Наощупь
Шрифт:
— Степан… — выдыхает она.
— Что ты сейчас представляешь? — подношу к носу Тани дольку огурца.
— Огурец, — улыбается Таня. — Это легко.
— Какой он?
— Зеленый.
— Свежий?
— Это можно определить по запаху?
— Можно, но тебе пока будет проще — наощупь. — Нахожу руку Тани, вкладываю в нее огурец и жду ее реакции.
— Я представляю зеленый свежий не слишком большой огурец.
— Видишь? Все просто. Управишься с салатом? А я разогрею мясо.
Таня справляется со своим заданием, хотя и сокрушается, что порезала овощи кое-как. Она отказывается от мяса, но соглашается на салат. Наш ужин на этот раз сопровождается ее сосредоточенным сопением. С моих губ не сходит улыбка.
— Слушай, где ты купил такие вкусные овощи? Обалдеть ведь, как вкусно!
— В моих овощах нет ничего особенного. Просто в отсутствие зрения все другие твои чувства обостряются. Абсолютно все… — привстаю, склоняюсь над столом и, наконец, касаюсь ее губ губами.
Глава 12
На вкус Степан — чистое счастье. Его язык проникает в мой рот, и я полностью ему подчиняюсь. Толкаюсь навстречу своим языком, прихватываю губы губами. Удивительно, но мы целуемся с ним впервые. И может быть поэтому, а может оттого, что на моих глазах до сих пор оставалась повязка, мои ощущения какие-то запредельные. Мне кажется, я умру, если это сейчас прекратится.
Тянусь руками к шарфу, но Степан протестует. Перехватывает мои пальцы на тугом узле, отрывается от моих губ:
— Не нужно. Оставь. Так будет острее…
Господи, куда больше? — хочется крикнуть мне, но я послушно отвожу руки. Мою ладонь перехватывает рука Степана. Я раньше не знала, сколько счастья содержится в этих простых касаниях. Не думала, что держать мужчину за руку настолько приятно. Не потому ли, что раньше мне не на кого было опереться? Или, может, дело конкретно в этой ладони? Широкой ладони с камушками мозолей на внутренней стороне. Веду по ним большим пальцем, чуть царапаю ногтями, в то время как наши губы исследуют друг друга. Мы не соприкасаемся телами. И в этом тоже что-то есть.
Так продолжается бесконечно долго. Самые сладкие поцелуи в моей жизни теперь будут ассоциироваться с ароматом зелени и огурцов. Эта мысль заставляет меня рассмеяться.
— Что тебя так развеселило? — спрашивает Степан, прокладывая жаркую влажную дорожку к моей шее и ниже.
— Наши поцелуи пахнут укропом. Представляешь, теперь, каждый раз проходя мимо овощных павильонов, я буду их вспоминать и впадать в горячку…
— Разве это плохо?
Степан ведет носом к моему уху, прихватывает зубами серебряную сережку. Его жаркое дыхание выпускает из своих укрытий сотни мурашек, которые устремляются в забег по моей коже.
— Нет… Наверное, нет…
— Пойдем…
Мне совсем не страшно идти за Степаном наощупь. Прохладу кухонной плитки под ногами сменяет уютное тепло паркета. Еще несколько шагов, и мы оказываемся в спальне. Я понимаю это по запаху — здесь пахнет Степаном намного сильней. Он подводит меня к кровати, кладет мои руки себе на грудь:
— Сними.
Я послушно тяну вверх футболку и наконец касаюсь ладонями его скульптурной груди. Кожа теплая и золотистая. Я так явно представляю происходящее, что совершенно забываю о повязке, поэтому она чуть не слетает с меня, когда я резко отбрасываю прочь свое платье.
— Мне нравится тебя трогать, — признаюсь чуть севшим голосом.
— А мне нравится, когда ты это делаешь.
Осторожно направляя меня, Степан вытягивается на постели. Я недоуменно свожу брови.
— Что ты делаешь?
— Даю тебе увидеть. Увидеть нас. Просто почувствуй это… Отпусти все контроли. Иди туда, куда тебя зовет сердце.
Я не уверена, что до конца понимаю все, что говорит Степан. Мне кажется, он вкладывает в свои слова гораздо больше, чем я могу осмыслить. Это расстраивает. Мне хочется быть лучше для него. Но он человек такой внутренней силы, что рядом с ним я чувствую себя песчинкой. В его спокойной уверенности
и абсолютно непоколебимой мужской «самости» как в зеркале отражается моя уродливая слабость. Я не хочу об этом думать сейчас. Гоню прочь из головы всё плохое и максимально расслабляюсь.Мне нравится его касаться. Да. Скольжу подушечками пальцев по груди, рукам, очерчиваю вены, немного надавливаю. Я чувствую вибрацию, как будто его тело звучит. Так странно. Спускаюсь пальцами ниже, мне кажется, проходит не один час, прежде чем я решаюсь коснуться его члена. Это тоже впервые наяву, но во сне так уже было. Мне знакомо это ощущение тяжести в ладони. Веду вверх по стволу, царапаю уздечку, поглаживаю особенно чувствительное местечко чуть ниже головки. Дрожу, как осиновый лист, а ведь Степан меня не касается даже. Но ведет! Ведет так, что по телу вверх, как по цепочке, заряд детонирует. Короткими жаркими всполохами. Яркими разноцветными вспышками в тех местах, в которых я уже однажды видела свечение. Тогда это зрелище меня испугало. Сейчас же мне не хочется ломать голову над природой этого явления. Я снова концентрируюсь на своих ощущениях.
Степан чуть смещается. Садится на кровати, подпирая стену спиной, и осторожно увлекает меня за собой. Я послушно сажусь сверху, обхватывая его талию своими ногами. Мы соприкасаемся самым откровенным образом. Мое дыхание останавливается.
— Дыши со мной… — приказывает Степан. — Я выдыхаю, ты — делаешь вдох.
Мышцы на моих ногах дрожат. В местах нашего соприкосновения разгорается настоящий огонь, невольно я начинаю о него тереться. Там… Где все по нему изнывает. Степан шумно выдыхает.
— Дыши! — напоминает мне своим низким голосом. Я подчиняюсь. Диафрагма чуть поднимается, и мои соски сплющивает его грудь. Из глотки рвется стон, но прежде губы Степана накрывают мои. Мы смыкаем губы и дышим одним воздухом. Кислород очень быстро подходит к концу, наше дыхание учащается, и когда мне кажется, что я уже не выдержу — Степан отстраняется. Сердце колотится, как сумасшедшее. Я на грани жизни и смерти, мое желание им обладать так велико, что я, как дикарка, теряю контроль и с силой на него опускаюсь. Шиплю. Его руки скользят вверх по моей спине, а губы прижимаются к уху:
— Не торопись… Чувствуй!
И снова — он выдыхает, я — делаю вдох, и снова на двоих одно дыхание, до всполохов перед глазами. Я медленно-медленно раскачиваюсь. Меня подхватывает поток невероятного искрящегося удовольствия. Границы стираются. Меня нет, как будто нега в венах растворила мою плоть. Я поднимаюсь выше и выше. Я лечу…
— Тшш… Помедленнее. Старайся оттягивать удовольствие… Не стремись к нему. Весь смысл в процессе.
Слыша шепот Степана в моих волосах, замедляюсь. Волна оргазма отступает. Я что есть силы сжимаю его мышцами внутри и плавно скольжу вверх — вниз. Снова подхожу к черте, и опять замираю у края. Мои глаза слепы — но я вижу яркие краски! Чуть меняю позу, откидываюсь на локти, не разъединяя наши тела, качаюсь на нем и наблюдаю… я наблюдаю за нами как будто со стороны! Словно я взмыла вверх и зависла где-то у потолка. Я вижу свечение, исходящее от наших тел, но мне больше не страшно. Я словно вернулась домой. Наконец-то домой… Где я не одна. Я сердцем чувствую, что в этом уютном коконе есть кто-то еще. Тот, рядом с кем мое счастье становится бесконечным.
— А теперь кончай…
Слова Степана как будто запускают во мне атомный реактор, в котором наша энергия разгоняется и с бешенной скоростью устремляется вверх. Прямо в голову. Я вижу яркую вспышку. Я ослеплена и наполнена этой энергией под завязку. Во мне так много всего, что слова приходят лишь целую вечность спустя:
— Ты это тоже видишь?
— Да. — Он даже не уточняет. Просто констатирует факт, будто бы наверняка знает, что я хотела спросить.
— Что это, Степа?
— Так светятся наши с тобою чакры.