Напролом

— Вмажьте этому козлу как следует!

«Это он про кого?» — успел подумать Плешивый, f прежде чем мощный удар в затылок швырнул его на пол. Он перевернулся на спину, чтобы поглядеть в лицо человеку, осмелившемуся ударить сзади законного вора. Мелькнул черный ботинок. Вспышка. Тупая боль в виске. Далее удары посыпались со всех сторон. Вора молотили несколько громил. Били исключительно ногами, не давая ему привстать даже на четвереньки. Плешивый поначалу пытался отбрыкиваться и защищаться, но потом лишь прикрывал руками голову.

Его ошалевший от неожиданности телохранитель все» же выхватил свою пушку, но даже не успел передернуть затвор: в спину ему всадили нож. Глухо охнув, парень осел под стол.

Внезапно избиение прекратилось. Плешивый уже не понимал, что происходит. Изувеченное лицо было залито кровью, избитые бока онемели, руки не слушались. И все же он пытался встать. Говорить он не мог, только хрипел что-то нечленораздельное.

— А ну-ка, отойдите от него, пацаны, — скомандовал Якул, поднимаясь со стула, — я ему напоследок пару Кедов скажу.

Он подошел к лежавшему вору вплотную и наклонился над ним:

— Ну что, дурачок, как тебе наш разговор? Понравился? Это тебе привет от Норвежца. И ответ. Ты все понял? Мурманск — наш!

Плешивый понял, что сейчас его убьют.

Умирать было не страшно, просто не хотелось уходить, видя оскаленные пасти ублюдков, слыша их хохот и издевательские шутки. Как он мог так дешево проколоться? Не сообразил, с кем имеет дело. Поверил Норвежцу! Досада на собственную тупость захлестнула его. Она же и придала ему сил приподняться на локте и плюнуть Якулу в лицо. Кровавый сгусток залепил цыгану левый глаз. Тот отпрянул и, матерясь, сгреб со стола салфетки. Вытираясь, заорал:

— Мочите эту падлу! Сломайте ему на хрен хребет! Башку лысую пробейте!

И снова пошла молотиловка. Через пару минут Плешивый уже не двигался.

— Готов! — доложили хозяину гладиаторы.

— Проверьте пульс, — распорядился Якул. — Или нет, для верности контрольный сделайте.

Один из людей Якула вытащил «Макаров» с глушителем и, приставив ствол к окровавленному темени, нажал на спусковой крючок.

Якул поднял вверх правую руку. Гомонящие боевики смолкли.

— Братва, мы разделались с этим уродом. Теперь мы хозяева в городе. Все остальные блатари теперь подожмут хвосты. Завтра начнем громить всех его шакалов. А сегодня можно и погулять.

— Значит, так, пацаны. Всем, кто сегодня участвовал В этом разборе, выдаю премию. По штуке баксов каждо му! И чтобы к завтрашнему утру этих бабок ни у кого не осталось! Гуляйте, пацаны! Поставьте этот поганый юрод на уши! Он наш!

Глава22

Сколько сходов было в жизни Варяга, он уже и запамятовал. Если считать с теми, в которых ему приходилось участвовать не только на воле в больших городах, но и вместе с зэками на зонах, втихаря от лагерного начальства, либо в открытую, с риском навлечь на себя ярость вертухаев, то он им счет потерял — сорок восемь или восемьдесят четыре, бог весть. В память врезались десять самых важных, начиная с того памятного сходняка, когда смертельно больной Медведь двинул его и смотрящие по России и призвал авторитетных воров голосовать за нового лидера. Было это десять лет назад. В ту пору никто, ни Медведь и ближайшие его соратники, ни сам молодой законник Варяг, не мог предсказать, Надолго ли выбирают нового смотрящего, усидит ли он на своем шатком месте, удержит ли вверенную ему немалую власть.

С той поры случилось в его жизни еще пять больших сходов, на которых решалась судьба его самого или российского воровского сообщества, где ему приходилось схлестываться в отчаянной яростной борьбе с сомневавшимися, которых надо было урезонить и уломать, гили со строптивыми противниками, которых требовалось подавить силой авторитетного слова и поддержкой стоявших за него региональных смотрящих. Случались конфликты, в которых ему не удавалось одержать победы, и он терпел временные поражения.

Но время все расставляло по местам, и его правота, правота смотрящего по России, в конечном счете оказывалась поддержанной большинством.

Сейчас Варяг готовился провести самый важный в своей жизни сход, на котором ему предстояло добровольно отказаться от заслуженного и не раз подтвержденного в труднейших испытаниях и в кровавых разборках статуса воровского казначея. Да не просто казначея, не просто хранителя воровского общака, а лидера воровского мира, верховного арбитра в острых, доходящих до кровопролития, разногласиях, справедливого примирителя враждующих кланов, тонкого дипломата и стратегически мыслящего менеджера…

Он выбрал себе преемника, считая его человеком достойным, опытным и авторитетным. И теперь ему предстояло убедить людей в верности своего выбора. Варяг решил, что будет правильно провести большой сходняк по выборам нового российского смотрящего в Петербурге, в городе, где находилась резиденция его кандидата — Романа Филатова. Варяг загодя, еще за две недели, известил всех региональных авторитетов о проведении большого схода в начале декабря. Филат снял для этою мероприятия большой банкетный зал в гостинице «Прибалтийская», официально подав заявку на проведение совещания неправительственных организаций по проблемам регионального предпринимательства.

Ирония заключалась в том, что так оно и было на самом деле: в последние пятнадцать лет все сколько-нибудь крупные воровские авторитеты России, от Магадана до Калининграда и от Воркуты до Иркутска, занимались легальным бизнесом, став президентами крупных компаний или председателями советов директоров межотраслевых холдингов. И то, что генеральный директор корпорации «Самаралес» Василий Протеинов является вором в законе по кличке Ряха, а председатель правления АО «Нижневартовскуголь» Юрий Самсонов — вором в законе по кличке Самыч, знали лишь оперативники Следственного управления МВД Российской Федерации да заместители Генерального прокурора России, курировавшие соответствующие регионы…

О проведении в Северной столице однодневной конференции накануне сообщили все городские газеты и телевидение. Правда, сегодня телевизионщиков не было: оргкомитет конференции отказал в аккредитации всем съемочным группам по «соображениям безопасности». По просторному фойе некогда роскошной, а ныне потускневшей гостиницы прохаживались крепкие ребята: бритые затылки, широкие плечи, обтянутые черными Пиджаками, цепкие напряженные взгляды, спиралевидные проводки радиосвязи в ушах. У многих левые подмышки оттопыривались, красноречиво давая понять посторонним, что там покоятся не кульки с карамельками, а скорострельные «глюки» или «беретты». Попадались и милиционеры в форме, с автоматами — официально приданная городским управлением МВД охрана высоких участников мероприятия. Шутка ли сказать: ожидался приезд самого Владислава Геннадьевича Игнатова, председателя Совета по инвестиционным проектам, который собирался выступить на «закрытом заседании» утром. В длинном зале набралось человек семьдесят. Все расселись за большим П-образным столом, накрытым скромно, но со вкусом: холодные закуски для фуршета, бокалы для прохладительных напитков, кофейные чашки и вазочки с хрустящим печеньем.

Варяг обвел присутствующих долгим взглядом и поймал себя на мысли о том, как все изменилось за последнее время. Теперешний всероссийский сход разительно отличался от воровских сходняков даже пятилетней давности. За столом сидели солидные люди с благообразными холеными лицами и в дорогих костюмах, которые кичились друг перед другом не наколками — знаками воровской доблести и не числом ходок, а наручными часами, джипами и особняками на Лазурном берегу. Вот Кича — смотрящий по Краснодарскому краю, Василий Петрович Кичманов, владелец крупнейшей в крае сети гостиниц и казино, солидный бизнесмен, а ведь не скажешь, что в недалеком прошлом он имел в год по ходке и последний свой срок — пятнашку — он получил в девяностом за тройное убийство в Ростове. А вот Родион Казаков, Кизя, смотрящий по Астрахани, пять лет тому назад едва отмазанный от глупейшего ограбления инкассаторов Сбербанка, а ныне хозяин акционерного общества «Каспийская икра» — эксклюзивного экспортера осетровых. Семен Татаринцев — законный вор Сима, — всю жизнь занимавшийся ограблением частных антикваров и ювелиров, теперь владел крупнейшей в Европейской России сетью ювелирных магазинов «Аладдин» и держал под своим контролем чуть ли не все гранильные заводы от Якутска до Смоленска. Взгляд Варяга скользил по знакомым лицам, останавливаясь на секунду-другую на тех, кого он не узнавал или явно видел впервые. Таких было тоже немало: в последние года три в регионах на самый верх воровской иерархии вырвались молодые пробивные пацаны, прокладывавшие себе дорогу клыками, клинками и стволами… Эти — самые опасные в этой волчьей стае, подумал Варяг тревожно. Они будут до поры сидеть тихо, слушать да смотреть, мотать на ус, выжидать своего часа, чтобы потом внезапно змеиным броском ринуться в бой… С ними Филату придется держать ухо востро.