Наномашины, внучок! Том 2
Шрифт:
— Капец, нас к взрослым отправят?.., — нахмурился Максим, — Слышал они забияки. Что делать будем?
— Забиячить пелвыми, — пожимаю плечами.
Садик жил своей жизнью. В нём я бываю неделя через неделю, но всё равно продолжаю удерживать лидерство по звёздочкам. Правда кошмарить воспитательниц уже не получается — они привыкли.
— Ха! — ткнул в меня Теодор, поймав возле шкафчиков — Что, Михаэль, до сих пор не можешь выговорить р? А я могу? Р. Р-р-р! Р-р-р-р-р-р! Ну попробуй повтори!
Я вздохнул и закатил глаза. Теодор, мелкий ты придурок. Снова ты. Это ещё Кати рядом нет, эта парочка
Впервые за всё время в садике я оказался в роли отстающего. Но знали бы вы, на что я трачу время, вместо исправления картавости…
Пока вы, дети, учите один звук — я учу то, что не может осознать ваш мозг.
— А такое можешь повторить, пиз?д?юк?
Его слегка передёрнуло, он заморгал и начал оглядываться. Демоническое наречие резонировало с его ядром, а то пробуждало ложные ощущения!Он даже не понял, что я сказал. А другие не слышали — я шепотом ответил. Но эффект… да, эффект заиграл с его нервами.
Ну и пока эта амёба вертела головой, не понимая своих ощущений, я обулся, попрощался с подошедшим Максимом и пошёл на выход.
Эх, если одно слово такой эффект создаёт… то что будет, когда я научусь строить целые предложения?
— Привет, чемпион, — поприветствовал отец, когда я сел в машину, — Едем? Мать сказала, что уже в пути, встретит нас на съёмках.
Сегодня забирал он.
— Едем, — киваю.
За эти полтора месяца я серьёзно продвинулся… да по всем параметрам! Если даже не считать прочитанных пустяковых книжек в свободное время, ошеломительных успехов в актёрской карьере, и пару выученных слов на Демоническом Наречии — у меня и без того полно достижений!
Рекорд по отжиманиям — двенадцать. Возраст ядра — шесть лет.
Воду. Я могу таскать воду! Хотя я в ближайший год вообще этого не ждал! Я могу сам мыться и топить баню!
«Рой?»
«Отжимания укрепили мышечные волокна, мозоли не дают железу сильно вредить коже. Ваше аномально развитое ядро ускоряет развитие всего остального в вашем теле. Ну и спасибо Василисе — она даёт простор для роста»
Моё тело крепнет. Кожа твердеет. Из детской и карапузьей она постепенно превращается в закалённую.
Да, эти полтора месяца я занимался полнейшей рутиной. Но эта же рутина принесла огромные результаты. Наречие учится полным ходом. Силовые растут. Моя карьера и положение в садике лишь укрепляются, а за ними — и социальное будущее!
У меня нет поводов для грусти! Ноль! Но…
Моя голова всё равно забита мыслями. Каждый день я вспоминаю то утро в деревне. Зайку. Яблоки. И главное…
Моё желание убивать.
Прошло полтора месяца, но картинка столь чёткая, будто я пережил это вчера. Причём с каждым днём я всё больше понимаю, что именно там произошло.
Агрессия шла из моего прошлого, а нежелание смотреть на избиение ребёнка — из настоящего. Всё это смешалось в коктейль, при котором я чуть… не убил человека.
Почему я, способный нести наказание, не должен нести наказание?
Единственная разница между мной в три месяца, и мной сейчас — во мне больше доброты и стремлений к лучшему. И всё благодаря окружению. Но окружали меня хорошие люди, и
столкнувшись с плохими — полезла моя древняя, настоящая натура.И я повторюсь…
Главная проблема в том, что я не вижу в этом ничего плохого.
Мама сказала, что если не хочу — я не буду становиться злым. Возможно, это так. Но ведь злость — это нормально! Она должна быть! Мужик тот, допустим, заслужил леща! Те убийцы из детства, когда душили меня подушкой, тоже!
Все эти полтора месяца я думал не о том как стать добрячком, а как совместить ярость и доброту. Где та грань, что даст силы, и не позволит всё потерять.
— Пап… — вдруг сказал я, не зная что делать со своими мыслями, — А людей можно убивать?
Он глянул на меня через зеркало заднего вида и нахмурился. А затем, вздохнув, вернулся к дороге.
— Нет, сынок, это незаконно, — сказал он.
— А если я считаю, что это надо? Ну вот… плям надо. Слочно. И так будет лучше.
— Тогда на твоё усмотрение.
— То есть… убийство может быть плавильным?
— Нет. Убийство — всегда неправильно. Поверь. Это уничтожение целой жизни, целой истории. Разума. Со своими мыслями и чувствами. Просто… — он сжимает руль, но затем вдыхает и успокаивается, — Просто иногда это необходимо. А неправильно здесь — вся ситуация, что к этому привела.
— Понятно… спасибо.
Он снова взглянул на меня через зеркало.
— А что-то случилось? Странные вопросы для малыша.
— Чем чаще гуляю — тем больше вижу нехорошего. Вот и подумал… — смотрю в окно, — Может без каких-то людей всё было бы лучше?
Отец на мгновение замолчал, хмуро глядя на дорогу. А затем…
— Может… может.
Вот… чёрт. Что бы я делал без родителей? Вот представьте хоть на СЕКУНДУ, что было бы, попади я к плохим людям?
Вы вообще можете себе представить, что ждало бы человечество, меня и всю, нафиг, планету, если бы я с детства видел только плохое? Да я сейчас едва борюсь со звериной яростью внутри! Р-р-р, я просто бешенный ребёнок!
То, что за мной ещё не тянется кровавый след — заслуга только моих родителей!
Чтобы я делал без мамули и папули? Эх.
«Рой, мы же можем делать людей бессмертными?»
«Пока не знаю. Текущие возможности не позволяют»
«Значит нужно больше возможностей», — вздыхаю.
Мы приехали на съёмочную площадку. Как всегда пришлось проходить миллион проверок и верификаций, что мы это мы, а не корейцы-убийцы.
Заходим. Садимся. Скоро дубль. Благодаря Рою я прекрасно помню весь сценарий, а природный талант позволяет играть прямо на ходу, так что актёрство в какой-то момент мне даже начало нравится.
— А не подскажите… — отец выловил какую-то помощницу Сергея, — Где Анна? Она должна была полчаса назад приехать.
— Ваша жена? Так она ещё не приезжала.
Отец нахмурился.
— Вы… уверены? — настоял он, — Аня звонила мне, ей пять минут оставалось ехать. Она должна быть тут.
— Уверена, господин Кайзер! Анна не появлялась.
И, отпустив девушку, отец взглянул на меня. Мы посмотрели друг на друга. Если ей оставалось пять минут, а ехали мы полчаса, она уже давно должна быть здесь. Но мы обошли всю площадку. Мамы правда здесь нет. Она не приезжала.