Награда для генерала

Госпожа сама подсказала ответ, томно прошептав:

– Я знала, что муж сегодня встречается с тобой, и надеялась увидеть.

В тишине пустого холла – если задуматься, слишком пустого для холла дворца главы государства – ее слова прозвучали очень отчетливо. Значит, «госпожа Магистр» – это жена Великого Магистра? Тогда почему она так беззастенчиво льнет к генералу? Хотя какое мне дело?..

Рука Шелтера легла на бедро женщины, скользнула в быстром ласкающем движении. Генерал наклонился к… магистрессе, и их губы встретились в коротком, но весьма страстном поцелуе. Вот уж правда, не ожидала такого накала от ледяной глыбы в военной форме. Эти двое совершенно не стеснялись моего присутствия и как будто не боялись, что их увидит кто-то еще.

Эмоциональное приветствие длилось всего несколько секунд, после чего магистресса и генерал отшатнулись друг от друга, восстанавливая приличную дистанцию.

– Вы совсем перестали меня навещать, генерал Шелтер, – томный тон с придыханием у женщины никуда не делся. – Я начинаю думать, что моя компания вам наскучила.

– Мне очень жаль, – интонации в голосе генерала тоже оставались весьма чувственными. – Но увы, служба.

– Да, я понимаю, – она вздохнула. – Муж становится все ненасытнее. Вы балуете его своими победами. Но сейчас же у вас отпуск? Может быть, заглянете завтра вечером?

– Я не собираюсь задерживаться в столице, – спокойно возразил генерал. – Завтра еду в имение. Там есть дела, которые требуют моего участия, а у меня всего три недели отпуска.

– Как жаль, – вздохнула магистресса.

И наконец заметила меня, потому что я как раз приблизилась к ним.

– А это у нас кто?

Генерал сделал едва заметное, ленивое движение головой, даже толком не обернулся, но он и так знал, что за его спиной топчусь я.

– Моя награда за последний поход.

Жена Магистра скользнула по мне взглядом и недоверчиво прищурилась.

– Серьезно? Из коллекции?

– Да.

– Он отдал тебе девицу из коллекции? – переспросила магистресса, снова ненадолго забывая о вежливом «вы». – Такую вот сладкую конфетку, даже не попробовав?

Генерал кивнул.

– Что ж, поздравляю, – без особого энтузиазма протянула магистресса, смерив меня еще одним, на этот раз крайне недовольным взглядом. – И теперь лучше понимаю твое желание поскорее уехать в деревню… отдыхать.

Она вдруг снова прильнула к нему, прижалась так тесно, что это выглядело уже непристойно. Я отвернулась: почему-то было неприятно на них смотреть.

– Но все равно, не забывай старых друзей, – тихо, все с тем же придыханием велела она. Не попросила, не предложила – именно велела.

– Никогда, – отозвался генерал, улыбаясь.

«Надо же, умеет улыбаться, оказывается», – подумала я, и тут же задалась вопросом, зачем снова смотрю на них.

На прощание жена Магистра тоже скользнула рукой по бедру генерала, лаская весьма провокационно для высокопоставленной дамы. И медленно направилась к лестнице, демонстративно не посмотрев на меня, когда проходила мимо.

– Хорошо тебе развлечься этой ночью, – пожелала она, не оборачиваясь.

А Шелтер проводил магистрессу взглядом, пока она не скрылась из вида. Только как ни странно, страсти я не заметила. Его взгляд снова стал таким же жестким и холодным, каким был там, на лесной дороге.

– Идем, – снова коротко скомандовал он, устремляясь к выходу.

Очевидно, он считал, что общение со мной не заслуживает ни мягкого, обволакивающего тона, от которого томительно ноет внутри, ни разнообразия слов. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Едва мы вышли на крыльцо, как одна из повозок, стоявших поодаль, тронулась с места и подъехала к нам. С переднего сиденья выскочил возница, но генерал успел шагнуть и открыть заднюю дверцу сам. А потом неожиданно подал мне руку. Все еще чувствуя себя в дурном сне, я протянула ему свою. Он сжал мою ладонь сильными, уверенными пальцами. Такими горячими, по сравнению с моими, что тепло от них пробежало по всей немеющей руке, к самому сердцу.

Я забралась в повозку, а генерал обошел ее, и возница открыл ему дверь с другой стороны. Во дворец мы ехали примерно в такой же, но двум девушкам на заднем сиденье хватало места, чтобы не касаться друг друга. Плечи генерала оказались слишком широки: грубая ткань мундира коснулась моей обнаженной кожи, когда он сел рядом, отчего я снова на секунду задохнулась. Так близко… Совсем как в лесу, когда он нес меня на руках. Понять свои ощущения и реакции на этого мужчину я пока не могла. Словно затруднялась решить: боюсь я его близости или хочу ее.

Шелтер ничего не заметил. Его моя близость определенно не волновала. Он лишь снял фуражку и провел рукой по волосам.

– Куда едем, господин генерал? – поинтересовался возница. Он тоже носил военную форму, но простую, без украшений.

– Домой, Мэл. Домой, – устало выдохнул Шелтер.

И прикрыл глаза. Его тон вновь не был похож ни на что из того, что я слышала раньше.

Глава 8

На этот раз мы ехали дольше. Я успела выровнять сбившееся дыхание, реальность снова стала четче, звуки – громче, внятнее. Мелькающие за окном дома, скверы, памятники, люди начали привлекать мое внимание. Варнай разительно отличался от Оринграда с его узкими улочками, выложенными булыжником, и грубыми, пестрыми коробками домов, в которых не бывало больше двух этажей. Высотой в нашем городе отличался лишь храм Тмара, куда мы все ходили на вечернюю службу каждый десятый день. Он возвышался, красуясь в лучах солнца, над скромными – если не сказать, убогими – хижинами рыбаков и роскошными по нашим меркам домами местных дельцов и знати.

В Варнае мне открылось новое значение слова «роскошный», здесь я могла применить его к каждому второму дому. А каждый другой в моих глазах был просто великолепен. Даже то, что выглядело очень просто, вызывало восторг. Улицы здесь были широкими и непривычно гладкими – волшебные самодвижущиеся повозки совсем не тряслись, несмотря на куда более высокую скорость. Вдоль улиц тянулись тротуары. На них выходили витрины магазинов и окна кафе, а иногда выползали маленькие столики, за которыми сидели люди разных возрастов. Я даже несколько раз заметила женщин: молодых, без мужчин, детей или родителей, которые сидели по двое или небольшими компаниями, разговаривали и смеялись.

Наша повозка повернула за угол и сбросила скорость, чтобы пропустить перебегающих улицу людей, из-за чего мы почти остановились напротив торгового лотка, окруженного многочисленными вазам с цветами. Здесь собрались, наверное, все цвета радуги, и я пожалела, что повозка закрыта и я не чувствую аромата.

Пожилой торговец вытаскивал из вазы темно-бордовые розы – с такими крупными головками, каких я никогда в жизни не видела – повинуясь указаниям мужчины в сером костюме. Я никак не могла понять, зачем ему такие цветы – срезанные. Их ведь не высадишь под окнами.

– Что он делает? – спросила я едва слышно, сама не заметив, что произношу это вслух.

– Покупает букет, – после небольшой паузы, когда мы уже почти проехали мимо, отозвался генерал Шелтер.

– Зачем? – осмелилась уточнить я, почти свернув шею, пытаясь разглядеть, как позади мужчина действительно отдал старику деньги и взял цветы. – Эти цветы нельзя посадить.

– Их можно поставить в вазу. В Оринграде дом не украшают цветами?

Голос генерала звучал спокойно и равнодушно, но в кои-то веки не грозно. Правда, и дразнящих, соблазнительных ноток, как при разговоре с магистрессой, в нем по-прежнему не было.