Нападающий

Прошло две недели с момента моего разрыва с Ашером. Я думала, что боль от его отсутствия утихнет, но она только усиливалась с каждым днем. Я не могла включить телевизор или пройти мимо газетного киоска, не увидев повсюду его фотографии. Я даже не могла пройти по своей квартире, не увидев его лица или не услышав его смеха.

За то короткое время, что я его знала, он настолько прочно вошел в мою жизнь, что я не могла представить себе жизнь без него. Попытка сделать это была... трудной. И мои новые опасения о том, не возвела ли я его несправедливо на пьедестал, до которого даже я не могла дотянуться, не делали ее легче.

Я закончила протирать станок и выбросила использованные салфетки в мусорное ведро.

Имеет ли значение, что я лицемерю? Это не меняет сути нашей ситуации. Это не сделает Ашера менее склонным к саморазрушению или подверженным опасности. Если только он...

— Скарлетт. — Карина просунула голову в студию, прерывая мои бессвязные мысли. Ее лицо раскраснелось, а глаза блестели от волнения. — Тебе нужно немедленно спуститься вниз.

— Почему? Опять папарацци? — Они еще не пронюхали о моем разрыве с Ашером, но это был лишь вопрос времени.

Карина покачала головой, выглядя почти благоговейно.

— Ты должна увидеть это сама.

ГЛАВА 53

— Я видела их на камерах видеонаблюдения, — сказала Карина, затаив дыхание, когда мы вышли из здания. — Я должна была тебе сказать.

— Видела кого... — Мой вопрос затих, когда мы добрались до парковки.

Я остановилась.

Выдохнула.

И уставилась.

Логически я понимала, что видят мои глаза, но мой мозг не мог полностью осмыслить увиденное.

Потому что на меня смотрел весь футбольный клуб «Блэккасла», на их лицах были отпечатаны почти одинаковые ухмылки. Каждый из них стоял рядом с отдельным спортивным автомобилем, словно они были продавцами на роскошном авторынке.

Ну, почти каждый из них.

Мое сердце замерло, когда двое игроков в центре расступились, открыв вид на знакомую копну темных волос и изумрудные глаза.

Как... что...

Мой мозг закипел, я не могла подобрать слов, когда Ашер прошел мимо своих товарищей по команде и направился ко мне. Его губы изогнулись в легкой улыбке.

— Привет, дорогая.

Это было простое приветствие. Два слова, которые я слышала уже много раз. Это не должно было вызвать такую мгновенную, инстинктивную реакцию, но вызвало.

Каждое нервное окончание искрилось, как живые провода под дождем. Тепло разливалось по моему телу, а сердцебиение замедлялось, пытаясь растянуть этот момент как можно дольше.

Привет, дорогая. Единственные слова, которые всегда заставляли меня чувствовать, что я возвращаюсь домой.

Они подгоняли меня подбежать к нему и обнять его за шею. Уткнуться лицом в его грудь и послушать его сердцебиение как доказательство того, что он жив и здесь.

Принуждение было настолько сильным, что я даже сделала крошечный шаг вперед, прежде чем разум возобладал и я остановила себя.

Вместо этого я сглотнула растущий комок в горле и указала на машины, выстроившиеся позади него.

— Что это?

Мне потребовалась вся оставшаяся сила воли, чтобы не дрогнуть, когда Ашер сократил расстояние между нами.

Один шаг.

Два шага.

Три.

И так далее, пока он не остановился менее чем в двух футах от меня, достаточно близко, чтобы его запах проник в мои легкие, а его тепло окутало меня, как одеяло в снежную зимнюю ночь.

По моей коже пробежала дрожь.

— Я объясню через секунду. — Голос Ашера был достаточно тихим, чтобы услышать могла только я. — В последний раз, когда мы разговаривали, ты обвинила меня в излишней безрассудности и склонности к саморазрушению. Тогда я не хотел в этом признаваться, но у меня было время поразмыслить над своими действиями и причинами, стоящими за ними, и ты была права. — Над головой проплыло облако, отбросив тень на скульптурные черты его лица. — Я не участвовал в гонках из-за опасности; я участвовал в гонках благодаря этому. Мне нравился адреналин. Мне нравилось волнение от состязания со смертью и победы. Но недавно, после нескольких... разговоров с другими близкими мне людьми в моей жизни, я понял, что это не единственная причина.

Ашер сглотнул, прежде чем продолжил.

— Когда он отстранил меня, тренер сказал, что мне не хватает дисциплины, потому что что-то более глубокое движет импульсивностью, которая заставляет меня делать глупости, например, гоняться с Боччи. Это был не «Холчестер». Это была не моя гордость или мое желание быть великим. Это было что-то другое, и я не мог понять, что именно. Потом на выходных появился мой отец... — он снова улыбнулся, когда я вздрогнула от удивления, — ...да, я тоже был шокирован. Но он появился, и мы долго разговаривали. Он упомянул мое поведение после смерти Тедди и то, как, похоже, я желал смерти в то время. Вот тогда меня это осенило. Я так и не смог по-настоящему примириться со своей виной из-за смерти Тедди. Я был привлечен к опасности гонок, потому что пытался наказать себя за то, что произошло. Потому что часть меня считала, что я должен был умереть той ночью, а не он.

Его откровенное признание поразило меня с силой физического удара.

— Ашер...

— Я не пытаюсь заставить тебя пожалеть меня, чтобы ты простила меня, — сказал он. — Я знаю, что это не оправдание моего поведения, но это правда. Как я уже говорил ранее, у меня было много времени, чтобы поразмыслить за эти две недели, и я понял кое-что еще. Всякий раз, когда я думал о гонках в прошлом, я получал выброс адреналина. Я не мог дождаться, чтобы сесть за руль и посмотреть, как далеко это меня заведет. Но когда я думаю об этом сейчас, единственное, что я чувствую – это сожаление. Даже если бы у меня не было откровения о Тедди, я бы чувствовал то же самое, потому что гонки – это то, из-за чего я потерял единственное, единственного человека, который мне дорог больше всего на свете. Тебя.

Непролитые слезы навернулись на глаза. Я попыталась заговорить, но это было невозможно. Дышать было невозможно. Поэтому я могла только стоять там, мои глаза горели, а грудь болела, пока он медленно, но методично разрушал защиту, которую я построила вокруг своего сердца.

— Всю свою жизнь я был сосредоточен на футболе и победах. Вот и все, — сказал Ашер, и нотка уязвимости смягчила его голос. — А потом появилась ты и разбила все мои предубеждения о том, кем я был и чего хотел. Ты заставила меня переосмыслить свою жизнь и захотеть стать лучшим человеком не только для тебя, но и для себя.

Одна из слез выскользнула и обожгла мне щеку. Я смутно осознавала, что Карина все еще там, и его товарищи по команде, и кто-то еще, кто случайно проходил мимо в этот момент, но мне было все равно.

В этот момент никто, кроме нас, не имел значения.

— Я не могу полностью смириться с тем, какое влияние оказала на меня смерть Тедди за одну ночь, но я думаю, что признание этого хороший первый шаг. Я больше не хочу быть тем парнем, который позволяет своему прошлому и своей гордости вести его к безрассудным решениям, — сказал Ашер. — Я не хочу причинять боль себе или людям, которые мне дороги, ради кратковременного кайфа. Больше всего я не хочу рушить свои шансы провести с тобой как можно больше дней, потому что я люблю тебя. Больше футбола, больше гонок, больше всего на свете, включая Плутон.