Направить в гестапо

Герда пожала плечами.

— Как скажешь. Мне бы не понравилось, но у каждого свой вкус.

Пренебрежительно фыркнув, она повернулась. Порта потер руки и взглянул на Легионера, ища одобрения.

— Правильно, да? Сперва пива, потом сливовицы?

Легионер кивнул с легкой улыбкой, словно наблюдал за гурьбой детворы.

Герда вернулась с первой бутылкой, вовсю тряся ее, чтобы смешать обе жидкости. Порта вырвал бутылку.

— Что ты делаешь, черт возьми? Взорвать нас всех хочешь?

— Если удастся, — раздраженно ответила она.

Затем принесла остальные бутылки, со стуком поставила их на стол и молча протянула руку за деньгами. Постояла, пересчитывая их и проверяя каждую кредитку, не фальшивая ли. Там временем из туалета вышел Штайнер. Встал у стола, рыгая и застегивая брюки, не обращая внимания на считавшую деньги Герду.

— Ничего нет лучше, как хорошо отлить, — сообщил он нам с довольным вздохом. — Особенно когда приспичит…

Он поднял свою кружку, осушил ее несколькими быстрыми глотками, кадык его мощно ходил вверх вниз. Потом снова рыгнул и отер губы рукавом. Герда бросила на него долгий, презрительный взгляд, положила деньги в сумочку под фартуком и широким шагом отошла от нас, старательно выпрямив спину.

— Что в этом хорошего? — спросил Порта, готовый поссориться с кем угодно по любой, пусть и самой пустяковой причине.

Штайнер поглядел на него.

— Как это что? Сам часто бегал в туалет, разве не так? Должен бы знать, что в этом хорошего.

— Нет, не бегал, — ответил Порта. — И вообще, что это с тобой? Ты какой-то извращенец? У тебя…

— Да пошел ты в задницу! — сказал Штайнер, попытался сесть и обнаружил, что Порта занял половину скамьи.

Порта со стуком поставил свою кружку на стол и пошатываясь встал.

— Такие слова никому даром не пройдут! — зарычал он.

За этим последовал яростный свинг. Штайнер успел сделать нырок и тут же отплатил Порте ударом в челюсть. Порта попятился, повалив скамью, Штайнер напирал, руки его работали, как шатуны. Какое-то время они дрались в злобном молчании, лишь изредка подбадривая себя ругательствами, потом вдруг Штайнер проявил предприимчивость, схватил кружку и запустил ею в голову Порте. Порта уклонился, снаряд пролетел мимо и разбился о стену.

Возле нас тут же появилась Герда с большой дубинкой в руке.

— Кто бросил кружку?

Мы с радостью указали на Штайнера. Герда, ни секунды не колеблясь, огрела его дубинкой по плечу, тот зашатался и тут же получил удар по голове.

Штайнер тут же забыл о ссоре с Портой. Завопив от боли и негодования, он бросился к Герде, та пустилась наутек к относительной безопасности за стойкой. Штайнер ринулся за ней, опрокидывая по пути столы и стулья. Нагнал у самой стойки, прижал к стене и принялся молотить ее. Герда сражалась как тигрица, кусалась, царапалась, пиналась, пускала в ход зубы, ногти, колени, все, что могло причинить вред, и при этом непрерывно орала во весь голос.

Внезапно дверь за стойкой распахнулась, появилась Большая Хельга. С одного взгляда поняв, что происходит, схватила бутылку шампанского и устремилась в бой.

Штайнер был так увлечен, что не заметил этой внезапной и весьма опасной атаки с правого фланга. Хельга старательно примерилась, и удар бутылкой пришелся точно в затылок Штайнеру. Он тут же повалился на кучу опилок, кровь на голове его смешивалась с шампанским.

— Убийца! — завопила Хельга, безжалостно пиная лежащего.

— Сексуальный маньяк! — завизжала Герда, схватила отбившееся горлышко бутылки и попыталась распороть им Штайнеру лицо.

С поразительной для такой туши ловкостью Большая Хельга отняла у нее это оружие — к Штайнеру она не испытывала никакого сострадания, но убийство в заведении могло не особенно понравиться властям. Герде пришлось удовольствоваться потоком непристойностей, каких я, клянусь, никогда не слышал прежде, сопровождаемым яростными пинками по окровавленному, бесчувственному телу Штайнера.

Гертруда, официантка, у которой был ухажер из СД, поднялась, пошатываясь, по лестнице, держа в мускулистых руках ящик с бутылками пива. У нее были длинные, жидкие, тусклые белокурые волосы, на носу сидел несходящий гнойный прыщ.

Герда тут же повернулась к ней, взволнованно указывая на Штайнера и что-то крича о мести. Гертруда поставила ящик и поглядела на лежащего без особого любопытства.

— Ну и что прикажешь мне делать?

— Скажи своему ухажеру из СД! — потребовала Герда, мстительно нанося очередной удар Штайнеру в поясницу.

— A la bonne heure [24] , — ответила Гертруда по-французски.

Герда понятия не имела, что означает это выражение, но звучало оно хорошо, и она часто его употребляла. Позаимствовала его Герда у французского матроса, с которым некогда была помолвлена в течение восьми дней — пока его судно стояло в Гамбурге. Потом у нее были помолвки со многими другими матросами, но выражения «а la bonne heure» она так и не забыла. Если от Герды требовалось какая то особая любезность, достаточно было восторженно удивиться: «О, так ты говоришь по-французски?», и она тут же попадалась на эту удочку. К сожалению, любезность почти всегда сопровождалась изложением ее любимой волшебной сказки — что она родилась в богатой французской семье, что родители бросили ее в раннем возрасте, оставили в фешенебельной закрытой школе-пансионе, местонахождение которой оставалось неясным; но если ты был готов выслушать Герду до конца, она охотно делала в благодарность всевозможные незначительные одолжения.

24

В добрый час (фр.). — Прим. пер.

Однажды Порта с Малышом очень успешно водили ее за нос целый вечер, съели половину еды в пивнушке и почти мертвецки напились — и все это за счет Герды. Кстати, Малыш потом расплатился с ней полностью. По пути к казармам ему вдруг взбрело в голову продемонстрировать Порте предписанный способ, которым каждый пехотинец — и, в частности, пехотинец того полка, где он начинал службу — должен упасть на живот и ползти. Под взглядом Порты он бросился на землю и ударился головой об острый камень. На лбу Малыша образовалась рана величиной с голубиное яйцо, по лицу ручьями потекла кровь, но он поднялся, взял Порту под руку, и они пошли к казармам, горланя во весь голос песню: «Soldaten sind keine Akrobaten!» (Солдаты — не акробаты).

Эта мысль, видимо, понравилась им, и они все еще безуспешно пытались ходить колесом, когда достигли двери лазарета, и Малыш потерял сознание.

Однако теперь то он был в полном сознании. И, склонившись над залитым пивом столом, крикнул Герде:

— Эй, Жердь! Хочешь, чтобы кто-то дал ему за тебя пинка в рожу? Ставь две кружки, и я мигом!

— Не дури, — проворчал Старик с дальнего конца стола.

Легионер стиснул своей железной рукой запястье Малыша. Укоризненно покачал головой.

— Шутки шутками, только нам ни к чему труп, так ведь?

— Да? — Малыш обдумал эту проблему. — А почему?

— Потому что от них очень трудно избавляться, — сказал я.

— Разве? Можно отнести и бросить в воду.

Барселона отрывисто хохотнул.

— Пробовал когда-нибудь идти к гавани с трупом под мышкой? И полпути не пройдешь, как тебя загребут полицейские.

Пока Малыш обдумывал эту досадную возможность, Хайде неожиданно вынул нос из пивной кружки и поведал нам, что не настроен заступать вечером в караул и не прочь бы отправиться в близлежащий бордель, взглянуть на их прославленную шлюху в зеленом платье. Мы все слышали об этой особе, однако лично я ни разу ее не видел.