Напряжение

Правда, внутрь вокзала нас не пустили, грозным жестом регулировщика указав на знак «Общественный транспорт», так что пришлось выруливать на забитую парковку и кое-как пристраиваться возле ограды. Федор даже почти не поцарапал нам бампер, но вроде бетонная стена обиделась не сильно и с молчаливым укором приняла извинения, брошенные на бегу, – мы опаздывали. А поскольку ноги у меня длиннее, а Федору с высоты явно больше видно, то бежали в два яруса, каждый занимаясь своим делом – я расталкивал плотную толпу людей, а Федор подсказывал, в какую сторону мне рациональней работать локтями.

– Может, позвоним? – заметив третий раз один и тот же киоск, спросил я небо.

– Точно! – На фоне неба появилась воодушевленная физиономия брата.

Федор выудил телефон из шорт и деловито набрал номер, коротко спросил, некоторое время послушал ту сторону и жестом военачальника указал на север.

– Туда!

– А почему туда? – резонно уточнил я, не отметив в том направлении ни одной надежной приметы.

– Папа там кричал, что загонит всех на север, если мы не найдемся, – с готовностью прояснил Федор.

Но тут телефон перезвонил сам, и оказалось, что на север пойдут другие люди, а нам надо к пожарной башне на востоке.

Через некоторое время меня сдавили так, что в глазах потемнело, – тут же охнули, извинились, накричали, снова извинились и обняли в три пары рук. Сообразив, что страдаю за двоих, сгрузил счастливого (пока еще) Федора на землю. Ему еще щеки тискали, так что я в принципе легко отделался.

– Вы где были?! – с напускной грозностью спросил отец.

– Да! – вторила Тоня, уперев руки в боки, а Катя попыталась пнуть меня по ноге.

– Нас на вокзал не пустили.

– Кто посмел?!

– Дорожный знак, – указал я виновника всех бед и показательно ткнул пальцем в сторону въезда.

– К-какой дорожный знак? – растерялся Михаил.

– На своих машинах проезд запрещен. А на парковке места нет.

– А еще я бампер поцарапал, – виновато выглянул из-за моей ноги изрядно потрепанный Федор.

– Какой еще бампер? – Отец повел круглыми глазами от меня к Федору и обратно.

– Нашей машины, – тихо пискнул брат, указав рукой на высокий силуэт джипа в самом конце парковки.

– А-а… – протянул Михаил совсем обескураженно.

– Компенсация, – веско заявил я.

– Серьезно? – с приятным удивлением вымолвил отец.

– И не только! – чутко поймав момент, когда ремень вновь скрылся из ближайшего будущего, гордо выступил вперед Федор.

– Еще деньги вернули, – пояснил я, – и украшения.

– Наши! – веско добавил Федор, потянув отца за руку. – Я покажу!

– А как вы приехали, кто вас привез? – дал себя повести папа.

– Мы сами и приехали. – Подхватив на руки сестер, я зашагал рядом.

– Так вы маленькие! Вам нельзя за руль!

– С ней – можно. – Брат огладил алый шелк бабочки и загадочно добавил: – Артефакт!

– Дай! – потянулась Тоня к бабочке. – Мне! Мое!

Я предусмотрительно отступил на пару шагов в сторону.

– Да там руль и педали, чего сложного, – успокоил я отца, движением головы отцепляя Катину руку от своего уха. – Тем более мы медленно и за автобусом.

– Ну разве что так, – для порядка проворчал безмерно счастливый – по глазам видно – Михаил. – А я уже насчет транспорта договорился. Но так, конечно, лучше! Просто замечательно! Дети, забирайтесь в машину, сейчас я сумки только закину…

За две минуты, путем интриг и угроз, места были распределены. И это еще Федор не участвовал – он молча вцепился в мешок. После подкупа шоколадкой мне досталось то, что рядом с водителем, а сестры заняли второй ряд, с любопытством поглядывая на груз в руках брата.

– Сейчас предупредим моего знакомого, что едем своим ходом, и вперед! – бодро обозначил программу папа, заводя машину. – Федор, что у тебя там?

– Наше! – отозвался брат.

– Ладно, – видимо, привычно хмыкнул Михаил, выруливая с парковки.

– Дай посмотреть, – зашикали позади голоса сестер, перемежаемые упрямым пыхтением Федора.

Товарищ отца оказался хозяином микроавтобуса, в момент нашего прибытия деятельно обсуждавшим, как запихнуть двадцать человек с грузом в пространство не самой большой машины. Наше прибытие группа людей восприняла молчаливо, с характерным прищуром, от которого захотелось заблокировать двери и прибавить скорость.

– Армен, мы не поедем, – перегнувшись через меня, сообщил отец.

Толпа радостно взволновалась, но тут же оказалась заглушена зычным голосом, предлагавшим всем желающим четыре свободных места совсем недорого.

– А казался таким приличным человеком! – глядя на нас, сварливо крикнула дородная тетка из толпы.

– Так это компенсация, всем выдают, – виновато пояснил отец.

– Да? А разве не просто деньги возвращают? – Не веря, переспросила она, подходя ближе.

Со второго ряда раздался болезненный вопль и торжественный писк девчонок, на секунду отвлекший раздраженное внимание женщины. Но этой секунды хватило, чтобы у тетки блюдцами распахнулись глаза, а рот открылся так, что хоть поезд пускай. Чувствуя недоброе, обернулся и обомлел – Тоня с восхищением наматывала на руку солидную охапку цепочек, отнятую у вусмерть разобиженного брата.

– А-а-а… – сглотнув, протянула тетка, не в силах оторвать от драгоценностей завороженный взгляд.

– Компенсация, компенсация, – терпеливо повторил отец, поглядывая на стрелку бензобака. – Мы поедем, хорошо?

– Х-хорошо…

Машина шустро набрала скорость, но вопль: «Тамара, нас обманули! Хватай топор, там золото килограммами дают!» – я услышал отчетливо.

Вскоре мы снова были на трассе, но уже на другой, уходящей на восток страны – к городу, где у Михаила были друзья.

– Скоро все будет хорошо, – поймав мой взгляд в центральном зеркале, пообещал отец.

Я согласно прикрыл глаза, устроился поудобнее и уснул. Впервые за четыре дня.

Даже в самом роскошном дворце есть место крошечным комнаткам с узким окном, единственной кроватью и крашеными стенами. Все-таки сотня слуг на целое здание, и каждому нужно место для сна и отдыха. Некогда строители решили, что им, слугам, хватит и шести квадратных метров на каждого – почти столько же, сколько занимала малая гардеробная в помещениях для гостей. Время тогда такое было: если не общая комната на сорок лежанок в два яруса – то простолюдину уже роскошь.