Написать свою книгу. То, чего никто за тебя не сделает
Шрифт:
НЕОЖИДАННОСТЬ в рассказе должна быть оправдана либо предыдущим изложением, либо последующим размышлением, а не просто сфантазирована, как в сказке. Но и здесь она на пользу, побуждая к вниманию, к переживанию, к осмыслению. С точки зрения сюжета это превращение маловероятного или даже невероятного — в случившееся. Но неожиданность может быть также композиционной, психологической или образной.
ИНТОНАЦИЯ как стилистическая тональность всего рассказа задаёт его общий настрой, и здесь прежде всего чувствуется личный подход автора. Но вместе с тем свои нотки могут быть у каждого из персонажей, с особой эмоциональной окраской может быть рассказана та или иная сцена. Уметь сохранять свой голос, варьируя ролевые и ситуационные интонации, — в этом и состоит собственный стиль, который
ПЕЙЗАЖ может быть и просто описанием места действия, и средством выражения внутреннего настроения. Он может нести в себе ощущение гармонии, поэзии, даже духовного начала жизни. Может быть отражением миросозерцания автора или персонажа. Осваивая разнообразные способы применения пейзажа, автор не рискует их исчерпать. Правда, можно исчерпать возможности читателя быть внимательным к многочисленным описаниям пейзажа. Так что лучше не перегибать палку.
ЮМОР (добавим сюда же иронию, сатиру, парадокс) — этот тот витамин прозы, без которого трудно завоевать читателя. Это умение взглянуть на серьёзные вещи немного со стороны. Юмор создаёт свои неожиданности, играет с нелепостями до тех пор, пока из них не проступает смысл, изменяет привычные масштабы и ракурсы восприятия. Юмор выводит из плоскости боли и страдания, высвобождает из тех цепей, которыми реальность пытается закабалить нас. Юмор философичен, он служит пониманию и примирению. Он озадачивает — и помогает преодолеть эту озадаченность.
КОММЕНТАРИИ автора, отодвигающего на время своё амплуа рассказчика, работают на пользу рассказу, если не превращаются в чрезмерный балласт. Попутные замечания, личные суждения, детали собственной жизни, даже небольшие эссе-отступления — всё это тонкий материал, который должен обогащать повествование, а не отягощать его.
КОНЦОВКА — это не просто конец рассказа, а особое добавление к нему, вносящее какую-то дополнительную ноту. С помощью концовки рассказ становится более запоминающимся, более сфокусированным. Классическим видом концовки является ЭПИЛОГ, но его чаще применяют в повести и романе. Кроме того, «классический» вовсе не значит наилучший.
Не стоит думать, будто всё, о чём здесь говорится, всенепременно нужно пускать в ход. Будто необходимо по пунктам проверять, каждое ли из перечисленных свойств на месте. Овладеть искусством строить эффектные сюжеты, придумывать интригующие зацепки и неожиданные концовки — не самое главное. Куда существеннее умение удивиться и передать людям это удивление. Куда важнее своя интонация, чем установленные кем-то правила. Твой рассказ тем лучше, чем больше ты умеешь оставаться собой в письменной речи.
Можно по-разному представлять себе литературное творчество. Или романтично, с полётами вдохновения, звёздными дождями воображения, — и тогда уж, конечно, в писательском арсенале будут одни лишь волшебные палочки. Или практично, по-деловому, — и тогда вдохновение превращается в правильно поставленное дыхание, воображение — в вымысел, а волшебные палочки становятся рубанками и свёрлами. Но и романтику приходится быть мастеровитым, и деловитому практику стоит уважать тайну фантазии и магию слова.
В любом случае полезно понять, каким образом происходит переход от того, что случается в жизни, к письменному тексту, который называют рассказом. Что можно сделать для получения качественного результата и чего нельзя.
Никто не может написать о событии точно так, как всё происходило. Для этого понадобилось бы заполнить многие тома бесчисленным количеством протокольной информации с разнообразными уточнениями, с перечислением фактов и фактиков. Всегда пишешь лишь о немногом, по-своему выбирая его из всего остального. Это всегда твоё описание, в котором участвуют твоё понимание происходящего, твоя наблюдательность и... твоё воображение. Да, воображение необходимо, например, тогда, когда пишешь о ком-то: «Он подумал, что...» Или ещё отважнее: «Она почувствовала...» Да и многое другое автор придумывает, потому что выдумка порою оказывается точнее, достовернее простого отражения жизни.
И рассказ, и сказка, и любое другое сказание, прозаическое или стихотворное, тем лучше, чем оно правдивее. Но правдивость состоит не
в старательном перечислении фактических подробностей, которое физически неосуществимо, а в искренности автора, в честном стремлении к пониманию жизни. Если я вижу, знаю, понимаю, представляю или воображаю что-то и пишу об этом искренне — это уже половина дела. Вторая половина — в том, чтобы сделать это убедительно для читателя. Чтобы он мог достаточно ярко увидеть, понять или вообразить описанное. Чтобы жизненный опыт автора, его мысль и его фантазия были достойны читательской веры (отсюда и слово «достоверность»).Если же говорить именно о рассказе, он всегда начинается с авторского жизненного опыта, даже если полностью придуман. Соответствие твоему личному опыту делает правдивым то, о чём рассказываешь, хотя оно всегда опирается на воображение, даже если описан абсолютно реальный случай. От внутренней правды автора к убедительности для читателя — вот .художественный путь рассказа.
Чтобы начинающему писателю легче было пробовать свои силы, я бы посоветовал наряду с обычным жанром рассказа обратить внимание на дополнительный жанр, который можно назвать РАССКАЗИК. Небольшой по объёму, сосредоточенный на каком-нибудь крошечном жизненном эпизоде, рассказик позволит испытать разные свойства рассказа по отдельности, чтобы постепенно научиться сводить их воедино.
Объём рассказика можно оценить в 200 — 400 слов (одна-две машинописные страницы). Вполне достаточно для того, чтобы рассказать небольшую историю, сделав упор на те свойства рассказа (или даже на то единственное свойство), которые собираешься применить. Это не означает, что остальные стороны совершенно не важны. Вопрос только в сосредоточенности внимания на выбранных особенностях.
Рассказик снимет то напряжение, которое возникает, если берёшься сочинять рассказ. Здесь всего лишь записываешь небольшой случай, реальный или придуманный. А раз уж всё равно тренируешься, можно попробовать, например, побольше пользоваться диалогом. Или использовать неожиданность. Или уделить внимание созданию образа...
Если рассказик, получившийся в результате, не очень удачен, можно считать его просто наброском и оставить в таком виде, как художник сохраняет набросок будущей картины. А можно вырастить рассказик до рассказа. Расширить сюжет, пополнить его событиями, подробностями, комментариями, отступлениями и чем ещё захочется — и вот уже у нас «настоящий» большой рассказ. Хотя и рассказики вполне могут быть настоящими.
Вот один из возможных примеров рассказика. Или это эссе-рассказ из перечня разновидностей эссе?
Сами поражаемся
Если бы не крепкий отцовский чай, совсем было бы худо.
Почему со мной все это приключилось? За что?
– как говорится.
– Ты меня слушаешь?.. Чувствую, снова начать придется. В детдоме беззубовском, говорю, куда мы с твоей матерью сразу после войны работать приехали, была у нас кладовка. Небольшая комнатка такая, с крошечным окошком, в которое, казалось, и кошка не заберётся. Дверь всегда была на замке. И вот однажды отпираю я дверь, вхожу в кладовку, ищу, что мне надо, и вдруг чувствую - что-то не так. Туда поглядел, сюда поглядел. Замечаю: куча тряпок в углу колышется. Откидываю тряпки, а под ними наш Булатик, маленький щуплый татарчонок. Просочился, значит, невероятным образом сквозь окошечко, а обратно вылезти то ли не успел, то ли не получилось.
Сидит и подрагивает от страха. Вообразил я, как он, вихляясь, в окошечко протискивается, - смех разбирает. Но я все же брови насупил и говорю: «Ты как сюда попал?» А он видит, что я на самом деле не сержусь, облегченно улыбается и нос морщит: «Сами поразаемся, Гаврила Яковлевиц!..» Не соображу только, к чему я об этом вспомнил... Ладно, расскажи-ка лучше, как же ты во всю эту историю влип.
И, представив себе то долгое невозвратное время, когда я лез, вихляясь и упорствуя, в непролазное окошечко своей ловушки, я невольно улыбаюсь и развожу руками:
– Сами поражаемся...