Наизнанку

— Дай мне еще пластырь, на катушке. Самый широкий и самый дорогой, — считанные секунды и передо мной появляется пластырь.

— Отлично, теперь у меня будет то, чем я смогу заклеить тебе рот. Пробивай, дорогая, — вот же маленькая сучка, даже не скрывает улыбки. То ли я конкретно бухой, то ли она смахивает на симпатичную?

— До свидания, Марк Михайлович.

— Жду тебя, Маришенька, завтра. Очень жду.

Выхожу из аптеки не оглядываясь, вдыхаю свежий воздух и сам себе удивляюсь, ведь мог же подойти к стойке, вот чего я так лажанул? Да уж, славно потрахался, ничего не скажешь.

Глава 4

Выхожу из аптеки и как будто в миг протрезвел. А чего я собственно струсил? Мистер дебил, дожил, б*я, резинку стыдно купить. Нет, проблема скорее в другом, в этой маленькой стерве, которая с легкостью опять щелкнула меня по носу. Что за девка такая, не пойму. Оглядываюсь по сторонам в поисках новой аптеки — ничего. Придется пешкодрапать около километра, надеюсь Карина не заснет, мне нужно выпустить пар.

Домой вернулся словно снова под градусом, нет, по дороге не пил, просто в итоге набрел на ту же аптечную сеть и купил акционные резинки, не соврала все же. Не переодеваясь сразу иду в спальню, в которой ждет меня сюрприз в виде посапывающей Карины. Нет, только не это. Скидываю с себя одежду и начинаю наглым образом ее будить.

— Озеров, сгинь, я без тебя кончила.

— Ну, Карина.

— Отвали, мне вставать рано, это для кожи вредно. Хочешь трахаться, я перевернусь на спину, только сильно на мне не елозь.

— Дура.

— Сам такой, отвали, — переворачивается на бок и накрывается с головой одеялом. Нет, я, конечно, могу ее перевернуть, ну это уж вообще какой-то треш получается. Лучший трах в моей жизни, ничего не скажешь.

Несмотря на слегка тяжелую голову, проснулся я сам, без будильника. Кое-как пришел в себя, разбудил сонную Карину и по дороге на работу закинул ее не до конца проснувшееся тело к ней домой. На работу пришел ближе к девяти, в кой-то веки коридор оказался почти свободный, а на сестринском посту чертовски привлекательная медсестра, Леночка.

— Доброе утро, Марк Михайлович. Давно вас не видела.

— Это тебя, Леночка, давно не видно.

— Да, я в отпуске была и теперь только по выходным работаю.

— Ясно. Не знаешь, много поступило моих?

— Не поверите-один. Хороший мужик, вполне адекватный, был загородом, закончился короткий инсулин, а теперь он у нас.

— Это хорошо, что один, хоть бы так и осталось.

— Это вряд ли, — беру истории, подмигиваю Ленке-пенке и иду в ординаторскую.

Быстро принял нового больного, сделал чашку кофе и только к десяти утра явилась Марина.

— Доброе утро, — заходит в ординаторскую, снимает с себя кожаную куртку и тут же накидывает халат. На лице очков не имеется. Все же мне вчера не показалось.

— Доброе, Мариночка, как прошла ночная смена?

— Ответить в вашем стиле? — с улыбкой спрашивает Марина.

— Ну, если ты меня уже настолько изучила, то давай. Так как все же ночь прошла? — Подходит ко мне ближе, смотрит на мой кофе и урну. Странная какая-то она все же.

— Ну хорошо, если в вашем стиле, то все было бы хорошо, если бы полночи всякие гондоны не покупали бы…гондоны. Тавтология какая-то получается, но суть ясна. Про тавтологию это, конечно, уже не в вашем стиле, вы, наверное, и слова такого не знаете. А у вас как ночь прошла? Бинт вам, кстати, для чего нужен был? Поранились? — ну стерва, просто поразительно, а ведь с виду мышь обыкновенная.

— Нет, девушка моя поранилась об терку, — ну какая, бл*дь, терка, Озеров?! Терка и Карина вообще вещи несовместимые.

— Ой, по себе знаю, что ранки от терки плохо заживают. А что ж она теркой-то ночью пользовалась?

— Она ей не пользовалась, ночью шла и наступила.

— Наступила на терку? Да, Марк Михайлович, с фантазией у вас туговато, — констатирует Марина, сложив руки на груди.

— Может ты и права, но на это у меня фантазии хватит, — достаю из кармана купленный пластырь на катушке, отрываю кусок и неожиданно даже для самого себя леплю его на Маринин рот. — Знаешь, Маришенька, с пластырем тебе гораздо лучше. Молчишь, не язвишь, умную из себя не строишь. И глаза стали в миг выразительнее, тебе очень идет, — удивительно то, что Марина не истерит, не сдирает пластырь, а просто стоит и зло на меня смотрит. Кстати, глаза у нее и вправду очень даже ничего, серо-голубые и действительно ресницы накрашены тушью, видимо отголоски ночного макияжа с работы. — Я бы на тебе его оставил, как очень нужный аксессуар, но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Зато я тебе сейчас сделаю эпиляцию над верхней губой. Главное тянуть не медленно, а быстро, — сдираю с нее пластырь и показываю ей. — Смотри, волос-то и нет. Все гладенько, ты совсем не усатая.

— Знаете что, я сейчас возьму у вас пластырь и налеплю на ваш лобок, сделаем его гладким.

— Может у меня там гладко, ты не задумывалась? — не могу сдержать улыбку на лице.

— В голове у вас гладко. С ума сойти, вы реально налепили мне на рот пластырь, — вскидывает руку и прикладывает к виску. — Знаете, теперь я просто обязана плюнуть вам в кофе, — я был уверен — шутит, но нет, даже среагировать толком не успел, как она смачно харкнула в мой остывающий на столе кофе.

— Ну и зачем?! Я ж его вылью, дура. И новый себе сделаю.

— А затем, что это был последний кофе в ординаторской. И судя по пустой банке, лежащей в мусорной корзине, вы его и допили. А автоматы на третьем этаже закрыты. Приятного аппетита, Марк Михайлович, — разворачивается и идет в уборную. А я в который раз понимаю, что опять за ней осталось последнее слово. Казалось бы, я ей пластырь на рот налепил, а она все равно уделала меня, плюнув в кофе. Бред какой-то. Теперь и без кофе полдня ходить. Что-то определенно пошло не так с появлением этой девицы.

— В чем заключается моя работа по субботам? — даже не заметил, как она вернулась.

— Принимать вновь поступивших нашего профиля, и смотреть тех, кого оставили под наблюдение. Новенького я принял, остальных разделим наполовину. Все как обычно: жалобы, пульс, давление, если все хреново сразу звонишь мне, если все нормально обсуждаем здесь и заполняешь дневники. Наша с тобой цель уйти не позже пяти, дальше наступает время дежурного. Все, приступай или есть вопросы?

— Будут, но позже.

— Тогда иди.

Если бы все субботы были такими как эта, то каждый из нас спешил бы на работу. К двум всего двое поступивших и ни единой жалобы. Лепота!

— Марк Михайлович, можно?

— Да, конечно, Леночка.

— Я вам тортик принесла, у нас девочки сами приготовили.

— Спасибо дорогая, может у тебя еще найдется чуточку кофе, а то вот у нас закончился.

— Ой, я бы с радостью, но у нас только чай, — хлопая своими длиннющими ресницами, произносит с досадой Лена. Хороша девка, реальна хороша.

— Марк Михайлович, можно вас, это срочно, — Марина, вот тебе и на, так и хочется послать куда подальше языкастую паршивку.

— Я сейчас немного занят, Марина.

— Я в одиннадцатой палате, вы мне нужны, — наконец-то, так и хотелось воскликнуть вслух, но маленькая зубрила уже вышла из ординаторской.

— Прости, Леночка, спасибо за тортик, надеюсь очень вкусный, но как видишь работа зовет.

— Я буду рада, если вы лично скажете понравился ли вам торт. Можете к нам, кстати, зайти. А я пока поищу кофе специально для вас.