Наномашины, сынок! Том 1

Прикиньте, если бы я научился по щелчку пальцев сводить людей с ума, превращая их в монстров! Да я бы армии побеждал!

«Рой, это невозможно?»

«Пока не ведаю»

«Балбес, блин»

«Отключаю жизнеобеспче…»

«Да не надо!»

— Кака! — я услышал за спиной.

Медленно поворачиваюсь. Знакомый мальчик. Теодор. Сын того богача.

— Кака! — он указал на меня.

Не знаю сколько им всем, но они все уже ходят, но недолго и косолапо. Раз в пять хуже меня. Пару шагов сделают — устанут — упадут.

Но Теодор вот стоял и не падал.

— Тё нато? — спросил я, — Астянь.

— Ти — кака! Хаха! — он засмеялся.

Услышав смех сверстника, другие детки, которые ещё услышали и смешное слово «кака», тоже начали хохотать и веселиться.

У меня дёрнулся глаз. Это… его батя подговорил? Вот правильно говорят, сцука, дети — продолжение родителей! У Суви мама была милашечкой — и девочка тоже хорошенькая. У Кати мама змея — и Катя противная.

А этот надменный и наглый, мелкий уродец.

Что-ж, директриса была права — начинается демоверсия внешнего, взрослого мира.

— Ти — какаска! — он опять тыкнул меня пальцем.

И все снова засмеялись.

Надо мной… смеются? Погоди, меня что…

Сейчас при всех унижают?

Я… у меня… у меня никогда такого не было. Надо мной ведь реально все смеются, с того, как меня обзывает другой мальчик!

Меня ведь правда унижают.

«Рой. Если что, предупредишь об энергопсихозе»

«Как и всегда»

Напрягаюсь. Выдыхаю. И…

Начинаю медленно подниматься на ноги.

Теодор, который смеялся, тут же прекратил и с шоком начал медленно задирать голову, наблюдая, как я всё больше и больше возвышаюсь над этим миром. Я, несмотря на возраст, был здесь буквально больше всех.

Я оглядел детей. Все на меня смотрели.

«Как там в программе про животных было?..», — на лицо ползёт оскал, — «А да. Точно. Вспомнил. Показать доминирование»

Я резко делаю шаг в сторону и два раза топаю вперёд! Мелкое неуклюжее тельце Теодора не поспевает за моей молниеносной скоростью, запинается и падает на четвереньки, а я тактически оказываюсь у него за спиной!

— Нитиво литьного, лебёнок.

И я… сажусь на него жопой.

— Ей! Слесь! Слесь! — забалякал он, пытаясь меня скинуть.

— Неть.

Все дети вокруг открыли рты! Как так?! Они не верили, что это реально! Встал… побежал… сел на крутого малыша!

Я что… Бог?!

— Сле-е-есь! — его ручки и голос задрожали.

— Ха-ха, не-еть! Не-е-е-еть!

— Ну… ну… ну сле-е-есь! Уа-а-а-а-а!

И, не выдержав моего веса, Теодор упал на пузо и заплакал, начиная дрыгать ножками.

Улыбка не слезала с моего лица. Ох… хорошо-то как! Вот оно настоящее доминирование в жёстком мире. А слёзы врагов… ах, какой же мёд для ушей!

Я медленно поднимаюсь под звуки детского плача и возвращаюсь обратно. Ребёнок, который там стоял, испуганно распахнул глазки и начал отползать! Он думал, что я иду по его душу! Ха-ха, да! Правильно. Бойся!

Но я подошёл быстрее, чем он отполз и тогда…

— Н-не нято! Ня! — мальчик опустил взгляд в пол и протянул мне игрушку.

Солдатика. Классного. Погоди, он что… пытается откупиться от моего гнева? Я что, вот так могу просто получать прикольные игрушки из-за своего превосходства?

«Чёрт, прикольный ведь солдатик», — я тянусь, — «Но…», — рука останавливается.

Я смотрю в его глаза.

Да. Страх. Меня боятся. Опасаются. И хотят отдать ценное, чтобы я не трогал.

«Мне… такое не нравится», — это чувство было слабым, но уловимым, — «Нет. Когда не брыкаются — это неинтересно»

О, я знаю, что можно. Да. Меня хотели унизить, верно? Отобрать авторитет. Надо возвращать.

— Поклонь! — сказал я.

— Пок… лонь?..

— Тя. Воть тяк, — я поднимаю руки, и изображаю медленный поклон, как священной статуе.

— О-о-о! — малыш впечатлился.

Дети же… ну, будем честны… тупые. И впечатлительные. Если они видят что-то прикольное, то пытаются повторить, особенно от такого авторитета как я.

— Пок… лонь! — он неуклюже задрал ручки.

И ребёнок поклонился.

Тут же подползли другие детки. Им тоже стало интересно! Ну как же, другие веселятся, а они нет? Кипиш должен быть коллективный. Поэтому и второй ребёнок, не поняв, что происходит просто начал «играть» как и другой. Тоже начал кланяться. И третий. И потом подошёл четвёртый.

Все они ползли сюда, чтобы повторить за остальными.

Под плач Теодора, моего врага, остальные начали мне кланяться.

«Хы… хы-хы. Прикольно!», — сердечко аж щемило от странного чувства, — «Да. Мне не нравится обижать! Обижать слабых — какой в этом азарт? А вот когда так трепещут…»

«Пользователь. Ваши текущие действия влияют на ваше тело»

И тут я замер.

Ха?..

«Ты… о чём?..»

«Я не могу точно сказать. Но то, что сейчас происходит — напрямую влияет на ваше тело»

«Погоди, точно?! Поклонение? На меня влияет? К-как, нахрен?»

«Пока не знаю. Недостаточно данных. Я даже не могу понять, на каком уровне изменения — энергетическом, физическом или только с нервной системой. Но текущая ситуация что-то в вас пробуждает»

Недостаточно данных? Я меняюсь? Так, значит надо продолжать!

— А тепель! — приказал я, — Плинесите ково-нибуть в желтв…

Тут же дверь в комнату распахивается, и в проёме показываются воспитатели.

Да ну не-е-ет! Почему так невовремя?!

— Чё… за… — сорвалось с их уст.

*****

Спустя час.

— Чё… за… — сказал воспитатель, и на этом видео закончилась.

Перед Анной сидело три члена приёмной комиссии, и один из них, мужчина по середине, остановил запись с камер наблюдения и развернул ноутбук к себе. Анна же, которая сидела в кабинете, смотрела куда-то угодно, но не на экран.