Наномашины, наследник! Том 9
Шрифт:
— Конечно. Не собирался.
Я выхожу из кабинета. Ещё пару минут просто стою, глядя в пол. Ничего не говорю, ничего не думаю. И понимая, что вот-вот будет звонок, разворачиваюсь и иду в свой класс.
По дороге все встречавшиеся мне люди, конечно, на меня поглядывали, но они настолько привыкли ко всяким абсурдным ситуациям вокруг меня, что лишь просто косо поглядывали.
Естественно, никто ничего не знал ни о переезде, ни о том, что я наследник гребаной Германии. Да и никто, наверное, и не узнает ещё в ближайшие пару лет.
Только вот скорее всего, Максим про перевод уже знает. Мама
И потому, когда я зашёл в класс, никто не кинулся меня встречать, никто не кинулся со мной здороваться и спрашивать как дела! Скорее всего, все мои друзья уже об этом прекрасно знали.
Как и знали, что я, живой и здоровый, никому не позвонил и ничего не сказал.
Я посмотрел на Катю — она сидела и смотрела куда-то вбок. Посмотрел на друзей — они демонстративно сидели и общались, будто меня не замечая.
Да и чего уж говорить… Суви! Она сидела и очень неуверенно делала вид, что ей плевать. Пыталась. Дрожащими глазками она смотрела то на меня, то на Катю и на остальных, будто не понимая, действительно, есть ли смысл во всём этом участвовать. Её явно уговорили!
Я вздыхаю и прохожу к своей парте, рядом с которой и сидели друзья.
— Ну и что это? — спросил я.
Дети демонстративно не ответили.
— Господи, какой детский сад. Мы уже третий класс. Мы уже взрослые! Ну что начинается-то? Не, я понимаю, ещё Катя, она в целом такая, но вы-то…
И тут, на удивление, ответили.
— И чего пришёл, раз такой крутой и за границей учишься?.., — пробубнил кто-то из компашки, я даже не понял кто.
— Ещё три месяца здесь буду…
— И что, мы так тебе все надоели, что аж убегаешь?.., — пробубнил кто-то ещё.
— Нет, — сказал я, садясь за парту, — На самом деле… мне очень грустно, что так выходит. Я очень сильно этого не хотел. Но меня просто не спрашивали.
Все затихли. Я слышу, как медленно, сквозь сопротивление мышц, буквально как заржавевший механизм, на меня медленно поворачивается Максим. Прям с огромным таким скрипом!
— Я… так… не могу-у-у! — процедил он сквозь зубы, — А, не могу держаться! Миша, что за фигня?! — тут же заорал он, окончательно поворачиваясь, — Всё, я выхожу из этой забастовки!
— Максим, ё-моё! — все на него шикали, — Мы же все вместе договаривались!
— Я не могу. Он мой друг! Я крыса, я тварь, я тварь! Ради друзей всех кину! Ыа-а-а!
Все остальные тут же поворачиваются:
— Блин, тогда мы тоже, — сказали они, моментально выходя из образа — Миша, что происходит-то? Что за фигня? Мы думали, ты снова как всегда будешь всё держать в тайне, ничего нам не скажешь и нас в итоге кинешь на год!
— Эй, вы офигели? — слышу Катин голос, — Вы же согласились с моим планом! Вы почему так легко сдались?! — она пошла сюда, — Что, нам с Суви, что ли, одним держать лицо?!
Краем глаза замечаю, как Суви уже несколько секунд стоит буквально вот здесь вот. Катя тоже её только заметила:
— Суви, ё-моё! А ты чего?!
— Не знаю, — пожала она плечами, — Я думала, уже всё закончилось.
— А-а-а, какие вы все предатели! — Катя сжала волосы, — Ну, тогда я тоже не буду! Всё, идите нафиг, я обиделась! — фыркнула она, — Миша, а ну рассказывай, что
за бред? Как ты сквозь землю провалился?! Ты издеваешься надо мной, что ли?! А ну отвечай! — схватила она меня за воротник, — Я клоун?Суви хмуро на неё посмотрела и бросила недобрый взгляд. Катя это замечает и, немножечко приостановившись, плавно меня отпускает.
— Я понимаю вашу реакцию… — вздохнул я, — И я не могу вам всё рассказать. Но… скажу, что будет дальше.
И я рассказываю. Про три месяца, про перевод и про то, что это решение, возможно… спасёт много жизней. Я не вдавался в подробности. Не говорил ни про политику, ни про наследство! Но теперь мои друзья прекрасно знают, что через три месяца…
— Мы… — я сжимаю кулак, — Через три месяца, наверное, учиться вместе больше не будем.
И класс тогда затих.
— Простите. Я правда не хотел. Я очень хочу с вами учиться, — продолжал шептать я, — Но я просто не могу. У меня просто нет выбора… либо я учусь там, либо умирает много людей, — выдыхаю ещё раз, — Простите. Я пытался договориться с императором, но он сказал… что конкретно в этом случае даже порекомендовать никого из вас не может… или… не знаю, может не хочет. Поступление туда только с одобрения комиссии, и даже меня туда с трудом пропихнули. Я… ничего не могу с этим поделать. Простите, друзья.
Конечно, я буду с ними видеться, ведь смогу сюда приезжать. Но это уже будет не учёба вместе.
Это уже будут не счастливые школьные воспоминания. И из их жизни… я буду постепенно исчезать как давно минувшее событие.
И никто мне ничего не ответил. Эта тема плавно опустилась, и больше не поднималась.
Все сделали вид, будто ничего не произошло.
Тем же вечером. Поместье Синициных.
В кабинете сидела Синицина-старшая и заполняла очередные бумаги. Это часть её рутины — каждый день она два часа выделяет на подписи, письма и договоры. И в поместье есть строгое правило — не отвлекать. Никто не смеет к ней заходить, только лишь в крайних случаях!
Но было исключение.
Дверь открывается, и женщина поднимает глаза.
— Чего такое, Катенька?
— Мам, помнишь ты говорила, что отправишь меня в Европу…
Тем же вечером. Один из детских домов Города N.
После появления Никифорова жизнь в этом детдоме изменилась кардинально. Новый поток бюджета теперь не разворовывают, и потому, можно сказать, что впервые за долгое время дети получают всё, что заслуживают, а не остатки со стола жадных коррупционеров.
Теперь возвращаться сюда не страшно, а порой даже приятно — ремонт, игрушки, еда. Но главное — безопасность. Теперь следят и за ней.
Но сейчас Морозов сидел поникший.
— Ну, может есть выход? — спрашивала его сестра.
— У Миши… нет выхода. Он уедет. И… не знаю, печально это всё, — тихо отвечал он, сидя на кровати и смотря в пол, — Мой первый друг. И человек, который это всё устроил, — не глядя обвёл он комнату, намекая на весь детдом, — И как-то… не знаю. Грустно. Не хочется. Без Миши… будет уже не то. Никто не хочет… чтобы он уезжал.