Наполовину друг

Начали попадаться местные жители: хмурые, молчаливые.

Без дела никто не шлялся – или дрова в руках, или обшарпанные фляги, бидоны, полупрозрачные от старости пластиковые баклаги с водой. Один дядька, наряженный в довоенную яркую куртку из жёлтых и синих кусков, тащил откуда-то несколько рыбин, завёрнутых в тряпицу. С хвостов падали тяжёлые капли воды, оставляя в густой пыли маленькие лунные кратеры.

– Нам с ночёвкой надо что-то придумать, – сказал Санчо, завистливо глянув на мужика: животы после жаркого дневного перехода на одной воде у них с Враном свело уже давно. – И с ужином. Деньги есть. Счастья только вот нет…

Они проходили по казавшимся узкими между нависающими громадами многоэтажек улицам, сворачивали по одному наёмнику ведомому маршруту. Закатного солнца из-за домов видно не было, внизу на дорогах уже наступили сумерки. От домов, нагревшихся за день, душно тянуло жарой и вонью отбросов, целые кучи мусора попадались и под ногами, приходилось обходить.

Город Врану сразу и активно не понравился: и чего у некоторых деревенских мечта сюда попасть? Денег, возможно, здесь больше, но что за удовольствие нюхать всю жизнь эту помойку.

– «Крылатый медведь»? – у самого себя спросил вполголоса Санчо. Сам себе и ответил. – Да, пожалуй. И комнаты, и стол. Дороговато, но можно.

Вран представил себе на секунду здоровенного хозяина леса, украшенного огромными перепончатыми крыльями на манер тех, что были у чицы. Только крупнее, под стать бурой туше.

– Чего ржёшь? – насторожился Санчо. – А, да, название дурацкое. Но не я ж придумал.

Они свернули за неведомо какой уже по счёту угол. На невысоком по сравнению с соседями пятиэтажном здании, выглядевшем сравнительно прилично – хотя бы большая часть стёкол на месте – висела внизу вывеска. «Крылатый медведь». И рисунок сбоку, из которого Вран заключил, что медведей неизвестный художник не видел даже на картинках в книге.

– Вот ты и попался! – заорал кто-то из-за их спин. Санчо резко, будто уткнувшись лицом в стену, остановился, не поворачиваясь на крик. Рука сжала ремень висящего на плече автомата, готовая сдёрнуть его, перехватить, взводя затвор в прыжке и снимая с предохранителя.

– Не бжи, Волчара! Свои. – Уже тише сообщил тот же грубый голос. Вран не выдержал и оглянулся.

05. Таверна

Человек был грозен на вид. Куда там Санчо, крепкому, но вовсе не рослому – даже Вран был выше его на полголовы. А кричащий – настоящий великан: больше двух метров роста, бычья шея, рубаха без рукавов на груди трескается, и руки-окорока, все в наколках. На правом плече татуировка такая же, как у Санчо, с волком на фоне клинков. На поясе гиганта висел меч – не в ножнах, а в погнутом железном кольце. Как он им себе ногу не порежет, удивительно.

– Чего пялишься? – рыкнул он Врану. – Пасть порву, щенок!

– Ты что, Горец, на парня взъелся? Это мой ученик теперь. Повежливее.

Богатырь осклабился, показывая нехватку пары зубов, подошёл ближе и ткнул в грудь Врана пальцем, похожим на защёлку на воротах – отец такую однажды поставил, чтобы дети открыть не могли. Сантиметров пятнадцать в длину и в обхвате с Враново запястье. Парень от тычка едва не улетел.

– А чего хилого взял? Или ты с ним того-этого? – Горец заржал, но наткнулся на бешеный взгляд Санчо. – Ды ладно, шучу я, ну! Но хлипкий… Пошли в кабак, наши как раз там.

– Чего, вся команда? Вот это я удачно зашёл. Пойдём, Вран, с хорошими людьми познакомлю.

Судя по тычку, едва не сломавшему ему грудину, хороших людей парню стоило опасаться всерьёз. Как бы ни больше, чем плохих.

Из дверей «Медведя» выглянула потасканная девушка с размазанный по лицу помадой, в грязном белом фартуке, пискнула, увидев всех троих почти на пороге, и спряталась. Наёмников здесь уважали куда больше, чем у дружинников. Или просто боялись до икоты.

Зашли и они с Санчо, подталкиваемые великаном. Вран никогда не бывал в городских тавернах, но рассказов наслушаться успел. Теперь только и ждал вышибалу с пудовыми кулаками, девушек-разносчиц с бритыми письками, в одних кокетливых шапочках, и прочую экзотику. А её почему-то не было – зал «Крылатого медведя» оказался наполовину пуст. Между полом и потолком местами шли стены, то тут, то там, на взгляд Врана расположенные вовсе хаотично. Как получится. На столиках, за которыми сидели посетители, горели свечи, остальной зал, кроме этих световых пятен, тонул в темноте, уходя налево и направо от входа. Таверна, похоже, занимала весь первый этаж дома.

Где-то в глубине, у одного из освещенных столов, раздавался дребезжащий голосок. Что-то торопливо и громко рассказывали, но слова разобрать не получалось.

– А барная стойка здесь есть? – спросил Вран у напарника. – Наши, излучинские, всегда про стойки рассказывали. Там и бармен важный, и девки пьяные иногда танцуют.

– А что! – громыхнул сзади Горец. – Пацан дело спрашивает. Девки – это самое оно!

– Есть, всё тут есть, – пробурчал Санчо. – Вон видишь в углу факелы горят? Там оно и есть. Напьёшься – попляши.

Тянуло дымом с кухни, ароматами жареного мяса и какими-то специями, а в углу, ранее не замеченная Враном, и правда была натуральная барная стойка – длинная, деревянная, за которой невнятно поблескивала целая шеренга стеклянных бутылок.

– Волчара! – заорал кто-то из зала. – Горец! Сюда подваливайте!

Вран наткнулся взглядом на бармена, протирающего тряпкой узкий высокий стакан, вздохнул и поплёлся за наёмниками. По крайней мере пока на стойке никто не танцевал.

– Тут квартиры раньше были, – по дороге к столику рассказывал Санчо. – Ну, это комнаты городские, сразу с кухней и ванной. Типа как изба, но всё вместе. А выходы из каждой отдельные в общий подъезд.

– Я знаю. В книжках видел.

– А, ну вот! А потом Коловрат, старший ещё, он умер уже давно, выкупил весь этаж и снёс почти всё. Оставил только несущие стены, чтобы ему остальные четыре этажа на голову не рухнули. Сын его сейчас за владельца, но тут редко появляется. Всем Скользкий рулит, это он за стойкой посуду натирает.

Горец в полутьме наткнулся на пустой столик, своротил его в сторону и прорычал что-то матерное. Цель была близка: в отличие от остальных, на составленными в ряд тремя столами горели не жалкие свечка-две, а целый десяток в грубом подсвечнике. Таким и убить можно при нужде.

– Знакомьтесь, парни! – зычно объявил Санчо, садясь на грубую самодельную табуретку. – Мой ученик, Вран. Отличный пацан, не обижайте!

За столом засмеялся один из сидящих, хлипкий на вид мужичок с вытянутым, как у хорька, лицом, нижняя челюсть его непрерывно двигалась, словно он что-то пережёвывал. Вран прикинул, что это единственный из всей компании, в драке с которым у него были бы шансы, да и то… Глаза у наёмника выражали, что и с ним шансов справиться нет: немного навыкате, бешеные, словно зубами – да порвёт, если в руках сил не хватит. Остальные под стать Санчо, которого они иногда звали Волком, – крепкие, явно битые жизнью мужики от тридцати до сорока, при оружии и с лицами профессиональных убийц.

Он не ошибался, именно ими мужики и были.

– Это – Маньяк, – кивнул на хлипкого напарник. – Ростом и силой не вышел, зато спец по всему, что взрывается. С ним лучше не ссорится, бить он не будет – просто заминирует тебе сортир в самый неподходящий момент.

Весь отряд разразился хохотом, да так, что люди за столиками обернулись, а от стойки, будто получив пинка для ускорения, уже бежала давешняя девчушка в грязном фартуке.

– Могу сортир, могу и в сапог мину уложить. Тоже мало радости, – хмыкнул Маньяк.