Напарник

Тут тоже были вопросы. Почему Виктор стрелял в грудь, зная, что на Романе бронежилет? Жилет, правда, был не войсковой, всего лишь второго уровня защиты, и винтовочная пуля прошила бы его навылет. Думал, что и пистолетная пробьет? Для этого он был слишком опытен. Оставлял Роману жизнь? Не заручившись его молчанием, он брал на себя напрасный риск. Вряд ли жизнь Романа была ему так дорога.

Как бы там ни было, он стрелял, и стрелял трижды, то есть наверняка. Вероятность выживания у Романа была процентов сорок, не больше.

Но он выжил. Трещины в ребрах, конечно, заполучил как минимум, но выжил.

И жаждал поквитаться.

Там, внизу, в бункере, он, придя в себя, долго смеялся, несмотря на боль в груди.

Смеялся над собой, смеялся над своими начальниками, смеялся над своей дурацкой, нелепой службой.

Прав, прав Виктор, сто раз прав, что работает на себя. Ну его к черту, подыхать черт знает где черт знает за что. Ну за каким хреном, спрашивается, его послали на это задание? Только потому, что где-то кому-то важен был престиж страны? Он, конечно, важен, но почему не важна жизнь отдельно взятого агента? И надо ли этому агенту рисковать собой впредь, зная, что и там его не ждет ничего хорошего?

Пустые мысли, отсмеявшись, остановил себя Роман. Все это думано-передумано, а ответа так и не найдено. Сколько раз он обещал себе бросить все и уйти на покой, на тихую гражданскую работу, где и платят больше, и спрашивают меньше, и где жизни ничто, кроме старости, не угрожает. И всякий раз становился на новый круг и снова куда-то бежал – и так, наверное, будет с ним вечно. Характер – та же судьба, и изменить себя он не мог, как ни пытался. Поэтому – что уж теперь?

Поднявшись, Роман обыскал карманы Стояна. Сам не знал, что ищет, просто привычным занятием отвлекался от донимающих его мыслей.

Карманы Стояна, обысканные Крохиным, были пусты. Но в одном из потайных «пеналов» куртки Роман нащупал что-то твердое и, порывшись, вытащил потертую флэшку на четверть гигабайта памяти.

Посмотреть, что на ней содержится, было не на чем. Крохин, уходя, уничтожил единственный компьютер, поэтому Роман сунул флэшку в карман с мыслью проверить ее позже.

Из бункера он выбрался без проблем. Крохин, то ли не желая поднимать шум, то ли торопясь, оставил лифт в целости. Роман по пути к лифту лишь обыскал несколько трупов, забрал имеющиеся у них деньги, мобильные телефоны и поднялся наверх.

Там он действовал последовательно и спокойно. Нашел в будке охраны ключи от ворот, сел в машину, на которой приехали Эрик со товарищи, и поехал, благо ключ зажигания оставили в замке.

Вскоре он выбрался на шоссе и покатил в сторону Марселя, поскольку это было единственное направление, по которому ему хотелось ехать.

Поспеть под самое утро, думал он, посматривая на часы. Когда сон самый сладкий. И стрелять без всяких разговоров. Наповал, чтобы уже не встретиться никогда.

И сучку его не жалеть.

Вот бы кого пристрелить! Роман хотел этого, пожалуй, даже сильнее, чем в случае с Виктором. Никогда не мог терпеть выродков. А эта была из выродков выродок. Улыбка ребенка и сердце гарпии. Вырвать его к черту и растоптать.

Когда Роман подъезжал к Марселю, часы показывали половину седьмого.

В Москве половина девятого, решил он, самое время докладывать.

Чувствуя, что немного «поплыл», он остановился в одном из тенистых переулков, закурил и достал один из трофейных телефонов.

Для интереса заглянул в записную книжку.

Пусто. Оно и понятно, эти парни вели слишком опасную жизнь, чтобы оставлять в памяти номера своих абонентов.

Роман набрал номер телефона Дубинина.

Тот ответил сразу же, точно сидел с трубкой в руке.

– Здравия желаю, товарищ подполковник, – сказал Роман, сам слыша, как далеко не молодцевато звучит его голос.

– Здорово, капитан, – отозвался непривычно громким голосом Дубинин. – Рад тебя слышать.

– Надеюсь.

– Новости есть?

– Навалом.

– Что с бомбой?

– Нет никакой бомбы, подполковник. И не было.

Дубинин помолчал.

– Липа?

– Еще какая. Крохин нас полностью использовал. Вернее, меня.

Роман невесело засмеялся, но тут же свой смех и оборвал.

– Но что-то же было? – спросил Дубинин. – Не просто же ради встречи с тобой он все это затеял.

– Не просто, – подтвердил Роман. – Ему нужно было выполнить заказ по уничтожению группы экстремистов. Частный заказ.

– Что за группа?

– А черт ее знает, – устало сказал Роман, глядя, как мимо его машины идет совсем еще молоденькая девушка с громадной корзиной зелени в руках. – Я так и не понял.

Девушка, увидев свое отражение в стекле, замедлила шаг. Подбила локон на кудрявой головке, поправила бретельки платья на загорелых плечах, встряхнула корзину и пошла быстрее. На сидевшего в кабине человека она не обратила никакого внимания, как будто его там и не было.

«В общем, так оно и есть», – подумал Роман.

– Ладно, – не стал давить Дубинин. – Потом будем уточнять. Группу уничтожили?

– Так точно.

– Какие-нибудь документы имеются?

Роман пощупал лежащую в кармане флэшку. Хотел сказать, но потом решил, что сначала проверит ее, а если будет что-то стоящее, доложит.

– Ничего, – сказал он. – Крохин все ликвидировал. И меня в том числе.

– То есть?

– Расскажу при встрече, подполковник. А то мне сейчас некогда.

– Хочешь догнать его?

– Ага. Жажду.

– Вообще-то тебе пора возвращаться.

– Вернусь, – пообещал Роман. – Достану гада и вернусь.

– Старик опять распсихуется.

– Не распсихуется. Он сам поручил мне разобраться с Крохиным. Так что я продолжаю выполнять его задание. Можешь так ему и доложить.

– Ладно, доложу, – с несвойственной ему сговорчивостью пообещал Дубинин.

– Тогда у меня все.

– Капитан, – сказал Дубинин, – побереги себя, а? На кой тебе эти погони? Сам знаешь, сверхплановая работа у нас не поощряется.

– Знаю, подполковник, знаю. Но тут дело принципа. Не догоню его в этот раз – уже никогда не догоню. Поэтому ты меня не останавливай.