Наказание свадьбой

дела стоявшего у алтаря Луи в белоснежных одеждах. Он весь сиял!

— Как она прекрасна! — Луи при виде Генриетты почувствовал, как участилось его дыхание.

Он неотрывно смотрел на нее, от чего она совсем растерялась и двигалась к нему очень медленно. Наконец, к своему глубокому облегчению, герцог передал невесту в руки жениха. Едва рука Луи коснулась руки Генриетты, вся ее решимость рухнула. Они опустились на колени перед священником.

— Мы не можем…

— Тсс!! — Луи приложил палец к губам. — Но…

— Помолчи, Генриетта, сейчас не время.

Луи отвернулся от нее и стал внимательно слушать речь священника.

Генриетта же не могла отвести от него взгляда. «Пусть все катится к черту!» — неожиданно решила Генриетта, она стерпит его ненависть в обмен на право хотя бы смотреть на него. Отбросив сомнения, она еще раз по-новому взглянула на Луи, который громко и четко давал супружеские обеты. Затем настала очередь Генриетты. Она давала обеты, они звучали не только громко, но и выражали ее истинные чувства.

— Объявляю вас мужем и женой! — под общее восторженное ликование сказал священник.

«Интересно, поцелует меня Луи или нет?» — гадала Генриетта.

Луи поцеловал ее легко и нежно, но и этого хватило, чтобы Генриетту охватила страсть. Заметив разочарование в глазах Генриетты, Луи счастливо улыбнулся. «Чему он радуется? — удивленно подумала Генриетта. — Я же заставила его жениться на себе».

Генриетта не замечала ни цветов, сыпавшихся на них со всех сторон, ни поздравлений, ни восторга людей, собравшихся на площади. Она все время смотрела на самое любимое лицо на всей земле, и в голове билась одна-единственная мысль: «Луи — мой супруг!»

Глава 21

Молодоженов с почестями проводили в торжественный зал, где более четырехсот гостей чествовали начало их совместной жизни. Одни тосты следовали за другими, все время раздавалась веселая музыка, гости шумно танцевали.

Генриетта пила маленькими глотками и все время поглядывала на Луп. Странно, но он все время улыбался и вовсе не выглядел несчастным. Возможно, он и не будет ее ненавидеть. Как она ни гадала, она не могла понять, как поведет себя Луи, когда они останутся одни в брачную ночь.

«Брачная ночь! — неожиданно с ужасом подумала Генриетта. — Господи, он же сказал, что не примет супруги, которая окажется не непорочной! Что же делать? Что делать? Как ему объяснить, что тогда была я, а не Катерина?! Он мне не поверит! Не поверит!»

Ужас все больше охватывал Генриетту. Мало того, что она вынудила его жениться на ней, еще окажется, что она имела связь с мужчиной. «Он подумает, что я потому и женила его на себе!» От последней мысли Генриетте совсем стало плохо. Она должна немедленно поговорить с ним, все объяснить. Но Луи был занят разговором с ее отцом, и Генриетте не удалось с ним поговорить. Она пыталась сделать это несколько раз, но ей это так и не удалось.

Генриетта с глубоким ужасом ожидала минуты, когда они останутся одни, и она наступила. Молодоженов с шумом отвели в брачные покои. Они остались одни, а гости отправились обратно, пировать.

Генриетта стояла в середине комнаты и исподтишка наблюдала за действиями Луи. Ничуть не стесняясь Генриетты, Луи снял с себя всю одежду и, обнаженный, прошел к столику, на котором стоял графин с вином. Налив вино в два бокала, один взял себе, второй протянул Генриетте. Она приняла его дрожащими руками. Луи выпил вино и сразу же растянулся на широкой постели. Генриетта чувствовала, как в ней нарастает напряжение при виде обнаженного Луп. В комнате раздался его голос:

— Миледи, получите то, что так настойчиво требовали! Луи протянул к ней руки. Генриетта медлила.

— Раздевайтесь, миледи, или вам требуется моя помощь?

Генриетта поставила пустой бокал на стол и начала раздеваться. Когда вся одежда осталась на полу, она нерешительно подошла к постели.

— Ложитесь, миледи, — пригласил Луи, хлопая рядом с собой по постели.

Генриетта послушно легла. Ее страх был очень заметен.

Луп лег на Генриетту. Его губы приблизились к ее губам.

— Ты сильно меня ненавидишь? — шепотом спросила Генриетта.

— Не очень. Перестаньте дрожать, миледи. Поверьте, в первый раз бывает больно, но потом проходит.

«О Боже, как ему сказать?» — в полном расстройстве думала Генриетта. Она была так напугана, что не могла пошевелиться. Луи раздвинул ее ноги и мягко вошел в нее. Страх пересилил все чувства Генриетты. Она неподвижно лежала под Луп до тех пор, пока он со стоном не излился в нее.

«Догадался или нет?» — терзал вопрос Генриетту. Но уже в следующую минуту над ней нависло грозное лицо Луи.

— Вы не девственница? Отвечайте, миледи! — Нет, но…

— Молчите! — оборвал ее Луи. — Я не желаю ничего слушать. О вашем обмане мы поговорим утром.

Луи отвернулся от Генриетты, которая была просто в отчаянии. «Он не поверит, — твердила она себе, — ни за что не поверит! Что делать? Я должна попытаться объяснить ему, но как?» На разгадку этого вопроса Генриетта потратила целый час и в конце концов решила, что вначале вызовет его на разговор, а после попытается все объяснить.

— Луп!

— М-м-м… — полусонным голосом ответил засыпающий Луи.

Генриетта положила руку на его плечо.

— Я тебе совсем не понравилась?

— Понравилась, — пробормотал Луи, — хотя, если сравнить… в конюшне ты была такой страстной.

Он замолчал, неожиданно осознав, что сболтнул лишнее. Оставалось надеяться, что Генриетта пропустила его слова мимо ушей. Но его надежды сразу же разрушились.

— Луи! — грозный голос Генриетты навис над ним.

— Чего? — притворяясь спящим, ответил он.

— Немедленно встань, мы должны поговорить! Луи неохотно сел, избегая взгляда разгневанной Генриетты.

— Ты сказал «конюшня», не будешь ли так любезен объяснить?

— Разве? — удивился Луи. — Луи!

— Хорошо, хорошо. Я имел в виду конюшню и, скорее всего, лошадей.

— Луи!

— Хорошо, хорошо.

Тяжело вздыхая, Луи поднялся с постели и набросил на себя халат. Он бросил украдкой взгляд на входную дверь, но его план тут же потерпел крушение. Генриетта бросилась к двери и заслонила ее своим обнаженным телом.