Наивны наши тайны
Шрифт:
— Театр сейчас не катит. Статус актрисы невысок, — нежданно-негаданно обратилась к Марише Кирочка. — Возьми, к примеру... — и она назвала популярную актрису. — Вышла замуж и поменяла фамилию, не побоялась популярность потерять. Главное — умно устроить свою жизнь.
Мариша ужасно обрадовалась, что Кирочка с ней заговорила, и, стараясь попасть в тон, спросила:
— Умно — это как?
— Умно — значит так, чтобы ни от кого не зависеть. Ни от родителей, ни от мужа, быть самой себе хозяйкой.
— А зачем? — удивилась Мариша. — Я не хочу быть сама по себе.
Кирочка презрительно на нее взглянула и замолчала.
Вот
...Бедная глупенькая Мариша! Знала бы она, как Кирочка ее ненавидит, может быть, даже кулаки за спиной сжимает, как в детстве! Разве могла она с Маришей подружиться или хотя бы не смотреть на нее так презрительно, когда у нее за плечами такой огромный стаж ненависти, будто она тяжелый мешок волокла.
Кирочка ненавидела Маришу с детства. Правда, она тогда не знала, что предмет ее ненависти именно Мариша, она просто думала о том, что где-то же живет ее отец, и представляла себе, что у него есть дочка, не сын, а именно дочка.
Ее отец, а живет с другой дочкой. Виновной в том, что Кирочкин отец живет где-то с другой дочкой, была мать. Кирочка от нее уходила, пряталась, пересиживала приступ злости и затем выходила с бесстрастным лицом.
А Маришу Кирочка пару месяцев назад выследила, знала, где она учится, и иногда ходила на нее смотреть. Смотрела и очень старалась ее возненавидеть. Испытывать ненависть к конкретной, всегда полуодетой блондинке в дурацких розовых нарядах оказалось труднее, чем к вымышленной «дочке», но Кирочка старалась и ненавидела изо всех сил. За то, что у Мариши было все, что должно было быть у нее самой, — семья: нормальная заботливая мать, не помешанная на нелепых бреднях о несбывшейся театральной карьере, любящий отец. Отец... Отец любящий, хищный, млекопитающий — что это за зверь такой?..
...Мариша придвинулась к Авроре, обдав ее странной смесью запахов — детства и хороших духов.
— Тетя Авро-ора! Вы обещали поговорить со мной про мою личную жизнь! Ну те-етя Авро-ора...
Обреченно вздохнув, Аврора приготовилась слушать, потому что всегда старалась по возможности выполнять свои обещания.
— У меня две личные жизни, — издалека и с явным удовольствием начала Мариша.
Первая Маришина личная жизнь началась на улице. Мама говорила, что на улице знакомиться нельзя, но где же еще знакомиться? В студии учатся одни девочки...
Он ехал на машине. Машина дорогая — «мерседес», знаете, глазастый? Остановился, вышел из машины, предложил Марише покататься. Но Мариша не такая дурочка, чтобы садиться в машину к незнакомому человеку, и они пошли в ресторан. Ресторан был рядом, Марише повезло.
Алик взрослый, ему тридцать шесть лет. Бизнесмен, обеспеченный человек. В ресторане они с Аликом очень подружились. Сразу же после ресторана они поехали в магазин и купили Марише сапоги, очень дорогие. И уже через неделю Алик сказал, что хочет на Марише жениться.
— Да? — Аврора с сомнением посмотрела на долговязую Маришу в розовой пижаме. Ей все это казалось бредом. Что взрослый Алик из «мерседеса» мог найти в этом младенце? А может быть, Мариша просто все это придумала?
— Ну и в чем же проблема? Вы его любите?
Оказывается, взрослый Алик тоже интересуется, любит ли его Мариша. Все время спрашивает: «Ты меня любишь? Тебе со мной хорошо?» А что Мариша может сказать: «Нет,
не люблю, нет, нехорошо?» Она и отвечает: «Да люблю, да, мне с тобой хорошо».— А на самом деле?
Мариша вскочила и куда-то унеслась, а спустя минуту, запыхавшаяся, появилась с сумочкой в руках. Быстро достала оттуда фотографию, сунула Авроре в руки. О боже, Красавица и Чудовище! На снимке рядом с тоненькой длинноногой Маришей стоял коренастый лысый мужик ниже ее на голову. Он обнимал Маришу за плечи, как-то очень агрессивно обнимал, с выражением глуповатого свирепого пса.
Один раз Мариша честно сказала Алику, что она не знает, любит ли его. И был ужасный скандал. Прихватив Маришу за волосы и потряхивая, Алик кричал, что Мариша не созрела для серьезных отношений, что у нее на уме только мужчины, что она одевается как проститутка и что она и есть проститутка.
— На самом деле он грубее говорил, вы понимаете, как?
Алик водит ее в рестораны и требует, чтобы она ни на кого не смотрела. А Марише прикольно смотреть по сторонам, она не такой человек, чтобы сидеть и смотреть в пол.
Еще Алик не разрешает Марише общаться с подругами, а у нее и так всего две подружки! Он послал всем ее знакомым SMSки, чтобы они больше никогда не звонили по Маришиному номеру. А затем стер из ее мобильного все номера телефонов...
Аврора всегда считала, что она напрочь лишена материнского инстинкта, но Мариша все лепетала и лепетала, как обиженный ребенок, и ей внезапно захотелось взять Маришу на ручки и немного побаюкать. Или воткнуть в Маришин накрашенный ротик соску.
— Алик хочет, чтобы я его все время слушалась. Но это не моя тема. Я не такой человек, чтобы все время кого-то слушаться.
А теперь вообще — ужас! Надо решать. Мариша в буквальном смысле схватилась за голову, просто обхватила голову руками и немножко повыла тоненько: «У-у-у!..»
Алик требует, чтобы Мариша к нему переехала, или он больше не будет с ней общаться. Поставил ей условия. Мариша вытащила из сумочки бумажку и зачитала:
1. Встречаться с родителями по его специальному разрешению. Разрешение выдается на определенное время.
2. О встрече с подругами предупреждать за сутки.
3. Пирсинг убрать.
4. Розовое не носить, всю розовую одежду выбросить.
5. Из-под джинсов не должны быть видны трусы.
6. После занятий сразу идти домой (то есть к нему, Алику).
7. Вечера проводить дома, готовить ужин, убирать.
8. В субботу — развлечения (рестораны, прогулки). Воскресенья проводить дома.
9. Не позже чем через год родить ребенка.
Аврора не стала спрашивать, что такое пирсинг, — ей было неприятно признаваться, что она не знает чего-то модного. Да это и не имело значения — независимо от пирсинга первая Маришина личная жизнь была ужасна.
— Мама этот список видела? — возмущенно воскликнула Аврора. — Ведь этот человек просто сумасшедший!
Мариша покачала головой.
— Это будет еще хуже! Мама скажет, чтобы я его бросила. И что мне тогда делать? Сидеть одной дома? Я одна не могу. Тем более он прав — я никому не нужна. Кроме него, я никому не нужна...