Наперстянка
Шрифт:
– Расти. – За последние два дня она повторяла это слово так часто, что оно звучало почти как заклинание. – Расти, расти, расти, расти…
– Я слегка сбита с толку… Ты пытаешься ее сжечь?
– Я пытаюсь сжечь себя, условно говоря. – Сигне пришлось сдержать раздражение, ослабив хватку, чтобы не сломать веточку пополам. – Неужели тебе нечем заняться, кроме как смотреть на мои страдания? При таком раскладе я пробуду здесь всю ночь.
Сигна не имела в виду ничего обидного, но уголки губ Эмити все равно опустились.
– Нет, – прошептала
Сигна тут же пожалела о том, что вообще открыла рот. Учитывая, что духи существовали на чрезмерных эмоциях, ей следовало подумать о том, что не стоит расстраивать призрака. Эмити была одинока так же долго, как и она сама. Конечно, дух жаждал общества, а что еще ей оставалось делать?
Когда глаза Эмити наполнились кровавыми слезами, Сигна отложила можжевеловую ветку в сторону и заговорила таким же мягким и умиротворяющим голосом, как Ангел смерти.
– Я не это имела в виду. Я рада твоему обществу, Эмити, правда.
Эмити только всхлипнула, избегая ее взгляда.
– Кто еще ждал двадцать лет, чтобы убедиться, что я в безопасности? – продолжала Сигна, стараясь не думать о том, как усердно старается успокоить духа, с которым поклялась не сближаться. – Я правда ценю твое ожидание. Но что бы ты сделала, если бы я никогда не приехала? – И что ты будешь делать теперь, когда я здесь? Этот вопрос Сигна не решилась задать вслух. Несмотря на то что Сигна привыкла полагаться на компанию духа, двадцать лет – это долгий срок. Конечно, Эмити должно было быть любопытно, что будет дальше.
– Я никогда не думала, что у меня будет возможность поговорить с тобой. – Эмити присела рядом с Сигной у края камина. – Я планировала уйти, как только увижу, что ты устроилась… Хотя я осталась не только ради тебя. Я надеялась, что остальные к этому времени уже вырвутся из клетки своего цикла. – Эмити подняла глаза на лестницу, ведущую в бальный зал.
Сигна проследила за ее взглядом.
– Ты дорожишь той девушкой, да? Бриар?
– Больше, чем можно описать словами. – Улыбка Эмити напомнила Сигне веточку, которую она держала кончиками пальцев, такую же хрупкую. – Но она все еще не знает об этом. Я не могу уйти без нее.
Сигна не сомневалась, что, будь она на месте Эмити, тоже бродила бы по коридорам целую вечность, прежде чем добровольно шагнуть за завесу. Какой пыткой это было – в то время как Бриар понятия не имела, что происходит за пределами ее петли, Эмити дни напролет осознавала каждое мгновение. У Сигны сжалось сердце при мысли об этом, и хотя она понимала, как неразумно впутываться в подобное дело, но невольно вспомнила Генри.
Сигна уже открыла рот, чтобы дать обещание, которое едва ли сможет сдержать, но тут смертельный холод окутал гостиную, приглушив пламя.
Его присутствие было не похоже на то, к чему она привыкла. В нем не чувствовалось приглашения потанцевать или насладиться обществом друг друга. Это был холод тела, погребенного на глубине двух метров, – холод Смерти, который она испытывала лишь однажды, в ту ночь, когда он пытался похитить Блайт.
Сигна не могла его видеть, но всем своим существом понимала, что происходит что-то ужасное.
– В чем дело? – Вопрос застрял у нее в горле, потому что она уже знала ответ. Еще до того, как Гандри,
скуля, прижался к ее ноге, а глаза Эмити стали пустыми и безжизненными, Сигна все поняла.– Элайджу признали виновным в убийстве лорда Джулиуса Уэйкфилда. – Голос Эмити звенел, как церковный колокол, слова ощущались ударами, от которых она пошатывалась. – Через две недели его повесят. – Дух устремил взгляд туда, где холод Ангела смерти просачивался в землю. Пол стал скользким от инея.
С самого дня отъезда в Фоксглав Сигна знала, что это случится. И все же она цеплялась за последнюю новость, как за спасательный круг, – две недели. Возможно, она пока не овладела силами Жизни, но у нее все еще оставались две недели.
Нужно только все просчитать.
Сигна едва не упустила записку, спрятанную за ошейником Гандри, пока пес не начал царапать пергамент когтями. Она осторожно вытащила ее. Записка была написана не обычным изящным почерком Ангела смерти, а быстро нацарапанными буквами.
Блайт следит за Уэйкфилдами.
Эверетт уже несколько месяцев ухаживает за Шарлоттой, но лорд Уэйкфилд не одобрял их помолвку.
Элиза заболела. Я провел возле нее ночь, но не увидел,чтобы кто-нибудь ей вредил.
Байрон не выходит из кабинета.
После оглашения приговора он заперся там и плакал.
Было облегчением, что Ангел смерти написал такое короткое и точное письмо, потому что каждый факт был ударом под дых. На пергаменте осталась последняя строчка, более четкая и ясная.
Я люблю тебя, Пташка. Мы спасем его.
Несомненно. У них нет другого выхода. К сожалению, они больше не могли действовать в одиночку Сигна понимала, что без этого не обойтись. И поскольку выбора не оставалось, она сказала Ангелу смерти:
– Найди Рока судьбы и приведи его ко мне.
Глава 34
Никогда еще в Фоксглав не было так светло, как в присутствии Рока судьбы.
Небо окрасилось в ярко-голубой цвет, когда солнце садилось, и ни одно облако не заслоняло его. Стихло карканье ворон, их сменили чайки, от чьих криков Сигна едва не вздрагивала, наблюдая, как Рок судьбы прогуливается по ее гостиной, наклоняясь, приседая или приподнимаясь на цыпочки, чтобы рассмотреть каждое произведение искусства на своем пути.
– Какой необычный стиль. – В словах не было критики, но Сигна все равно ощетинилась. От ее внимания не ускользнуло, что он был такой же ухоженной, как в день их первой встречи. Выглядел величественным, как принц. Он был свежевыбрит, в идеально выглаженном костюме, а ботинки так начищены, что Сигна не удивилась, если бы увидела в них свое отражение.
Никогда еще Фоксглав так не напоминал приморское солнечное поместье, которое она себе представляла, как сейчас, когда он бродил по залам, делая мир таким ярким, что у Сигны пульсировало в висках. Она привыкла к пасмурным дням, когда в очаге постоянно горел огонь. И обрела такой естественный покой, уют, окутывавший душу и дарующий ощущение дома. Стоило догадаться, что приезд Рока судьбы все разрушит.