Написано кровью моего сердца
Шрифт:
– Взять его, – выпалил он, задыхаясь. Один глаз заплыл, но второй буравил Йена донельзя кровожадным взглядом – и тот, невзирая на обстоятельства, вновь поразился, до чего же он похож на дядюшку Джейми.
Ролло хрипло зарычал. Рэйчел обхватила пса обеими руками, но Йен знал: ей не хватит сил удержать полуволка, если тот вдруг решит броситься на Уильяма.
– Fuirich, a cu! [24] – грозно приказал он.
Если тот вцепится Уильяму в горло, солдаты убьют пса не колеблясь.
24
Место,
Ролло послушно сел, но по-прежнему вздергивал губы, обнажая острые клыки, и беспрестанно рычал, содрогаясь всем телом.
Уильям взглянул на пса и повернулся к нему спиной. Фыркнул, сплюнул кровь и сказал, все еще задыхаясь:
– Отведите его к полковнику Прескотту. Этот мужчина арестован за нападение на офицера, наказание свое получит вечером.
– Что еще за «наказание»? – взвилась Рэйчел, протискиваясь между солдатами, держащими Йена. – Уильям Рэнсом, да как ты смеешь? Как… как ты смеешь?!
Она побелела от ярости, бессильно сжимая кулаки. Йен усмехнулся ей, слизывая с разбитой губы кровь. Однако Рэйчел на него не смотрела, все ее внимание занимал Уильям, выпрямившийся во весь рост и глядящий ей в переносицу.
– Это, мадам, уже не ваши заботы, – произнес он ледяным тоном: ровно так, как говорят взбешенные офицеры в красных мундирах.
Казалось, Рэйчел вот-вот пнет Уильяма по ноге (Йен многое бы отдал, чтобы полюбоваться на такое зрелище), однако воспитание взяло свое, и она тоже расправила плечи (а девушкой Рэйчел была достаточно высокой, совсем как тетушка Клэр) и вздернула подбородок.
– Ты трус и скотина! – объявила она во весь голос. Повернувшись к мужчинам, которые держали Йена, добавила: – И вы тоже трусы и скоты, раз подчиняетесь столь бесчестному приказу!
Один из солдат фыркнул, но тут же закашлялся, перехватив свирепый взгляд Уильяма.
– Взять его! – повторил Уильям. – Живо.
И, развернувшись на каблуках, зашагал прочь. На спине мундира виднелась широкая полоса светлой дорожной пыли, в волосах торчали листья.
– Идите-ка, мисс, лучше куда подальше, – почти любезно посоветовал один из конвоиров. – Среди солдатни вам делать нечего, особенно одной.
– Никуда я не уйду, – заявила та, щурясь, словно пантера перед прыжком. – Что сделают с этим человеком?
Она указала на Йена, который уже успел отдышаться.
– Рэйчел… – заговорил было он, но его перебил солдат:
– За нападение на офицера? Наверно, дадут пять сотен плетей. Повесят вряд ли, – бесстрастно добавил он. – Его благородие вроде ж не сильно пострадал.
Рэйчел побелела еще больше, а у Йена земля ушла из под ног, и он покрепче ухватился за солдат.
– Все будет нормально, nighean, – заверил он. – Ролло! Sheas! [25] Они правы – в лагере тебе делать нечего. Лучше иди в город, хорошо? Расскажи тетушке Клэр, что случилось, – она поговорит с лор… Ух!..
25
Фу! (гэльск.)
Третий солдат, возникший из ниоткуда, ударил его в живот прикладом мушкета.
– Чего разболтался, а? Заткнись! А вы… – он хмуро
повернулся к Рэйчел, – вон отсюда!Он кивнул солдатам, и те поволокли Йена за собой.
Тот выворачивался, чтобы попрощаться с Рэйчел и дать ей последние указания, но всякий раз его рывком встряхивали, не давая обернуться.
Споткнувшись в очередной раз, Йен смирился и повис у них на руках. Тетушка Клэр – последняя его надежда. Если она попросит лорда Джона замолвить за него словечко или поговорит с Уилли, а может, и с самим полковником Прескоттом… Йен поднял голову: высоко ли еще солнце? Как он помнил, британцы обычно исполняют наказания после ужина… А еще Йен помнил, как выглядит спина дядюшки Джейми…
В животе похолодело. У него шесть часов. Не более.
Он снова рискнул обернуться. Рэйчел бежала прочь, Ролло скачками несся вслед за ней.
Уильям осторожно вытирал ушибы обрывками носового платка. Лицо распухло и онемело; он бережно потрогал языком зубы – вроде все на месте, хотя парочка заметно шаталась, а щеку саднило от пореза. Ладно, не страшно. Все равно теперь Мюррею достанется сильнее.
Уильяма до сих пор трясло – не от страха, а от дикого желания придушить кого-нибудь голыми руками. В то же время он начинал понемногу себе удивляться. Какого черта он творит?!
Кое-кто из солдат, маршировавших мимо, не постеснялся посмотреть в его сторону. Уильям ответил таким злобным взглядом, что они торопливо отвернули головы – даже кожаные воротники скрипнули от натуги.
А в чем, собственно, его вина? Мюррей сам на него бросился. А Рэйчел Хантер ни с того ни с сего обозвала трусом и скотиной. Верхнюю губу защекотало – из ноздри опять потекла струйка крови, и Уильям утер ее, высморкавшись в грязный платок.
Кто-то шел к нему по дороге в сопровождении крупной собаки. Он выпрямился, запихивая платок в карман.
– Помяни дьяволицу… – пробормотал Уильям и закашлялся: горло саднило от крови.
Рэйчел Хантер вся побелела от злости. Пришла извиниться за оскорбление? Ох, вряд ли… Чепец она сдернула и держала теперь в руке – неужто хотела вовсе бросить на землю?!
– Мисс Хантер… – хрипло заговорил он. Даже поклонился бы, если бы не переживал, что нос тогда опять закровит.
– Уильям, ты не можешь!..
– Что не могу? – уточнил он, и она наградила его свирепым взглядом – будто бы хотела убить на месте.
– Не притворяйся глупцом! – рявкнула Рэйчел. – Что на тебя нашло?
– А что на вашего жениха нашло? – огрызнулся Уильям в ответ. – Разве я первым на него бросился? Ничего подобного!
– Да, первым! Ты ударил его в лицо, просто так, ни за что…
– А он напал без предупреждения! Если кто и трус…
– Да как ты смеешь называть Йена Мюррея трусом, ты… ты…
– Буду называть его как хочу – потому что он и есть трус. Как и его чертов дядюшка, этот шотландский ублюдок…
– Его дядюшка? Ты про отца?!
– Замолчи! – рявкнул он, и кровь из ушибов снова заструилась по лицу. – Не смей называть его моим отцом!
Она выдохнула через нос.
– Если ты это сделаешь, Уильям Рэнсом, тогда я… я…
Уильям ощутил в животе слабость. Казалось, он вот-вот грохнется в обморок – и отнюдь не из-за ее угроз.
– Что – ты? – прошипел он. – Ты же квакер. Ты не веришь в насилие. Ты не осмелишься меня и пальцем тронуть. Точнее, не сможешь, – поправился он, заметив бешеный взгляд. – Даже пощечины не дашь. Так что ты сделаешь?