное. Глупость, конечно. Сейчас они поставят пару закорючек в большом журнале и даже не выслушают положенных в таких случаях слов. Ни к чему. Все настолько неестественно, синтетически как-то. Но цель оправдывает средства. Надо было убыстрять процесс, ибо назрела реальная угроза потери Дашки. А они все так привыкли к этой маленькой девочке!

Все было рассчитано и обговорено. Только почему-то чувство какой-то неправильности тянуло за сердце. И сколько Лерка ни уговаривала себя, что все происходит так, как должно, как надо, это мелкая раздражающая боль не проходила.

Лерка обернулась. Натки так и не было. Что могло случиться? «Ладно, — решила Лерка. — Главное, чтобы была жива-здорова. В конце концов, я взрослая девочка, могу и одна осилить это действо, тем более что мне не впервой. Но с Наткой, конечно, было бы как-то увереннее, что ли. Вот уж не думала, что этот фарс так меня расстроит».

— Так, гражданка Пересветова, мы отвечать-то будем? — грубо окликнула ее тетка, что стояла за столом перед ними.

— Что? Простите, я не расслышала.

— Я спрашиваю, вы согласны вступить в брак с...

Она запнулась и стала всматриваться в записи на клочке бумажки. Прочитав, наконец, свои собственные каракули, она прокашлялась и попыталась повторить. Но громкий окрик Натки заставил всех вздрогнуть:

— Нет! Она не согласна.

Натка с бешеными глазами, растрепанная, с окровавленной рукой стояла в проеме двери. Потом подскочила к подруге, схватила Лерку за руку и потащила к выходу.

— Нат, ты что, с ума сошла? Прекрати немедленно! Ты чего делаешь? — Лерка пыталась остановить ее, но Натка упорно тащила ее к машине.

Запихнув Лерку на переднее сиденье, она упала за руль, завела мотор и, взвизгнув шинами, рванула с места. Последнее, что видела Лерка, это обескураженное лицо ее несостоявшегося второго мужа, имя которого она так и не запомнила.

Она ехала настолько быстро, насколько позволяли пробки на дорогах. А их «как назло» было много. За всю дорогу Натка не сказала ни слова. Лерка уже давно перестала задавать какие-то вопросы.

— Сколько времени? — резко спросила Натка, поворачивая в сторону аэропорта Шереметьево.

— Без десяти семь. Мы едем больше трех часов, — испуганно ответила Лерка.

— В самый раз, — буркнула Натка.

Она кое-как припарковала машину, выдернула Лерку с сиденья, и они побежали.

Натка четким шагом шла к турникетам седьмого зала. Волна прилетевших из Берлина уже схлынула и превратилась в жидкий ручеек. Натка приостановилась, завертела головой.

— Стой тут и никуда не двигайся, — приказала Натка и скрылась.

Лерка огляделась. Высокий широкоплечий мужчина стоял к ней спиной всего в нескольких метрах. Его колени обхватили две девочки. Обе белокурые, будто их головки опустили в белила, и голубоглазые. Что-то знакомое промелькнуло в движениях мужчины. Он словно почувствовал ее взгляд и резко обернулся.

— Серега? — выдохнула Лерка. — Сережка!

Она подскочила к нему и порывисто обняла.

— Господи, Лерка, что случилось? — Он обхватил ее голову руками. — Я с ума схожу уже четвертый час. Натка какую-то ересь по телефону несла. Где она?

Она его не слушала, лишь гладила его такое родное лицо и приговаривала:

— Как хорошо, что ты прилетел!

— Папа? — раздалось от колен. Лерка отстранилась от Сергея и присела на корточки.

— Привет. — Она улыбнулась. — Как вас зовут?

— Хелен унд Алекс, — смущенно ответила одна, прячась за колени Сереги.

— По-нашему Ленка и Санька, — перевел он.

Лерка собиралась что-то спросить, как тут подлетела Натка.

— Привет, Везуня. Слушайте меня сюда, — без перехода, словно они только что расстались, сказала Натка. — Сейчас я возьму твоих дочерей, а вы пойдете вон в то кафе и поговорите. И все — слышишь, Везунов, — ВСЕ скажете и обсудите. Вот.

— А ты? — в обалдении протянул Сергей.

— А мы пойдем кушать мороженое. — Она обратилась к девчонкам: — Как вас зовут?

— Лена и Саша, — пролепетала та, что посмелей.

— Вот и славно. Они у тебя на каком языке говорят?

— На немецком и русском.

— Отлично. Ну, мой сотовый вы знаете. Ауфвидерзейн.

Она схватила девочек за руки, и те беспрекословно подчинились энергичной тете. Лишь быстро взглянули на отца и, получив одобрительный кивок, успокоились.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила Лера.

— Не-а, — пожал плечами Серега. — Пошли разберемся.

Они прошли в маленькое кафе аэропорта и сели за столик. Неловкое молчание вдруг повисло между ними. Так не бывало никогда за пятнадцать лет дружбы. У Лерки перехватило горло, и почему-то трудно стало дышать.

— Знаешь, я сейчас чуть замуж опять не вышла, — прокашлялась Лерка.

— Фиктивно?

— Ага.

— Лер... — Сергей задумался на минуту. — А по-настоящему не хочешь?

— Это как? — не поняла она.

— По любви.