Наказание в награду

– Хорошо. Сделаю. И еще я подумала, что нам…

– Слушаю вас. – В голосе Ардери слышался интерес, но глаза она прищурила в своей обычной манере.

– ПОП, – Барбара быстро изменила направление беседы. – Обязательно. Будет сделано.

– Отлично. – На губах суперинтенданта опять появился этот тик вместо улыбки. – А я успела связаться с Клайвом Дрюиттом. Одна из его пивоварен расположена в Киддерминстере. Я встречусь с ним там и попытаюсь направить его мысли в сторону от судебного разбирательства. Очевидно, он хочет подробно рассказать мне, почему мальчик – так он называет сына – никогда не повесился бы, потому что это «преступление перед Господом», как он выражается. Мне кажется, нам придется разбираться во всем этом.

Ладлоу, Шропшир

Позвонив полицейскому общественной поддержки Гэри Раддоку, чтобы назначить встречу, Барбара выяснила, что ее время будет зависеть от кого-то по имени «старый Роб», оказавшегося пожилым пенсионером, в доме которого жил Раддок. Утром старому Робу необходимо было побывать у врача, а так как причина визита заключалась в мочевом пузыре старика, его простате и участившихся случаях недержания, то отложить этот визит было невозможно. Но Раддок может встретиться с детективом-сержантом Хейверс после визита к доктору. Где-то в половине двенадцатого?

По телефону он показался Барбаре приятным парнем. Она даже почувствовала к нему симпатию – у нее тоже была пожилая мать (правда, она уже давно не жила с ней под одной крышей). А то, что Гэри Раддок ухаживал за старым Робом, было его обязанностью как компаньона, проживающего с последним под одной крышей, так что Хейверс согласилась с его предложением.

Таким образом оказалось, что ей нечем заняться. Барбара уже собралась было связаться с Ардери и узнать, каковы будут указания, пока сама суперинтендант гладит по шерстке отца Йена Дрюитта, – но отказалась от этого плана как от безынициативного. Такого поведения Линли не одобрил бы.

У нее достаточно времени, чтобы прогуляться до церкви Святого Лаврентия – если только удастся найти ее в лабиринте средневековых улочек Ладлоу. Рядом с церковью должен быть дом викария. Беседа с викарием о его диаконе в плане того, что он о нем знал и когда он узнал об этом, показалась Барбаре хорошей альтернативой сидению в гостинице в ожидании, когда освободится Гэри Раддок.

Выйдя на улицу, Хейверс заметила, что хорошее утро незаметно превратилось в отличный день. Через дорогу от гостиницы лужайки, окружавшие замок, сверкали от капель дождя, прошедшего ночью, а на клумбах стрелы синих цветов смешивались с веселыми белыми и желтыми соцветиями.

План города, которым запаслась Барбара, указывал на то, что если она пересечет Касл-сквер по диагонали, то окажется где-то в первом приближении к церкви Святого Лаврентия, скрытой среди средневековых построек, что выросли вокруг нее за все прошедшие столетия. На самой площади сейчас было много торговцев, готовившихся к открытию базара под открытым небом, на котором должны были торговать продуктами, в основном относившихся к категории жареных и запеченных, если судить по ароматам, витавшим над площадью.

У северного конца площади Барбара обнаружила Черч-стрит, одну из двух невероятно узких улочек, шедших на восток, вдоль которых находилось множество крохотных магазинчиков, где можно было купить все, что угодно, начиная от сыра и кончая шахматами. Церковь пряталась как раз за этой территорией, и ее западный фасад выходил на удивительно добротные здания бывших богаделен, стоявшие полукругом. В здание вели два входа – южный и восточный, при этом южный выглядел главным. Так как в церкви обязательно должен кто-то быть, а это, в свою очередь, давало возможность узнать о местонахождении дома викария, Барбара решила осмотреться.

Церковь выглядела совершенно ошеломительно, и не только из-за своего места расположения – она скрывалась за зданиями и был виден лишь ее шпиль, – но и из-за ее размеров. Она была просто громадной, что говорило о прошлом богатстве города, которое в былые годы зиждилось на торговле шерстью. Построена церковь была из песчаника красноватого оттенка, с ярко выраженными контрфорсами, вертикальными стрельчатыми окнами и шпилями, венчавшими каждый из четырех углов башни. С северной стороны здания, в тени древних тисов, скрывался небольшой двор, а над ним, в лазурном небе, кружились шумные галки.

Церковь оказалась открытой. Барбара нырнула внутрь и оказалась не в полной тишине, как ожидала, а скорее в положении подслушивающей спор между двумя женщинами – одна из которых была постарше, другая помоложе, – которые никак не могли решить, сколько цветочных венков «совершенно необходимо, Ванесса», для того чтобы украсить место к предстоящей свадебной церемонии.

– Но ведь мы же не нищие, мам, – раздраженно повторяла Ванесса.

– И я не собираюсь ею становиться, – отвечала мать. – У тебя две сестры, и им тоже захочется венчаться.

Они медленно прошли к алтарю, где сверкало цветным стеклом стрельчатое окно, каким-то образом избежавшее глаз Томаса Кромвеля [78] .

Сержант не стала их беспокоить, потому что увидела мужчину, направлявшегося в сторону часовни, также украшенной громадным стрельчатым окном с цветной мозаикой, под которым находился небольшой алтарь. На мужчине была одежда, говорившая о его принадлежности к служителям церкви, так что Барбара решила поговорить с ним. Она порылась в сумке в поисках своего удостоверения и со словами «прошу прощения» подошла к нему.

78

Автор намекает на то, что во время «Славной революции» пуритане под предводительством Кромвеля уничтожали все изображения в католических церквах.

Мужчина резко обернулся. На вид ближе к семидесяти; впечатляющая копна волос, убранных со лба и прилипших к черепу. Морщин на лице не наблюдалось, брови были широкими и тяжелыми, а уши – непропорционально маленькими. Ни слова не сказав, он склонил голову набок, и Барбара заметила взгляд, который мужчина бросил в ту сторону, откуда доносились голоса Ванессы и ее матери. «Возможно, испугался, что я попрошу его вмешаться в этот цветочный спор», – предположила Барбара.

Она представилась, объяснила причину своего появления и, подробно рассказав обо всем произошедшем, попросила о возможности обменяться с ним парой слов о Йене Дрюитте, если только он был викарием. И он действительно им оказался. Звали его Кристофер Спенсер, и он был рад ей помочь. Казалось, что еще больше его радует возможность выйти из церкви, где спор о цветах становился все более жарким. Ванесса вела себя как девочка, которая знает, что стоит ей закричать, и она получит все, что хочет.

– Мой дом находится совсем рядом, – пояснил отец Спенсер, – прямо через двор. Вы не будете возражать против беседы в доме, а не здесь? – Ему, мол, надо выполнить список дел, который оставила жена, а эта встреча с «дамами», как он назвал женщин, кивая в сторону матери и дочери, сбила его с толку.

Барбара ответила, что ничего не имеет против.

В доме сержанту предложили кофе, от которого она отказалась. От чая она отказалась тоже. Тогда Спенсер спросил ее, не будет ли она против побеседовать, пока он будит чистить птичью клетку. Дескать, он будет ей чрезвычайно признателен, поскольку чистка клетки входит в список дел на день – его жена, благослови ее Господь, страшно боится птиц.