Награда для генерала

– В общем-то, все как на настоящей войне: две армии идут друг на друга, но всем солдатам умирать не обязательно. Достаточно загнать в угол короля и свергнуть его, – ответил Шелтер.

– Свергнуть? – переспросила я.

Полковник Лингор более подробно объяснил мне название фигур, как они ходят, что означает «поле бито», как одна фигура «убивает» другую, что такое «шах» и что такое «мат». За это время они с генералом успели сделать по несколько ходов.

– А почему вы не убиваете коня полковника? – спросила я у генерала, когда мне показалось, что я разобралась с игрой, но Шелтер вдруг пошел совсем не так, как я того ожидала.

– Потому что потеряю ферзя, – невозмутимо пояснил генерал, неторопливо доставая из шкатулки сигарету, пока полковник обдумывал ответный ход.

– Но если вы его не убьете, вы потеряете пешку, – заметила я.

Полковник Лингор тихонько рассмеялся, но как-то невесело.

– Как верно заметил Оллин, здесь почти все как на настоящей войне: иногда приходится жертвовать пешками, чтобы достичь главной цели.

Заявив это, он… не тронул пешку, а просто переместил своего ферзя. Я нахмурилась, вновь ничего не понимая. Вопросительно посмотрела сначала на полковника, а потом и на генерала. Последний улыбнулся мне сквозь облачко дыма, от которого я невольно закашлялась. До сих пор не понимала, как он может так спокойно вдыхать столь едкий дым. У меня от него перехватывало горло.

– Как я уже сказал, необязательно погибать всем, надо только поставить в безвыходное положение короля и напасть на него, – спокойно пояснил генерал. – Для этого необходимо стратегически верно разместить фигуры на доске, а потом объявить шах и мат.

– Оллин, тебе стоит научить девочку игре, – предложил вдруг Лингор.

– О, нет-нет, – запротестовала я. У меня и так голова шла кругом от противоречивых правил. – Генералу будет неинтересно со мной играть.

– Я бы с этим поспорил, даже на деньги, – тихо хмыкнул полковник, бросая на генерала насмешливый взгляд исподлобья.

Тот сделал вид, что ничего не заметил.

– Я никогда не смогу у него выиграть, – пояснила я свое предположение.

– У Оллина никто не может выиграть.

И вопреки собственному заявлению несколько минут спустя полковник Лингор объявил генералу Шелтеру шах и мат.

– Вот видишь, тебе все еще удается меня обыграть, – проворчал генерал, явно недовольный проигрышем.

– Тут главное правильно использовать отвлекающий маневр, – рассмеялся полковник и почему-то подмигнул мне.

Они снова расставили фигуры, поменявшись на этот раз их цветами, и играли еще какое-то время, честно пытаясь объяснять мне, почему делают тот или иной ход, но у меня от обилия сигаретного дыма разболелась голова, я начала слишком заметно кашлять, и генерал велел мне идти.

– Не будем травить девушку. Иди, милая.

Я с облегчением подскочила, забрала с обоих столиков опустевшие чашки и торопливо унесла их вместе с подносом, только в коридоре переводя дыхание.

Интересно, с чего этому полковнику так захотелось со мной познакомиться? Любит горячий шоколад, в отличие от Шелтера?

Посмотрев на четыре пустые чашки, я мысленно отметила, что любит или нет, а уже третий раз генерал Шелтер выпил приготовленный мною шоколад до дна.

____________________________

* * *

На кухне меня, конечно, ждали с расспросами, причем не только Галия, но и Мария. Однако мой скупой рассказ – шоколад попробовали, остались довольны, господа играют в шахматы и в карты, курят и пьют – их как будто немного разочаровал. Интересно, чего именно они ожидали?

В качестве компенсации я сварила еще несколько порций, добавив в каждую распускающийся зефирный цветок. Галия и Мария пришли в такой же восторг, как и господа офицеры. Даже дворецкий Морроу расплылся в довольной улыбке. А я взяла поднос поменьше, чтобы отнести чашку горячего шоколада и маленькое блюдечко с цветком господину Юнту. Судя по свету в оранжерее, тот, невзирая на поздний час, продолжал возиться там.

Старик как всегда был заметно тронут, и заболтал меня на добрых двадцать минут, успев за это время осушить чашку, поэтому я забрала ее обратно на кухню.

Едва вернувшись в холл, я заметила Глена, который пересекал его с очередным пустым блюдом из-под закусок. Встречаться с ним наедине не хотелось, вредный лакей никогда не упускал случая сказать гадость в такой ситуации, отпустить сальную шуточку или сделать многозначительный мерзкий намек. Поэтому я торопливо нырнула в небольшую нишу в стене, прикрытую гобеленом, чтобы он меня не заметил. Подобных укрытий хватало по всему дому, и я ими порой пользовалась, чтобы избежать неприятных встреч с лакеем или управляющим.

Звук шагов Глена вскоре растворился в тишине, и я уже собиралась выскользнуть из ниши и продолжить путь на кухню, когда шаги вдруг послышались вновь. Я замерла, осторожно отодвинув ткань гобелена, чтобы посмотреть, кто идет на этот раз. Если Мария или госпожа Холт, можно больше не прятаться.

Еще не увидев идущего, я уже поняла, что мне не повезло: к звуку шагов примешивалось мерное постукивание трости. Холл от входной двери к лестнице пересекал господин Нейб. С ним мне хотелось встречаться не больше, чем с Гленом, поэтому я решила дождаться, когда уйдет и он. Но мне опять не повезло: не успела в холле воцариться полная тишина, как его покой снова был нарушен, на этот раз приближающимися голосами.

Голос Шелтера я, конечно, узнала сразу, а прислушавшись, поняла, что разговаривает он с полковником Лингором.

– Не знаю, куда она делась. На кухне сказали, что пошла к Юнту в оранжерею, но в оранжерее уже погашен свет, значит, оттуда они оба ушли. В комнате ее нет, а где еще искать – не знаю. Она любит прятаться.

– Сложно ее винить за это, – хмыкнул полковник Лингор.

Я вновь одним глазом выглянула в щелочку между стеной и гобеленом: генерал и полковник остановились прямо напротив моего укрытия. По обрывку их разговора стало понятно, что говорят они обо мне – для чего-то Шелтер велел меня найти – но как бы любопытно ни было, выскочить сейчас из ниши казалось плохой идеей.

– Ты уж не обижай девочку, Олли, – мягко попросил полковник, с улыбкой глядя на младшего товарища. – Сам понимаешь, через что ей пришлось пройти. Она еще нескоро отойдет и свыкнется с тем, как изменилась ее жизнь.

Шелтер скрестил руки на груди и недовольно посмотрел на Лингора.

– Ничего по-настоящему ужасного с ней случиться не успело, – отрезал он. – И вообще, ладно она, перепуганная дуреха, шарахалась от меня, как Варег от священного круга, но ты-то… Я на твоей памяти хоть одну девочку когда-нибудь обидел?