Написано жизнью

– Садись, батя!
– и уступил место.

"Хорошая у нас молодежь", - с благодарностью подумал Федор Семенович. Ему приятно было обращение - "батя". Вежливо, просто.

Орлову не хватало общения, ему хотелось заговорить с кем-нибудь из пассажиров, но он не решился. Ежедневная борьба за жизнь обостряла все чувства. Федор Семенович был счастлив. Он смотрел в окно, наблюдал за входящими и выходящими из автобуса людьми. Вот она жизнь! Кипит и бурлит. И эти простые наблюдения заставляли учащённо биться его слабое сердце.

У Лисьего Носа Федор Семенович вышел на ближней остановке и не спеша пошел по дорожке на дикий пляж. Как радовался он! Словно возвратился на Родину после длительного отсутствия. Редкий путешественник испытывает такие яркие ощущения, как Орлов в эти мгновения.

Но постепенно волна воспоминаний накрыла старика.

Жизнь свою он прожил скромно и как бы незаметно. Старался не выделяться, быть в тени, подальше от публичности, глаз начальства, тещи и неумных соседей. Работал слесарем на военном заводе. Имел такую же, как и он сам, скромную жену. И сын его, Володя, был простым советским пареньком.

На склоне лет Федор Семенович остался совсем один на белом свете. Володя погиб в Афганистане, жена после этого слегла и не смогла оправиться от болезни. Федор Семенович часто жалел, что не смогли они с женой родить сыну братика или сестричку. Жили в маленьком домике на той стороне поселка. Впятером в двух комнатках с его родителями. И я думали: "Куда еще одного ребенка? И так сын спит в углу на сундучке, потому что кроватку поставить негде".

Потом Федору Семеновичу по служебной линии выделили квартиру. Но жена решила, что возраст и здоровье уже не те, чтобы рожать и поднимать детей: "У всех ребенок один, и у нас пусть будет один".

А затем пришло сообщение о смерти сына...

Федор Семенович шел по лесной, до боли знакомой с детства дорожке.

Здесь, еще до войны, мать водила его на берег залива. Бабы носили белье полоскать, а ребятня плескалась рядом на диком пляже. Каждый такой поход летом на залив вызывал в душе Феди ощущение праздника. Вот и сейчас Федор Семенович вспомнил те далекие времена и почувствовал, как комок подступил к горлу.

В детстве казалось: вся огромная жизнь впереди. Сколько можно успеть, сколько сделать!

Не стал Федя ни космонавтом, ни летчиком. И жизнь оказалась не такой уж и большой...

Когда-то сосед их, дядя Федя, которому не было и семидесяти, казался древним стариком. Ребятишки дразнили его: "Дядя Федя съел медведя!".

А сейчас самому Федору Семеновичу перевалило уже за восемьдесят.

Но не дразнит его ребята. Да и никто из городских мальчишек не знает, как зовут старика.

Их домик в Лисьем Носу давно снесли. На его месте построили детский сад, а рядом - дома от Северного завода. Нет теперь и садика. Продали землю частнику. Тяжело, всегда сердце щемило, когда Федор Семенович приходил к месту отчего дома. Сегодня он туда не пойдет, сегодня он будет наслаждаться природой.

Хорошо в весеннем лесу! Подснежники приятно радуют глаз. Там, за поворотом, должна быть дубовая рощица. Да, так и есть. Стоят дубы! С петровских времен стоят.

В этом лесочке Федя нашел огромный белый гриб. В голодном 46-м году. Словно был послан подарок свыше! Федор Семенович был неплохим грибником. Пока позволяло здоровье, каждое лето выезжал на тихую охоту. В любимый Лисий Нос, иногда на Левашовское шоссе. Но никогда больше Орлов не находил таких огромных грибов! Килограмма на два оказался гигант. Червивый, правда. Но мать дома выпарила червей и был вкусный ужин: грибы с картошкой, выращенной на собственном участке.

Федор Семенович вышел на берег и присел на лавочку. Рядом - никого. Будний день, да и перестали люди сюда приходить. Давно уже женщины не стирают в заливе, а пляж совсем зарос камышом после того, как была построена дамба. Сейчас здесь заказник, охраняемая территория.

Федор Семенович привык быть один. Уже давно умерла жена. Еще раньше - его родители. Отец вернулся с войны инвалидом, без обеих ног. Мать нянчилась с ним как с ребенком. И то же жалела, что не сделали Феде сестренку или братишку. Ушли они друг за другом через пару лет после того, как семья переехала в город.

При воспоминании о родителях слезы хлынули из глаз Орлова. Он часто плакал в последнее время. От этого становилось легче на душе. Но на людях старичок старался не показывать своих слез.

Федору Семеновичу вдруг стало жаль себя. Ну что хорошего он видел в этой жизни? Жил тихо, ничем не выделялся. Работал как все. Старался быть добрым к людям, но его доброту словно не замечали. Он никому не мешал, никого ни о чем не просил. Хотя правильно ли он жил? Мог бы ведь, наверное, как-то сына от Афгана отмазать? Ну да Бог с ним.

Его размышления прервал шум велосипедных шин. Федор Семенович поспешно вытер слезы. Но человек проехал, не обратив на старичка внимания.

А Орлову вспомнилось, как он здесь купался мальчишкой. На руках передвигался по дну, только голова торчала над водой. По-настоящему Федор Семенович плавать так и не научился. И на море ни разу не был...

Однажды он чуть было не утонул. Построили они с другом Олегом плот и вышли в плавание. Вон с того пролеска, вплотную подступающего к воде. Сначала передвигались вдоль берега. Затем погнались за стаей чаек вглубь залива. В стае был один птенец, который барахтался в воде и не мог взлететь. Далеко заплыли в порыве детского азарта. Но птенца настигли и подняли на борт. И тут вся стая, птиц двадцать, не меньше, стала атаковать мальчишек. Чайки кружили над самыми их головами, кричали, гадили, некоторые птицы буквально волосы пытались драть своими лапами. Плот закачался и перевернулся, приятели оказались в воде.

Ох, и перепугался тогда Федя! Мог ведь он тогда утонуть, мог! Воды нахлебался, но дружок вытянул его, потихоньку мальчишки доплыли до берега. Почти семьдесят лет прошло, а помнится, как будто было на прошлой неделе.

Эх, коротка человеческая жизнь! Давно ли молод был? С сынишкой возился, жену любил. Ушло все. Скоро и он уйдет. Совсем уйдет, безвозвратно, в вечность. А дубы вековые останутся, пляж этот. И вновь каждый год весна будет радовать людей теплом и новыми надеждами. Только вот не увидит он больше весеннего великолепия, не будет наслаждаться природой. Тихо прожил, тихо и умрет.

Интересно было бы хоть одним глазком взглянуть, что там, после смерти. Есть ли другая жизнь? Может, не плохо, может, действительно, рай?

Вот, в сущности, зачем он жил? А птицы зачем живут? Очевидно, ради потомства, для продолжения рода. Что же, получается, что он зря прожил свою жизнь? Нет, не зря! Он жил скромно, но достойно. Не ловчил, не унижался. На таких вот незаметных людях и держится земля. Не всем же быть политиками и артистами.

Да, многое не удалось, многое он сделал бы по-другому, если бы начал жизнь с начала. Но был смысл в его существовании! Для жены и сына, для родителей, родной страны. Нет, он может умереть со спокойной совестью.