Наномашины, первоклашка! Том 4

Потому что это — боль. Душевная, репутации. Садизм — это не просто ударить кулаком. Это всё, от чего страдают! Видишь, Гнев? Видишь?! Не обязательно становиться животными! Ха-ха, да ты глянь на их лица! А если бы я не сдержался?

Как учил дед, центр активации Грехов — в мозгу, и их работа зависит от мировоззрения носителя. И знаете в чём здесь моя главная сила? Я ребёнок. Мои взгляды меняются каждую неделю, и вникнуть и поверить в Теорию Садизма для меня оказалось делом одного дня.

— На этой записи нет подтверждения кто напал! — рычит мужик, — Да потому что это ваш сын напал первый! Мы имели все права защищаться! Это его вина!

— Ой да ладно! — махнула руками мама, — Зарезать трёхлетнего ребёнка?! Вы реально пытаетесь это оправдать?!

— Трёх… летнего?.., — распахнул глаза мужик.

— У вас в этой школе у всех каша в башке или что?! Ничто не может оправдать попытку ЗАРЕЗАТЬ! — маленькая женщина сейчас рычала как большая львица, — У вас вообще родительской чести нет?!

Люди со статусом «аристократ» презрительно смотрят на тех, у кого этого статуса нет. Прикиньте? Тупо из-за штампика в паспорте! А потому…

— Да как вы… — мужика порвало, — Не вам, безродной нищете, говорить о чести! — заорал он, — Как вы вообще смеете открывать рот?! Честь?! И это ВЫ говорите о чести?! С вашим статусом — у вас её никогда и не было! Ни у кого в роду!

А вот тут у меня кулаки зачесались. Возникло ощущение, будто под руками ползают муравьи. Особенно у костяшек кулаков. Хочется почесать… об кого-то.

Но реакция моих родителей… удивила. И показала как действительно надо ранить.

— Понятно, в кого сын такой, — вздохнула мать.

— Статус обрели, а манеры нет, — вздохнул отец.

Они не разозлились. Они выдали совсем другую, ещё более колкую реакцию. Жалость.

И от этого у Ярославцевых переклинило в мозгу. Они даже не ответили. Они тупые. Да уж… вот что значит получить статус от предков, а сами ку-ку. Неудивительно, почему старший брат бил младшего — думаю батя подаёт прекрасный пример.

— А ну хватит! Мы здесь чтобы решить вопрос с обвинениями, а не устраивать перепалки! — вклинился Тихонов, — Это — серьёзное обвинение! Но Ярославцевы аристократы, и по закону им полагается возможность решить конфликт до суда и задержания обвиняемого. Но все обвинения они отрицают. Что-ж, раз возник спор, нам необходимо больше доказательств. У нас есть свидетель. Зайдите!

Свидетель?! Кто?! Про Леонида и Максима я не говорил, мы вырезали их из начала видео. Если это они — то хорошо, конечно, н я бы не хотел их впутывать.

Но если не они, то тогда остаётся…

Ох, блин!

Дверь открывается, и в кабинет заходит младший брат обвиняемого. Тот самый, которого унизительно били. В очках.

Ой. Ой-ой! Это плохо!

— Скажите, вы были свидетелем драки? — спросил Тихонов.

Парень зажался и глянул на свирепых родственников. Но на него не смотрят с надеждой, на него смотрят: «Только попробуй что-то ляпнуть». Он боится свою семью, боится их гнева.

И это… очень плохо.

Он знает, что я не виноват. Знает, что меня хотели зарезать. Но он может просто солгать, чтобы не отхватить от бати. А побои? Да нет их! Его братец специально так бил, чтобы не спалиться!

— Ну, сын. Говори, — надавил отец семейства.

Моя мама нахмурилась. Она вместе со мной поняла, что сейчас может произойти. А это будет плохо. Очень. Вплоть до ложного обвинения, и МОЕЙ вины.

Я напрягся. Радость куда-то делась. Сейчас стало не до шуток.

Парень в очках нервничал. Его пальцы дрожали, дыхание частое и глубокое. А затем… он глянул на мою семью. На моего отца и маму. На их хмурые, переживающие лица.

И я что-то почувствовал. Я чую… злость. Ярость. Буквально.

Чувствую! Я чувствую! Нить, волну, что-то такое, за что можно ухватиться! Я могу… нет, МЫ можем. Я и ты, парень. Мы можем… принести этим уродам ещё больше боли.

«Активация Гнева. Ядро начинает испускать волны»

«Злись»

Кровь приливает к моим глазам, и взгляд парня замирает. Его дыхание на секунду прекращается, а бровь дёргается.

Он сжимает кулаки, протяжно выдыхает и…

— Мальчик… меня спас, — пробормотал он.

И тишина. Все молчали, глядя на мнущегося среднеклассника. Мои родители выдохнули, а обвиняемые распахнули глаза от ярости.

И я её почувствовал. Ярость. Новую волну.

Гнев отзывается. Урчит, пробуждаясь ото сна! Снова колокол, отвечающий на колокол.

Теория Садизма поглотила мою душу. Если принять, что боль и ярость — не только драки, то и Гнев начнёт петь по-другому. Сейчас, осознавая власть над болью, я понимаю, что могу…

«Злись!»

Глаза среднеклассника дёрнулись ещё раз!

— Сын, что ты сейчас сказал? Ты уверен? — медленно поднялся отец семейства, — Ты уверен что…

— ДА! — заорал он, указывая на брата, — Этот придурок издевался надо мной каждый день! Забирал деньги, унижал при друзьях! А когда я наконец завёл девушку, он решил меня и перед ней унизить! — он едва не вопил, — Да он побил меня, отец! Тебе плевать! И этот парень меня защитил! — указал на меня, — Ты, брат… ты… да ты… КУСОК ДЕРЬМА! И ты — ХОТЕЛ ЗАРЕЗАТЬ ЧЕЛОВЕКА! — дыша как бык, он глянул на Тихонова, — Это вы хотели услышать? Да. Да, чёрт возьми, да! Мой брат хотел его зарезать! Это всё?!

— Да… это всё… — кажется, даже Тихонов прифигел, — Можете идти.

Парень сжал кулаки и, бросив яростный взгляд на родственников, быстро выдохнул и пошёл на выход.

И тут моя мама сделала ход конём. Просто гениальный. Просто ошеломительный.

— Мальчик! — подала она голос, — Если тебя обижают… не бойся обращаться в полицию, хорошо? Это недопустимо, чтобы в семье так обращались с сыном. Это, вообще, уголовно наказуемо. И статус отнимают.

Он развернулся, снова глянул на своего отца, и…

— Да. Стоило бы. Теперь буду! — процедил он, выходя из помещения.

И всё. Теперь точно тишина. После такого ора и прорыва эмоций, этого откровения…

Пхе… пхе-хе-хе.

«Гнев доволен»

«А я-то как!»

Вы поняли, что сейчас произошло? Я даже не про управление грехом, которое каким-то образом получилось! Я про маму!

Ну какой ты гений! Какая ты манипуляторша! Она поняла, что сейчас, пока парень на эмоциях — идеальный момент, чтобы внушить ему идею. И она, скорее всего, спасла ему всю судьбу. Это чмо на их отце — печётся о своём статусе. И сейчас, когда сын готов его сдать с потрохами — он просто побоится его серьёзно наказывать.