Напиток тамплиеров

Роза остановилась, около мрачного, даже при свете солнца, проулка и, юркнув туда, вы-тащила, за ухо, какую-то потрёпанную девицу, в тёмной, жутко грязной одежде и, с роскошной толстой косой – правда грязной до невозможности. Казалось, что девушка долгое время вытирала спиной и боками стены домов.

– Так-так… Колокольчик. Давай, рассказывай – кого видела подозрительного, после того как Оливеру и его людям накидали «плюшек», – мрачно проговорила Роза, тряхнув за ухо свою жертву. – И когда Одри ушла, кто в гостиницу ходил? Только мне не ври, я же тебя знаю – ты у гостиницы вечно крутишься – то клиентов «пасёшь», то мужиков неверных, с девками.

– Это для того, чтобы впоследствии вымогать у мужчин деньги? – поинтересовался Снарк.

– Ага, само то. Или деньги или жене расскажет о том, как муж гулял. Что характерно – ей почему-то верят. Я бы такой дуре, с её внешностью, нипочём не поверила. Ну?

– Не видела я ничего! – рявкнула Колокольчик, выдрав пленённое ухо из пальцев Розы.

– Ой, неправильный ответ…

Засим Роза сцапала Колокольчика за её косу и принялась, деловито, оную косу наматывать на кулак.

– Ай!!! Больно! Отпусти, дура обрезанная… – кулак Розы впечатался Колокольчику в пе-чень. – Ы-ы-ы-ы-ы!!! Это был Каппа! Не знаю, что он там забыл, но это был он, он!

– Соврала – урою… – мрачно пообещала Роза, и пошарившись в своих лохмотьях выудила монетку и бросила Колокольчику – Лови, на чай.

– А я смотрю, вы, уважаемая, умеете общаться с женщинами, – проговорил Снарк, весьма впечатлённый таким кратким и информативным диалогом. – Впечатляет.

– А что мне с ними, о Шекспире болтать? – удивилась Роза и потёрла шрам на месте ми-зинца. – Пойми, Доктор Акула… здешний народ настолько забит и глуповат, что ему трудно вырваться из оков косности и глупости. Хорошего и спокойного языка тут просто не все понимают. Для них применение определенного рода насилия – вполне нормальное явление. Как-то так. Не всегда здесь народ хорошее слово поймёт.

– И вы ещё говорите, что изволите бороться за права женщин.

– Изволю, – пожала плечами Роза. – И ты, Доктор Акула, надеюсь, не настолько глуп, что бы верить, что предрассудки и социальные проблемы общества могут быть искоренены по приказу свыше? Не. Свобода это не то, что принимается по приказу сверху, это то, к чему идут долгие годы, через боль, страдания и переосмысления. Не все на такое «поведутся», как например наша милая собеседница. Только лишь угроза насилия заставила её с нами загово-рить. Как-то так.

– Не стану с вами спорить, ибо вы здешнюю публику лучше знаете. А кто такой этот Кап-па?

– Да это какой-то странный тип… то ли японец, то ли китаец. Желтокожий, узкоглазый, но здоровущий – жуть! Выше любого из жителей Поднебесной или Кровавого Солнца. Работает на кого-то… а кого? Думаю, он что-то вроде вашего американского «охотника за головами» – работает на того, кто больше заплатит. Скорее всего, он и пытался тебя подорвать. Только как-то по твоим словам, некрасиво.

– Хм… – Снарк прикрыл глаза, и клацнул зубами. – Любопытно.

…Тело несчастного Еноха Бакстуна содержалось в больнице Святой Варвары – мрачном и жутком замке, оставшимся в этих краях явно со времён Средних Веков.

– Уверяю вас, что я потрясён до глубины души, – проворчал Снарк, рассматривая мрачного вида здание, притулившееся на берегу реки. – И вы желаете мне сказать, что ЗДЕСЬ держат больных? Не желал бы наносить оскорбление Отцам Города, но в данном месте я бы и тюрьму побоялся открыть. Сколько же пациентов изволят покидать это место ногами вперёд?

– Много. Но что делать? – Роза пожала плечами. – Больше иных мест нет. Старина Енох и Одри добивались, что бы им выделили новое строение для больницы. Но… ну ты понял, да? Со смертью Еноха всё прекратилось, и заботиться не о ком.

– Думаю, что миссис Одри сможет выселить место под новую больницу.

– Если её признают виновной в убийстве Еноха – нет. Не сможет.

– Как я понял, здесь всем командует сам сэр Фрэнсис? Ну, тот мужчина, что приходил ко мне с полицией выручать мисс Одри.

– М-м-м-м-м… Скажем так. Фрэнсис конечно, врач хороший, но как бы тебе сказать… – Роза остановилась у парапета набережной и посмотрела на лениво несущий всякий мусор речной поток. – Он мягкий. Знаешь, есть такие люди… вроде и хорошие, и умелые, и сноровистые… А ты их сдави – и они у тебя меж пальцев потекут… Вот такой и есть Фрэнсис. Он не очень хорошо умеет орать, кричать, грозить… У него получается быть мягким и добрым.

Лицо Розы окаменело – только губы странно задёргались, словно она вспоминала что-то очень и очень плохое и страшное. Снарк заметил, что женщина стиснула пальцы так, что костяшки побелели.

– Но… стоит его немного «сдавить» – как он сразу потёчёт, как кусок киселя. Слабохарактерный… О чёрт!

Снарк осторожно оглянулся. Прямо к ним, здорово покачиваясь, шёл молодой человек, самой что ни на есть мрачной наружности. За ним, держась за его плащ, следовал какой-то седовласый старичок, что, явно пытался остановить этого крепкого мужика, но его сил не хватало для этого.

– Ага, так это Роза! – рявкнул молодой парень. – Да отцепись ты, антиквар старый… у ме-ня тут есть разговор с этой поганой уличной шлюхой, что смеет совать свой сифилитичный нос куда не следует! Слышь, ты – поганая «обрезанная роза»…

Снарк шагнул вперёд и, вытянув руку, остановил хамло.

Вблизи стало видно, что одежда на парне очень дорогая – причём не купленная в лавке, а явно сшитая на заказ. Золотые запонки, бриллиант в булавке для галстука и пуговицы из чистейшего серебра.

Однако вся одежда была запачкана какими-то пятнами, на рукаве прилип кусок рыбьей чешуи, а аромат перегара от молодого человека был такой, что в радиусе десяти шагов от него – глаза слезились.

– Ты кто ещё такой! – рявкнул парень и попытался оттолкнуть Снарка, но с тем же успе-хом мог попытаться сдвинуть гору Баден.

– Молодой человек, изволю сообщить, что я не приемлю, когда в моём присутствии грязно оскорбляют женщину. Посему…

В следующий миг Снарк отвесил собеседнику пощёчину – всего одну.

Эффект был такой, словно Доктор Акула выстрелил в собеседника из пушки – крепкого, здоровенного парня просто смело! Он отлетел от Снарка, перевернулся в воздухе и, врезавшись в ограждение набережной, «сполз» на брусчатку к ногам Розы и расстелился перед ней в виде шкуры добытой на охоте.

Роза выпучила глаза, открыла и закрыла рот, а затем подняла и отпустила руки. Судя по всему, Снарк произвёл такое впечатление на неё, что она забыла не только алфавит, но и то, как пользоваться членораздельной речью и языком жестов.