Нападение голодного пылесоса

– Дим, - озабоченно сказал Алешка.
– А нам ведь домой-то по улице идти. Замерзнем. Снеговиками станем.

Не успели мы обсудить эту проблему, как пуленепробиваемое стекло в мелкие дребезги разлетелось от какого-то мощного удара снаружи. И тут же в окне появилась голова в каске:

– Люди есть?
– спросила голова, ворочая по сторонам глазами.

– Есть!
– заорали мы.
– Очень хорошие люди!

– Только мокрые, - проворчал Алешка.

– Выбирайтесь! Вам помочь?

– Катер пришлите, - снова буркнул Алешка, когда мы по щиколотки в воде пробирались к окну.

– Есть потерпевшие?
– командирским голосом прокричал кто-то во дворе.

– Есть, - ответил пожарник.
– Двое пацанов.

– Обгорели?
– встревоженно спросил голос.

– Обмочились, - хмыкнул пожарник.
– С головы до ног.

Когда мы появились в проеме окна, нас приняли крепкие руки и передали дядьке в белом халате. «Скорая помощь», как я понял.

– В машину!
– сказал он.
– Срочно! Нам только обморожения на пожаре не хватает! Госпитализировать.

А вокруг - кого только не было среди красных машин и боевых пожарных расчетов! Тут тусовались взволнованные сотрудники, тут же вертелся водитель Витек, который нас привез, тут же пытался пробраться к нам парень Жучила и тут же в сторонке злобно кусал ногти господин Ершиков.

Но мы были недосягаемы. Медики со «Скорой» пытались опрокинуть нас на каталки, а мы с Алешкой изо всех сил брыкались.

На носилки нас уложить не удалось, но в машину нас все-таки впихнули.

– Ну и ладно, - смирился Алешка.
– Поехали!

– То-то!
– сказал санитар.
– Сема, гони!

Машина взвыла сиреной и помчалась по улицам нашего родного города. В самом удобном месте, поближе к дому, когда «Скорая» остановилась на светофоре, мы, не сговариваясь, выскочили наружу и помчались в родное гнездо.

Мама открыла нам дверь и ахнула:

– Что случилось? Искупались?

Мы, звеня сосульками на одежде, стали раздеваться.

– Нас машина окатила, - соврал Алешка.
– Поливалочная.

– Какая поливалочная?
– мама оторопела.

Да, это он не сообразил - зимой «поливалочные» машины не ездят.

– Быстро в ванную!
– скомандовала мама.

– Правда, поливалочная, - продолжал врать Алешка. Он никогда на полпути не останавливается.
– Там они, мам, вместо песка воду заправили. А мы рядом оказались. Случайно.

Мама отвернула вовсю кран с горячей водой, и мы уселись в ванну.

– Сколько же можно мыться?
– проворчал Алешка.

…В общем, денек выдался забавный. Хорошо еще, что в этой пожарной суматохе мы не потеряли кошелек и сумку. И пока мы отогревались, мама сама сделала «номер три» - сходила в магазин, а заодно и в аптеку, на всякий случай. Набрала там горчичников и градусников.

Но все обошлось. Мы не простудились, даже насморком не обзавелись. А наши куртки мама довольно быстро высушила над плитой.

Глава XIII

Тротиловый будильник

До репетиции мы еще сбегали на свою конюшню. Галина отругала Алешку, что он мало тренируется, но он твердо заявил:

– Если Полковник поскачет на Алмазе, то он проиграет скачку.

– Нахал ты, Лешка, - сказала Галина.
– Давай в седло. Пять кругов галопом.

Мы еще повозились в конюшне, а потом пошли в театр.

Возле него уже стояла съемочная машина-микроавтобус и какая-то голубая иномарка.

– Это Корзинкиной машина, - шепнул мне Алешка.
– Нравится? Полюбуйся напоследок.

– Угонишь?
– усмехнулся я.

– Взорву, - усмехнулся Алешка.

Съемка репетиции прошла успешно. Сцена захвата офиса понравилась больше всех других сцен. Наши «омоновцы» сработали натурально.

– Вот этот эпизод и пустим в эфир, - сказала довольная Корзинкина.
– Пусть наша доблестная милиция посмотрит, как надо работать.
– И пошла с режиссером Кабаковым, счастливым до посинения, в буфет выпить по чашечке кофе.

– Мне кой-куда, - сказал Алешка.
– Срочно.

Держась за живот, он выскочил из зрительного зала. И скоро вернулся. Тут же вернулись и Корзинкина с Кабаковым, оба довольные друг другом.

Корзинкина поблагодарила актеров, а Кабаков - съемочную группу. И все стали собираться. И вышли из здания всей гурьбой. Обсуждая съемки и обмениваясь впечатлениями.

На улице сразу же стало шумно. Кто-то поскользнулся и упал. Все засмеялись. Кто-то в кого-то бросил снежок. Кто-то кого-то толкнул в сугроб, по-моему, Июлия - Кабакова.

А впереди всех торопливо шагала корреспондент Корзинкина. Она подошла к своей машине - и тихую улицу с медленно падающим снежком оглушил… Нет, не грохот тротила. А дикой силы, прямо-таки поросячий визг.

Корзинкина отскочила от своей иномарки и, тыча в нее дрожащей рукой, завопила:

– Там! Тикает! Под машиной.

Корзинкина лихорадочно покопалась в своей сумочке, выхватила мобильник и, содрав зубами перчатку, стала набирать номер:

– Милиция! Сергей Александрович! Миленький!…

Папа пришел с работы с каким-то особенным выражением лица. Оно было хитрое, довольное и подозрительное, когда он поглядывал на Алешку.

А тот как ни в чем не бывало сопел над своим альбомом, делал вечерние зарисовки дневных впечатлений.

Поужинав, папа принес из кухни чашку кофе и включил телевизор. Мама присела рядом с мандарином.

– Что новенького, отец?
– спросила она.
– Нашел этих «бомберов»?

– Почти, - ответил папа.
– Сегодня еще случай был. Забавный такой.
– Тут он сменил добродушный тон на строгий.
– Вообще-то, такая забава злостным хулиганством называется.

– Расскажи, - попросила мама.
– Люблю про всякие забавные злостности на ночь глядя послушать.

Папа сделал глоток, улыбнулся.

– Раздается у меня телефонный звонок. Снимаю трубку. А там дикий визг: «Милиция! Сергей Александрович! Миленький!»

– В чем дело, гражданка?
– спрашиваю.

– Это ваша знакомая! Корреспондент телевидения Корзинкина! Приезжайте скорее! У меня под машиной взрывное устройство тикает!

– Я не специалист в этом деле. Звоните более компетентным сотрудникам.