Наложницы ненависти
Шрифт:
Логово аналитиков так же, как личный кабинет комиссара Темного Двора, резко отличалось от мрачных помещений Цитадели, и Сантьяга любил здесь бывать.
— Как здоровье уважаемого епископа Треми? — рассеянно поинтересовался комиссар, изучая положение шаров.
— А чего с ним станется? — пожал плечами Ортега. — Высушил своего обидчика и завалился спать. Проснется, будет как огурчик.
— Славно. Передайте в пресс-службу, чтобы они не очень раздували этот инцидент. Тех заявлений, которые уже прозвучали, вполне достаточно.
— Хорошо, — кивнул помощник комиссара.
Тем временем Сантьяга принял решение, склонился
Изящный столик для карамболя «ласвегасы» притащили на рабочее место несколько месяцев назад. Зачем, никто не спрашивал: прикрытые широкой спиной Сантьяги аналитики могли делать все, что им взбредет в голову. Комиссар, в свою очередь, оценил идею и, когда позволяло время, с удовольствием гонял шары.
— Я вижу, вы решили сопротивляться до последнего, — улыбнулся Сантьяга, наблюдая, как Доминга сосредоточенно натирает мелом кий. — Хочу заметить, что со времени нашей последней партии вы существенно улучшили свою игру.
— Я много тренировался, — буркнул предсказатель.
— Но недостаточно, — недовольно протянул Ортега. — Давай напрягайся, прохвост, из-за тебя я могу потерять деньги.
Доминга невнятно пробормотал в ответ нечто короткое и емкое и склонился над столом.
Зрители, Тамир Кумар и Ортега, расположились в удобных креслах, потягивали сок и не скупились на ехидные комментарии. Особенно Ортега, который поспорил с Тамиром на три сотни, что Доминга не проиграет Сантьяге больше ста очков. В данный момент предсказатель отставал от комиссара почти на двести. И опять смазал удар.
— Растяпа! — выразил неудовольствие Ортега.
— Бездельник, — прошипел в ответ Доминга.
— Бестолочь! Не мог предсказать собственную игру! Откуда у тебя только руки растут?
— А при чем здесь руки?
— Потому что с твоей башкой и так все понятно.
— И что тебе понятно с моей головой? — осведомился предсказатель.
— Что она подходит для красной шапки.
Сантьяга, невозмутимо устанавливающий на столе фишки, чуть улыбнулся каламбуру своего помощника.
Уши Доминги заострились, первый показатель, что нав планирует впасть в бешенство, но в этот момент один из компьютеров издал мелодичный звонок. Тамир пулей вылетел из кресла, несколько мгновений щелкал пальцами по клавиатуре, а затем посмотрел на Сантьягу:
— Наша птичка сообщает, что в Замке собрались все вожди Ордена. Последние магистры лож и ведущие маги только что подтянулись.
«Птичка», искусный артефакт, выполненный в виде сороки, сначала контролировала перемещения Вероники Пономаревой, а теперь кружила над штаб-квартирой чудов, отслеживая прибытие в Замок лидеров рыцарей.
— Они начали совещание, — пробормотал позабывший о зарождающемся скандале Доминга.
— Сколько времени прошло с того момента, как Вероника Пономарева сдалась чудам? — спросил комиссар, не отрывая взгляд от стола.
— Меньше часа, — немедленно ответил Ортега, торопливо выбираясь из кресла.
— Если еще через час Орден не сообщит остальным Великим Домам, что в его руках находится гиперборейская ведьма, — негромко произнес Сантьяга, — нас ждут насыщенные событиями выходные. Продолжим партию.
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь..
Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 08:13
Душа пела!
Нет, не просто пела. Если бы рыцарь командор войны Гюнтер Шайне мог себе это позволить, то он определил бы свое состояние более точно — телячий восторг, но серьезному боевому магу не к лицу выражаться подобным образом.
Гюнтер до сих пор не мог поверить в удачу: считавшаяся погибшей гиперборейская ведьма схвачена! И схвачена не кем-нибудь, а именно им! Самым способным и самым достойным рыцарем в гвардии великого магистра! Теперь-то лидеры Ордена по достоинству оценят его возможности. Теперь они поймут, что не только Франц де Гир заслуживает почестей и уважения. А в том, что сам он тоже заслуживает почестей и уважения, Гюнтер не сомневался. Разве не он стал после смерти Богдана ле Ста правой рукой мастера войны? Разве не он замещает Франца в должности капитана гвардии во время его отлучек? Разве… Разве не он, в конце концов, поймал гиперборейскую ведьму?!
О том, что Вероника сама пришла в Замок, Шайне старался не думать.
Он покосился на безучастное лицо пленницы, покорно стоящей перед дверями тронного зала, на мгновение задержался на ее чудных золотых глазах и отвернулся. Проклятый Азаг-Тот умел подбирать себе женщин. Даже переродившись тысячи раз, эта тварь обладала редкой, почти забытой красотой гиперборейских ведьм. Дикой, пленительной. Вчера, когда открылись врата в Глубокий Бестиарий и в Тайный Город проник Ктулху, Гюнтер внимательно изучил все материалы, относящиеся к истории Гипербореи. Он видел портреты наложниц Азаг-Тота и был поражен их чарующим обликом. Особенно обликом Тасмит.
Теперь Шайне довелось увидеть оригинал.
Большой тронный зал, достойный массовых приемов и шумных сборищ, был практически пуст. Сводчатые окна наглухо закрыты плотной бархатной тканью, редкие факелы создают неповторимую атмосферу средневекового замка, и лишь у дальней стены зала, вокруг стоящего на подиуме массивного золотого трона толпятся немногочисленные фигуры в пышных, старинного покроя камзолах и плащах. Тускло сверкают золотые рыцарские цепи и богато украшенные рукоятки кинжалов. Совещание Великого Дома Чудь.
Или судилище?
Вероника, не обращая внимания на украшающие стены барельефы и щиты с гербами лож, медленно прошла по каменным плитам зала и спокойно остановилась в нескольких шагах от трона. Она едва ли не физически ощущала на себе взгляды чудов. Некоторые — любопытные, некоторые — оценивающие, но большая часть рыцарей изучала девушку с откровенной неприязнью. «Не верите? Правильно делаете!»
Неподалеку от Вероники оказался Франц де Гир — девушка сразу узнала крепыша, виденного в новостях «Тиградкома». Лицо высшего боевого мага Ордена было непроницаемо, но легкий румянец свидетельствовал о том, что мастер войны только что выдержал нелегкую перепалку.
«А перепалка была нешуточной, — поняла Вероника. Она чувствовала тяжелые эмоции, переполняющие окруживших ее чудов. — О чем спорили?»
Золотые глаза вновь скользнули по капитану гвардии. Он был едва ли не единственным из рыцарей, кто избегал смотреть на ведьму.
«Видимо, милый, ты мне враг. А жаль…»
Мужественное лицо Франца де Гира понравилось девушке.
Сопровождавший пленницу Гюнтер Шайне откашлялся и возвестил:
— Вероника Пономарева, чел, гиперборейская ведьма.