Наиль. Ты не уйдешь

Прошлась по кухне оценив ее размеры. Все по полочкам, куча ароматных специй, какие-то банки с надписями, на широком подоконнике длинные емкости, в которых растут, как я думаю, травы и приправы, двухдверный холодильник. Заглядываю в него и попадаю в рай, для моего урчащего живота. Забит. Полностью. До отвала.

Вытаскиваю йогурт и не успеваю даже открыть, как меня вновь пугают.

Слышу абракадабру и выронив из рук баночку оборачиваюсь.

– Вас тут всех обучают подкрадываться незаметно?

Женщина, которой уже под пятьдесят или того больше смотрит на меня с удивлением, держа в руках огромный пучок зелени. Проходит мимо меня, выставляя с рабочей зоны, но не из кухни и продолжает, как ни в чем не бывало.

– Придется учиться, чтобы понимать.

– Не буду я ничего учить. Я здесь временно, – поднимаю несчастный стаканчик, который чудом не треснул от падения.

Она вновь смотрит, а потом начинает хихикать, занимаясь своими делами.

– Ты смешная. Но то, что ты тут, уже говорит о том, что ты останешься. Первое правило уже нарушено.

– О чем вы?

– Ты женщина, – осматривает меня с ног до головы. – Красива, женщина. Ты тут, – выносит она заключение.

– Ага, харам, или как вы это называете. Я уже в курсе. Будем считать, что я в гостях, или вообще по ошибке.

– Я знаю, молодого господина с пеленок. Не дурак. Не понимает, что делает, но в сердце знает.

Понять бы, что она имеет ввиду.

– Ладно, я очень голодна. Могу я съесть йогурт?

– Завтрак в восемь. Всегда, – четко проговаривает и шлепает баночкой по столу. – Второй завтрак в десять. Обед в час. Потом фрукты. Ужин в восемь. Поняла?

«Сплошные правила. А сам элементарные не соблюдает!»

– Поняла.

– Что умеешь делать?

– В каком смысле?

– Если не будешь тут помогать, Рания заберет тебя, как мою Муну. Будешь убираться.

– Так вы мама ее?

– Да. Агзам – садовник, мой муж. Мы служим этому дому всю нашу жизнь, Муна родилась и выросла тут. Господин очень добрый человек, несмотря на то, каким его видят другие, или каким он показывает себя.

– А похищает он людей, потому что добра им желает?

– Здесь похищают иногда, чтобы жениться, девочка, о другом лучше не знать.

– Он меня спутал с кем-то и не пойми в чем обвиняет. И что-то мне подсказывает, что тут дело не в его любви ко мне. Тем более я уже помолвлена, – показываю ей свое кольцо, сама же смотрю на него и противно становится, от воспоминаний о том вечере.

– Уж лучше сними его. Запомни мой совет, не стоит идти против воли Всевышнего. Ты тут, значит так нужно.

– Это была воля Наиля, а не высших сил.

Женщина вновь смеется, а я принимаюсь за еду.

В голове всплывает мысль об уборке, точно. Мой шанс.

– Меня зовут Ульяна.

– Красивое имя. Меня Мадиной зови.

– Мадина, я на кухне не лучший помощник, лучше буду дом убирать.

– Господина не будет почти неделю, на твой счет указаний не было. А если и были, то Рания все скажет сама.

Мысленно радуюсь своей маленькой победе. Неделя! Если никто за мной не явится, то я легко уеду сама.

– Не нужно, Ульяна.

– Вы, о чем?

– Я – женщина. Я – наблюдательна. А ты открытая, как книга, твои эмоции можно считать очень легко. Чтобы ты не задумала, не делай этого. Дождись господина и не лезь в неприятности.

– Не знаю, что вы там думаете, но я и не планировала ничего.

– Вот ты где, – слышу скрипучий голос местного надзирателя. – Мадина, она тебе помогает тут?

– Нет, Рания. Сегодня я сама.

– За мной иди, будешь убирать дом.

Один – ноль, в мою пользу, Хаддад.

Подвал.

Из всех мест, этого огромного дома, она сказала, чтобы я вымыла его. Но когда я в него спустилась, трясясь от страха, мне показалось что песок и грязь тут были недавно принесенными. Слишком кучковато они лежали.

«Не удивлена.»

Выползла я оттуда только на обед, и под самый ужин. Стоит ли говорить, что не сильно болевшая спина ныла до ужаса.

«Зачем в доме такой большой подвал? Столько вещей в коробках. Стеллажей. Уверена там половину выкинуть можно. Чертова Рания».

Не помню, как я доносила ложку ко рту, потому что руки меня не слушались и легко опадали вниз.

Все, что успела сделать перед тем, как упасть на кровать и уснуть, это сходить в душ, потому что утонула бы в ванне не сопротивляясь.

– Вставай давай, – слышу крик этой ненормальной.

Разлепляю глаза, ощущая вчерашний песок в них и пытаюсь всмотреться в кривое от злости и пренебрежения лицо.

– Я не буду завтракать, могу еще пятнадцать минут поспать.

– Тогда, ты на пятнадцать минут раньше будешь вымывать то, что вчера не сделала.

Боже, я должна вынести это все ради спасения, ведь Наиль не говорил ничего о том, что я тут прислуга.

– Задолбала.

– Что ты там бормочешь? Я не знаю этого слова.

– И не узнаешь, – встаю, как была в халате, который распахнулся.

– Ах… шармута, неверная, прикройся, – верещит она.

– Ты в моей комнате, а тут я могу ходить, как хочу. Что-то еще?

Гневно смотрит на меня и что-то говорит на своем языке, уходя.

– Кошмар.

Снова повторный сценарий. Но в этот раз я убрала до конца и уже в шесть была свободна.

Выбираюсь на кухню и встречаю там Муну и Мадину.

– Бедная. Садись скорее.

Ставят стул передо мной и предлагают сок.

– Отдыхай. Ты свою работу сделала.

– Больше не пойду туда.

– Я попрошу Ранию, чтобы ты убирала второй этаж, первый за Муной.

– Спасибо Мадина.

– Пытаюсь понять, но никак не могу, в качестве кого ты в этом доме?

– Мне тоже интересно, поверь.

– Ульяна, – окликает меня Муна. Поворачиваюсь к ней. – Я проходила мимо дверей и слышала, как ты поешь. Очень красиво.

– Да, я занималась вокалом. Так, для себя. Люблю музыку.

– Споешь? Свои песни. Они такие красивые. Отличаются от наших.