Нампара

Одри кивнула.

— В гостиной наверху?

— Да, пожалуй.

— Тогда я уберу покрывала с мебели.

Росс оглядел знакомый коридор. Стояла оглушительная тишина. Когда-то здесь смеялась Кэролайн, София с Мелиорой играли в детстве, Дуайт с готовностью рассказывал о новых открытиях в области медицины, а слушатели чаще всего едва понимали, о чем идет речь.

Росс глубоко вздохнул и вновь подошел к парадной двери, чтобы дождаться Урсулу Уорлегган.

Та появилась с точностью до минуты в роскошном тильбюри со сверкающими черными колесами и вороными лошадьми. Урсула была не очень хорошей наездницей, припомнил Росс, но отлично правила экипажем.

Урсула остановила лошадей у самой лестницы, ловко смотала поводья, и Мартин Дэниэл, муж Одри, поспешил принять лошадей. Урсула спустилась с экипажа раньше, чем Росс успел помочь, стянула перчатки, пока поднималась по лестнице, и протянула ему руку.

Росс тут же смекнул, что Урсула не ждет поцелуя. Поэтому он протянул руку, и Урсула крепко ее пожала.

— Добрый день, мисс Уорлегган.

— Можно просто Урсула. — Она вела себя прямолинейно и решительно. — Теперь ведь мы породнились. Я могу называть вас Россом?

— Разумеется.

— Ну и хорошо. — Урсула окинула взглядом дом. — Вижу, дом в хорошем состоянии после отъезда Кэролайн. Что ж, поведайте свои соображения.

Росс кивнул.

— Может, сперва осмотрим снаружи?

— Как пожелаете.

Они обогнули дом. В фигуре и походке Урсулы отсутствовало изящество, хотя бархатная темно-синяя амазонка шла ей куда больше, чем тот наряд на празднике в Нампаре.

Красотой она тоже не блистала. Прямые светлые волосы были хороши, однако она благоразумно убрала их в пучок на затылке, вместо того чтобы позволить модно виться у квадратного простецкого лица. Главным ее достоинством были глаза — серые и внимательные, ничего не упускающие из вида.

— Почти все основано на идеях Дуайта, доктора Эниса, — объяснил Росс. — Он представлял себе некий приют, тихое место, где бы люди с душевными расстройствами жили почти без ограничения свободы.

— Я так понимаю, он настаивал на этом в течение долгого времени. Но его идеи не поддержали.

— Не поддержали. Но он имел в виду определенные, не опасные для окружающих состояния. Например, тех, кто страдает от эпилептических припадков или получил травму голову. Даже некоторых ветеранов войны с психическими проблемами, особенно после пережитых жестоких сражений.

— Как у Филипа Придо.

— Что ж, пожалуй. Идеи доктора Эниса основаны на принципах французского доктора Пинеля, с которым он познакомился в Париже, когда мы поехали туда после заключения Амьенского мира. Тот призывал давать пациентам как можно больше свободы, хорошо кормить, чтобы они делали физические упражнения на открытом воздухе и занимались полезным трудом. Как видите, конюшню можно переоборудовать под столярные и металлургические мастерские, и тому подобное. Пациенты могут ухаживать за садом, выращивать для себя овощи, заботиться о домашней скотине в усадьбе.

— Понятно.

Урсула бродила вокруг, оценивая масштабы и состояние конюшни, пробежала взглядом по огороду и подошвой поддела комок земли.

Интересно, может, она хочет купить это место? Какую бы цену она ни назвала, Россу все равно придется обсудить это с Кэролайн, само собой, однако он сомневался, что та согласится. Трудно найти другой подходящий дом, а ей хотелось открыть больницу в память о Дуайте.

Они вернулись к парадной двери, вошли в дом и блуждали по узким коридорам мимо пустых комнат, пока Росс делился кое-какими задумками касательно преобразования дома. Наконец, они оказались в просторной гостиной, расположенной над конюшней.

Одри отдернула шторы и впустила июльское солнце. Здесь осталась кое-какая мебель, хотя на стенах недоставало картин и украшений. Одри принесла чай на подносе и налила каждому по чашке.

— Итак, — заговорила Урсула без всякого вступления, — сколько, по-вашему, будет стоить преобразование и содержание дома с учетом жалованья докторам, другому персоналу, а также домашней прислуге и работникам?

Определенно, она не ходит вокруг да около, а сразу переходит к делу, поэтому Росс ответил тем же и озвучил стоимость.

— И вы намерены профинансировать это с помощью наследства мистера Тренкрома?

— Совершенно верно. А также я надеялся получить пожертвования со стороны тех, кого смогу убедить, что не собираюсь подвергать их жизнь опасности.

— Желаю удачи. Как думаете, какую сумму сможет обеспечить фонд?

— Две трети точно.

— Но придется уменьшить финансирование других ваших проектов, к примеру, профессионального обучения.

— А вы хорошо осведомлены.

Росс никак не мог взять в толк, следует ли на нее злиться. Если она намерена торговаться, то напрасно тратит его время и свое собственное.

— А как же, — тут же кивнула Урсула. — Вот что я предлагаю. Мы с вами создадим общий фонд: я беру на себя две трети, вы — одну треть, чтобы покрыть первоначальные затраты и текущие расходы. Если получится убедить других присоединиться к нам, то их взносы погасят дополнительные расходы.

Росс откинулся на спинку стула и на некоторое время в недоумении умолк.

— Можно спросить… Зачем вам это?

Она на миг замерла, глядя на него, словно прикидывала, что сказать.

— Мне нравился Дуайт Энис. — Голос дрогнул, едва заметно и странно. — Он привел меня в этот мир. Моему отцу как-то пришлось вызвать его, когда я была маленькой — ветрянка, если я правильно помню. Мне он нравился куда больше, чем доктор Бенна, на чьих консультациях вечно настаивал отец. Став достаточно взрослой, чтобы иметь свою точку зрения, я предпочитала обращаться к Дуайту, хотя, к счастью, всегда отличалась отменным здоровьем. — Она бросила взгляд на окно, где пылинки плясали в луче теплого света солнца. — Но имеется еще и другая причина.

Росс терпеливо ждал.

— Вы хорошо знали моего отца.

— Я был с ним знаком много лет.

— Он вас не любил. — Она была очень прямолинейной. — Я могу даже больше сказать — он, в сущности, вас ненавидел.

— Да, пожалуй...

— А вы знаете почему? В смысле, не считая моей матери? Он ненавидел вас потому, что не мог контролировать. Еще одним человеком, неподвластным его контролю, был мой брат Валентин, и его отец тоже ненавидел. Разумеется, моя мачеха тоже никогда ему не подчинялась, но это совсем другое.

Она сделала глоток чая и осторожно поставила чашку на маленький столик перед своим креслом.

— Представляете, каково это — расти в такой обстановке? О, самообладание он терял крайне редко, да и не из-за чего было. Все его обхаживали, никогда точно не знали, что именно вызовет у него недовольство. И частенько, скажу откровенно, это случалось из-за вас.

— Очень об этом сожалею.

— Вы тут ни при чем. Помните, когда вам дали титул баронета? Это случилось за несколько месяцев до моего отъезда в школу. Он прочел об этом в «Таймс» и несколько недель подряд ходил как закипающий паровой двигатель, готовый взорваться в любую минуту. Он даже на время отменил подписку на «Таймс». Даже мне в пятнадцать лет такой поступок показался диким ребячеством. Потом эти ссоры с Валентином. Ох, затевал их чаще всего Валентин, и оба напоминали дерущихся медведей в берлоге.