Наказание мое
Шрифт:
Растолкать его немедленно и выяснить, что происходит! Как враг попал на ее территорию? Что было между ними ночью? Нет, последний вопрос она задавать не будет - и так все ясно. До такого изнеможения ее может довести только Стас!
Женя потянула на себя одеяло, Стас сжал угол и никак не хотел отпускать его. Не сверкать же перед ним голыми прелестями! Это как положить голову в пасть голодному льву!
Поискав халат и не найдя его, Женя со всей силы пихнула Вершинина по заду коленом. Стас что-то промычал в ответ.
– Хватит спать, Вершинин, немедленно просыпайся!
Бросить
Стас зашевелился, недовольно заворчал и стукнул Женю по ноге, упиравшейся ему в зад.
– Клеопатра проснулась и требует жертвы, – разобрала Женя.
– Можно жертва ещё немного поспит?.. Нет? Ладно...
Он перевернулся на другой бок и теперь лежал к ней лицом.
– Какая ты красивая сейчас.
Он пожирал жадным взглядом ее грудь, которую Женя попыталась закрыть скрещенными руками. Этот жест только рaззадорил Вершинина: в голубых глазах вспыхнул и заметался серебряный огонь. Женя могла представить, какие фантазии роятся в его голове. Ну, ему же хуже!
– Вершинин, объясни мне, почему я просыпаюсь и нахожу тебя в своей постели... голого?
– м... Видишь ли, – он лег поудобнее, подпер щеку ладонью, - в одежде заниматься любовью неудобно - мешает.
– Сволочь!
– коротко бросила Женя.
Не хотелось краснеть и показывать наглецу, что он смутил ее. Только поздно: щеки полыхали огнем.
– Не понимаю, почему ты винишь во всем меня? – он откровенно смеялся над ней.
– Хочешь сказать, что ты ни в чем не виноват? – возмущенно прохрипела Женя.
– На этот раз ты не ошиблась.
– Ну, знаешь ли!..
Женя резко выпрямила ногу и по сдавленному вскрику поняла, что попала туда, куда нужно.
– Ты что, покалечить меня хочешь?
– Стас едва терпел боль, свернувшись клубком.
– Это тебе за вранье!
– Какое вранье? – мычал он. – Мне позвонила Полина и сказала, что ты не отвечаешь. Я понятия не имел, что ты больна! мне сказали, что ты просто перенервничала.
– А почему кто-то должен тебе об этом говорить?
– возмутилась Женя.
– Мы с тобой чужие люди, между нами нет ничего общего.
Если не считать того, что всю ночь они занимались любовью и лежат в одной постели.
– Я пришел посмотреть, все ли с тобой в порядке.
Его горячая ладонь накрыла живот.
– И случайно упал в мою кровать!
– съязвила Женя, шлепая его по руке.
– Ты воспользовался ситуацией. Наверное, мне было очень плохо, раз я ничего не помню.
– Я же не знал, что болезнь обостряет сексуальность. Ты набросилась на меня как фурия, - насмехался Стас.
– Набросилась?! ще скажи, что я тебя изнасиловала!
– Мoжно сказать и так ...
Вторая выпрямленная нога оказалась менее точной, но Стас свалился на пол и лежал на ковре, хохоча. Ему еще смешно!
Женя сдернула простыню, завернулась в нее, как в тогу,и свесилась с кровати.
– Учти, Вершинин, просто так тебе это с рук не сойдет! Ты приходишь сюда ак к себе домой.
– А разве это не так?
– По-моему, в нашу последнюю встречу мы все решили.
Женя была уверена, что он не раз думал о том, что тогда произошло, перебирал каждое слово,
корил себя за несдержанность, хотел все изменить. В этом был весь Стас.А ее переживания вылились в нервный срыв.
– Был ли тот разговор вообще? – огорошил ее Стас.
– То есть?
– нахмурилась Женя.
– Ты серьезно?
ни по-прежнему лежали на месте: она на кровати, он на полу, закинув руки за голову.
– Серьезнее некуда, – подтвердил он. – Я метался по двору, не находя дороги, наорал на мать. Бабка назвала меня "оглашенным".
сли сравнить, с ней происходило то же самое. Женя закусила губу, чтобы не признаться в этом.
– Я так до конца и не разобрался, чтo это было: обиженная гордость или спектакль для дурака?
Слушая его, Женя уткнулась лицoм в перину.
– Зачем ты меня гнала? Не хотела прощать или там было что-то еще? Женька?..
Она почувствовала, что Стас сел, опустил подбородок на сложенные на краю кровати руки и теперь смотрит на нее. И врать под этим пристальным взглядoм было нелегко.
– Стас, не начинай все сначала. Да, я обиделась! И никогда тебя не прощу.
Превратиться бы сейчас в улитку и спрятаться глубоко в домик,из которого ее никто не достанет, особенно Вершинин. А его голос отдавался в каждом уголе ее тела, заставлял сжиматься сердце и метаться душу.
– Прошлой ночью мне показалось, что я вернулся домой к моей настоящей Женьке. А сегодня ты опять чужая и холодная.
– Вершинин, ты много соoбражаешь, когда у тебя температура? Я не помню ни слова! Может, я теорему Ферма решила - я и этого не вспомню!
– Выходит, мы можем быть счастливыми в одном случае: если у тебя постоянно будет температура!
– Не смешно, Стас!
Она все-таки рискнула заглянуть ему в глаза. Лучше бы не делать этого: накопившаяся в них тоска грозила захлестнуть с головой. Каждая морщинка возле любимых глаз причиняла неимоверную боль. Еще сильнее терзала мысль, что в большей части этих морщин есть и ее вина.
– Тебе не нужно было оставаться!
– Значит,ты не передумала?
– холодно уточнил он.
– Нет.
Женя перекатилась подальше от края, скрываясь от его укоризненного взгляда.
– Тебя волнует не столько, что я с кем-то там переспал, а то, что теперь у меня есть Ванька?
– Именно!
– кивнула Женя.
Она наконец-то обнаружила свой халат и начала одеваться.
– Ты не можешь простить мне сына. С этим я ничего поделать не могу...
Он тоже одевался. Женя старалась не смотреть в его сторону, но кожей, каждой ее клеточкой, чувствовала, как он надевает брюки, натягивает свитер, взлохмачивая тeмные волосы пятерней.
– Ты уходишь?
Стас обернулся на ее дурацкий вопрос.
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Нет... Закрой получше дверь. Да и еще... верни ключи. Не хочу, чтобы ты приходил сюда когда тебе вздумается.
езкое двиение рукой - ключи полетели куда-то в угол. Женя плотно сала дрожащие губы.
– Спасибо.
– За что?
– с болью усмехнулся Стас.
– Я всего лишь вернул твое имущество. Здесь моего ничего нет. Даже тебя.
– Ничего. Привыкнешь. И я постараюсь привыкнуть.