Наполеон Бонапарт

Внимательно изучая литературное наследие Бонапарта предреволюционных лет, нетрудно убедиться в том, что к восемнадцати — двадцати годам у него сложилась определенная система взглядов.

Современный общественный строй плох, несправедлив, он покоится на ложных основаниях, противоречащих естественным законам и естественной природе человека, полагал Бонапарт. В отличие от мира животных, основанного на силе, человеческое общество основано на согласии. «Люди рождаются ради счастья.» Наслаждение благами жизни — вот высшее предназначение человека, обусловливаемое естественными законами. Но в современном обществе эти незыблемые естественные права человека попраны. Естественное стремление человека к равенству грубо нарушено; повсеместно господствует неравенство; мир разделен на два класса — господствующих и угнетенных, богатых и бедных [39] .

39

Fr Masson et G. Biagi. Op. cit., t II, p. 280–284; F G Healey. Op cit., N. Tomiche. Napoleon ecrivain. Paris, 1952.

Юный философ осуждает не только деспотизм, вызывающий у него отвращение, так как он душит свободу; он клеймит не только политическое неравенство, представляющееся ему нарушением законов природы; он осуждает и социальное неравенство. Богатство, роскошь гибельны; они развращают нравы, разлагают общество; богатство одних — немногих, основанное на нищете и страданиях других — большинства, несправедливо и противоречит человеческой натуре.

Смелый, революционный характер критики молодым Бонапартом современного ему общественного строя несомненен. Но каковы средства преодоления зла? По какому пути он призывает идти, чтобы сделать мир лучшим, более справедливым?

На эти вопросы тетради лейтенанта Буонапарте не дают определенного ответа. У него нет сложившегося, устойчивого мнения. Правильнее даже сказать, что он уклоняется от этих вопросов или откладывает их решение до более позднего времени.

Бонапарт вполне определенен и решителен в негативных взглядах. Его критика общественного строя того времени последовательна и систематична. Эта критика подводит вплотную к революционным выводам, они логически вытекают из его рассуждений. Но последнего слова — как, когда и каким образом осуществить революционные выводы — автор не произносит вслух.

Не представляет большого труда определить мыслителя, оказавшего наиболее сильное влияние на молодого офицера, увлекавшегося общественно-политическими вопросами. Это прославленный автор «Общественного договора», «Новой Элоизы», «Писем с горы». Даже в манере мышления — подойти вплотную к революционным выводам и остановиться, не договорить мысль до конца, — даже в этом юный философ следовал за Жан-Жаком Руссо.

Как уже говорилось, Бонапарт в молодости увлекался произведениями многих просветителей — Вольтера, Монтескьё, Рейналя, Мабли и других. Его суждения о них не всегда были одинаковыми; случалось, он менял мнение о том или ином великом писателе восемнадцатого столетия. Однако не подлежит сомнению, что из всех корифеев просветительной мысли наибольшее влияние на молодого Бонапарта оказал Жан-Жак Руссо.

Чаще всего Бонапарт прямо ссылается на Руссо как на общепризнанный авторитет. Слово гениального «гражданина Женевы» для него столь весомо, что оно заменяет необходимость аргументации. Прямые обращения к Руссо или ссылки на него встречаются почти во всех ранних работах Бонапарта: «О Корсике», «Опровержение «Защиты христианства» Рустана», «Речь о любви к славе и любви к отечеству», «Диалог о любви» и другие. Но даже когда имени Руссо не произносится, его влияние на молодого автора можно безошибочно определить, обращаясь к терминологии, политическому словарю, наконец, к самой системе объяснения закономерностей общественного развития.

«Общественный договор», «естественные законы», «всеобщая воля»— термины, ставшие известными благодаря Руссо, — постоянно встречаются в рукописях молодого Бонапарта: они вошли, так сказать, в плоть и кровь его политического мышления, его литературного письма.

В «Диалоге о любви», одном из интереснейших произведений Бонапарта, где в действительности предметом диалога были не столько любовь, сколько вопросы гражданского долга и чувства «цивизма» [40] , участниками беседы являются реально существовавшие люди — Бонапарт и его друг де Мази.

40

Fr Masson et G. Biagi. Op. cit., t. II, p. 282–283.

Позиция автора здесь предельно обнажена: его мнение формулирует в споре Бонапарт. Стоит прислушаться к его речам. Его точка зрения выражена вполне отчетливо: «Народ порабощен. Вы видите быстро утверждающееся неравенство… Религия спешит утешить несчастных, у которых отняли всю их собственность. Она их хочет навеки сковать кандалами» [41] .

В не меньшей мере это относится к другому, более раннему произведению Бонапарта — «Проекту конституции общества Калотт» (1788 год) (calotte — это термин, обозначающий иногда скуфью, иногда верхнюю часть броневой башни). Но в предреволюционные годы во Франции этим именем полушутливо называли общества, создаваемые в полках младшими офицерами. По неписаному правилу «калоттинцами» могли быть офицеры, не достигшие звания капитана. Общество «ла Калотт» было создано и в артиллерийском полку, где служил Бонапарт. Младшему лейтенанту Буонапарте была оказана высокая честь — ему было доверено составить проект конституции общества.

41

Ibid., p. 282.

Офицер отнесся к этому поручению весьма ответственно. Полушуточная конституция полушуточного общества была написана с величайшей серьезностью [42] . Конечно, не следует преувеличивать значение этого произведения юношеского пера и видеть в нем прообраз или предвосхищение конституции VIII года, как это утверждал обычно сдержанный Фредерик Массон. «Проект конституции общества Калотт» примечателен иным. Устами правоверного «калоттинца» лейтенанта Буонапарте вновь говорил автор «общественного договора». И по своему идейному содержанию, и даже по форме и терминологии «Проект конституции» близок к общественно-политическим взглядам Руссо. Основным политическим принципом и главной гражданской добродетелью общества провозглашалось равенство [43] . Младший лейтенант Буонапарте в предреволюционные годы выступает вслед за Жан-Жаком Руссо убежденным сторонником идеи равенства.

42

Годшо (Mistier, t. I, p. 30) справедливо указывает, что Бонапарт излагал в этом несерьезном произведении «принципы века»

43

Fr Masson et G Biagi. Op. cit., t I, p 231

На протяжении недолгой жизни Бонапарта, поворачивавшейся самыми неожиданными гранями судьбы, ему случалось менять, как, впрочем, и о многом ином, мнение о Руссо. Менялась жизнь, менялся Бонапарт, менялись его мнения. Но остается несомненным, что в пору, о которой сейчас идет речь, Жан-Жак Руссо был мыслителем, имевшим на него наибольшее влияние.

Известно свидетельство его старшего брата Жозефа, относящееся к 1786 году: «Он был страстным поклонником Жан-Жака и, что называется, обитателем идеального мира» [44] .

44

Roi Joseph. Memoires, t. I, p 32.

Это свидетельство должно быть принято с доверием. Оно полностью подтверждается литературным наследством Бонапарта предреволюционных лет.

Иные приверженцы «наполеоновских легенд», и среди них легенды о том, что Бонапарт чуть ли не с детских лет был прирожденным монархом — «монархом в потенции», и иные скептики, полагавшие, что Бонапарт всегда был только дельцом, стремившимся к власти, те и другие склонны всячески преуменьшать либо вовсе отрицать влияние Руссо на Бонапарта, как и всякую причастность будущего императора, даже в дни его молодости, к миру революционных идей.

Нет, данное свидетельство Жозефа Бонапарта было вполне правдивым. Младший Буонапарте шел вместе с передовыми людьми своего века под знаменем великих освободительных идей «партии философов» и был совершенно искренен в непримиримой вражде к старому, несправедливому, ущербному миру и в желании изменить этот мир к лучшему.

Солдат революции

14 июля 1789 года — падение Бастилии — стало великим днем не только в истории французского народа, но и в летописях освободительной борьбы человечества. Этот день возвестил начало новой исторической эпохи.