Накануне

За столом сидел церковный служка с худым, изрезанным глубокими морщинами, истощенным болезнью лицом, наполовину скрытым редкой бородёнкой, делающей его похожим на козла. Кустистые брови скрывали маленькие глубоко посаженные, немного косившие глазки. Рядом на лавке восседал бородатый мужик в длиннополом темно-синем кафтане. Широкие штанины темно-зеленых штанов аккуратно заправлены в ярко-красные высокие сапоги, голенища которых оторочены черным мехом. Он внимательно осмотрел вновь прибывших, оценил отсутствие робости у них, оставшись доволен осмотром.

– - Охотники? -- уточнил он.

– - Они самые, -- за всех ответил Степан. -- Пришли вот наниматься.

– - Оружие, брони есть? -- под пытливым взглядом мужика Сашка стушевался.

– - Имеются, -- Степан выступил вперед, вынимая на лавку сабли, ножи и плотницкий топор Лавра. Следом аккуратно положил шеломы. И на последок, как величайшую драгоценность, достал из мешка свой меч, в простых деревянных ножнах.

– - Домаслав Завидович, -- окликнул мужика церковный служка. -- Так писать их?

– - Погоди ты, Василь, -- отмахнулся от служки Домослав Завидович, беря в руки меч Степана.

Остальное оружие он проигнорировал, презрительно скривившись от одного только вида. Сколько бы не чистили парни сабли и шеломы, пятна ржавчины все равно остались.

– - Был в дружине? -- уважительно спросил он Степана, любуясь обнаженным мечом.

– - Был, -- не стал скрывать Степан.

– - Что с ногой? -- спросил Домослав Завидович бросая пытливый взгляд на Степана.

– - А нету ноги, -- признался тот.

– - Как нет? -- удивился Домослав Завидович. -- А как же ты ходишь?

– - Этот, как его... -- Степан быстро взглянул на Сашку, ожидая подсказки.

– - Протез, -- быстро подсказал парень, уточнив. -- Немцы делали.

– - Чудны дела твои, господи, -- прошептал Домослав Завидович, крестясь. -- А ведь, сразу и не поймешь, что нога не живая.

Степан просто пожал плечами, не желая продолжать разговор о своей увечности. Домослав Завидович продолжал стоять выжидая. Так и не дождавшись подробных пояснений, он сел на лавку, велев служке:

– - Записывай.

Охотников записали в самую настающую книгу, листы которой изготовлены из бересты и разглажены под прессом. Степан предъявил выписку от сотского, которую он получил по прибытию в Чернигов. Охотникам положили оплату в гривнах кун. Степану, как самому опытному положили нормальную плату, Лавру - чуть меньше, а парням определили по пол гривне кун. Вот такая, понимаешь, несправедливость.

Домослав Завидович принял командование над набранной сотней. Он сразу распределил обязанности охотников. Ежедневно сотня тренировалась стрелять из лука и арбалета. Более того, сотник заставил охотников быстро строить стену из щитов. Сашка вначале растерялся, но глядя на других, быстро освоился. С копьем он управлялся ловко и неожиданно для себя обнаружил, что метание короткой сулицы ему легко дается. Он метал ее мощнее всех, точнее и дальше, заслужив похвалу сотника и одобрение товарищей. С мечом он управлялся средне, но Домослав Завидович остался доволен им.

– - Ты учил? -- спросил он Степана, после того, как они скрестили мечи.

– - Учил, да не выучил, -- отозвался Степан.

– - Остальное придет с опытом, -- удовлетворенно кивнул сотник.

После этого Сашку вместе с Местяткай определили в отдельный десяток, который усиленно тренировался бою на мечах и саблях. Эти занятия не отменяли остальные тренировки и дежурство на стене, куда определили Сашку. Местятка попал в напарники Сашки.

– - Ты не жалеешь, что ушел от отца?
– - однажды, во время дежурства на стене, спросил его Сашка.

Он сознательно не стал напоминать парню, что он стал изгоем по его вине.

– - Нет, -- мотнул головой парень, поделившись сокровенным. -- Я давно хотел мир посмотреть. Хорошо бы к князю в дружину попасть...

Дальше разговор не заладился. Парни молчали, каждый думая о своем. Сашка мечтал увидеться с Людмилой, оставшейся жить в доме у Оксиньи. Девушка так ни разу не навестила его, хотя Радка, каждый день прибегала и не по разу. Носила гостинцы сладкие. Степан тоже часто отлучался, приходил поздно, сразу укладываясь спать. Вообще, он стал в последние дни очень замкнутым, отвечал на вопросы односложно. Сашка перестал лезть к нему с расспросами - надо будет, сам расскажет.

Лавр тоже куда-то пропал. Местятка шепнул, что кузнеца отправили в дозор, дав коня с конюшни епископа.

День сменяла ночь, утром к нему прибегала Рада, которую стражники беспрепятственно пускали в детинец, а привратники владычьего подворья с улыбкой встречали словами:

– - Опять жениха проверять пришла? -- и впуская в калитку, докладывали. -- Не утек он еще...

Рада, сунув ему в руки завернутый в тряпицу леденец, быстро убегала. Сашка каждый раз пытался расспросить ее о Людмиле, но девушка только смеялась, сводя все к шутке. И лишь однажды она предрекла:

– - Не люб ты ей. Бросит она тебя.

Сашка тогда рассмеялся. Радка вбила в себе в голову, что выйдет за него замуж. Вот дуреха малолетняя. Хотя по местным меркам, какая она малолетняя. У ее замужних сверстниц уже дети есть.

На смотровой площадке башни протрубил рог и Сашка, оставив девушку, бросился к месту сбора. Там уже стоял сотник, беседующий со Степаном. Следом за Сашкой примчался Местятка, с криво напяленным в спешке шеломом на голове.

– - Поправь, дурень, -- велел ему десятник.

– - Что случилось? -- поинтересовался Сашка у парня.

– - А я знаю? -- ответил он, поправляя шелом.

Переговорив с сотником, Степан подошел к ним, сообщив причину тревоги.

– - Гонец прискакал. Князь возвращается. У самой черной могилы на него напал Мстислав Глебович с дружиной своей.

– - Это который? -- Сашка до сих пор путался в многочисленном выводке черниговских князей. -- Что-то не припомню такого.

– - Какая тебе разница? -- грубо оборвал его Степан. -- Нам выпал шанс, и я намерен поймать за хвост удачу.

Охотники погрузились на сани. Лошадей укрыли белыми попонами, а люди в санях укрылись под холстиной.

Сашке велели сидеть в санях и не высовываться, вернее, лежать, так как народу в розвальни набилось много. Напавшие на черниговского князя их не сразу заметили, а когда углядели, что из града идет подмога, то не испугались, а лишь усилили натиск.

Несколько опытных гридней, отделились от основной массы нападавших, спеша к оставленным в стороне коням. В их сильных руках появились луки и стрелы запели смертоносную песнь.