Наречённая

— А на обратном пути, заедем в центр, мне нужно кое-что проверить, — непринуждённо добила она и улыбнулась. Насмешливо.

— Знаешь, что… — угрожающе прорычал, тыкая пальцем в костлявую грудь Медузы. — Я сам решаю, куда и с кем ехать. Ты ещё пожалеешь, что не выслушала меня! — развернулся и переместился в пространстве, сразу к машине. Потому что злился, хотя отец предупреждал, чтобы часто не использовали способности, пока дар плохо поддаётся контролю.

Сунул руку в барсетку с документами и не обнаружил брелка от машины. Ничего не понял, и порылся на полках в гараже, где-то должен быть запасной. Может, выпал?

Пришлось возвращаться в комнату.

Открыл дверь и встал, оцепенев. Альбиноска сидела в кресле, закинув нога на ногу, и играла моим,… моим брелком от машины!

— Я за рулём, — резко поднялась она, спрятав ключ в кармане, и уверенной походкой направилась к двери: разрез длинной юбки открывал вид на стройные, хоть и худые ноги, затянутые в тонкий капрон. Стук каблуков эхом звучал в моих ушах…

Я догнал Медузу уже в коридоре.

— Ты рылась в моих вещах? — от удивления и шока, даже злиться перестал. Лунная даже не замедлила шаг.

— Ты не оставил мне выбора, — холодно отозвалась, перестав играть. Вот оно истинное лицо лунной, как мне кажется. Равнодушная, целеустремлённая и расчётливая гадина.

— А что если я заберу ключи силой, не подумала об этом? — затаив угрозу поинтересовался я. Интересно, как Медуза выкрутится теперь.

Альбиноска остановилась: взгляд спокойный и… уставший.

— Попробуй, — вымолвила она и в следующую секунду, хрупкую фигуру девушки, словно мягкий кокон, окружил столп света. Ослепляющий.

Я зажмурился и отпрянул. Прикрываясь рукой, проглатывая испуг и изумление, попытался коснуться света. Он ужалил, словно взбесившая оса.

— Но как?! Ты не можешь использовать дар! — я не верил.

Свет погас.

— Могу, — альбиноска продолжила путь.

— Как?! Я на год старше тебя и не могу… — мне под ноги полетела жёлтая вспышка. Я отскочил.

— Могу, — спокойно повторила она.

— Это невозможно! Дар проявляется только в двадцать один, потом формируется, он не устойчив… — и снова вспышка и ещё одна. Я скакал, как белочка. — Да, хватит!

Альбиноска остановилась.

— Могу научить.

Недоумённо моргнул.

— Если извинишься за все гадости, что мне сделал. И попросишь: Хейли, научи меня, пожалуйста, подчинять дар, чтобы я, придурок такой, не перегорел. А я отвечу: конечно, Кайрат. Учись сам! — выплюнула она, а в матовых глазах зажглись, словно лампочки, жёлтые блики. — Но если ты начнёшь нормально себя вести… Примешь наш союз и выбор судьбы. Я прекращу это представление и помогу тебе.

Стиснул челюсти и упрямо мотнул головой. Вместо ярости, нахлынула усталость. Какая-то обречённая усталость, словно я ломлюсь в закрытые двери. Мной вдруг овладел порыв, объяснить альбиноске всё как есть, открыться, довериться. Но природная подозрительность и настороженность снова взяли вверх. Хейли Блик не то существо, с которым мне стоит вести доверительные беседы, особенно, когда она выступает в роли моей невесты.

— Ты не поймёшь, — сухо отрезал и продолжил путь, уже позабыв, что ключей-то от машины у меня и нет.

Позади раздался отчётливый «фырк» и мерный стук каблуков.

— Могу предположить, что ты не хочешь жениться, — раздалось спокойное, когда я же толкнул дверь во двор.

— Ты очень сообразительная, — иронично заметил и направился в гараж.

— И дело не во мне. Ты против навязанных традиций, привык сам распоряжаться своей жизнью и тебя просто коробит от того, что принуждают и приходиться подчиняться. Будь на моём месте любая другая, это мало бы что изменило. Пожалуй, только то, что избавиться от другой было бы легче. Так ведь?

Я запнулся, чуть не ударился о дверь, что открылась не до конца и выругался.

— Проклятье! Да, что ты… привязалась? В психологи подалась? — признаваться, что Медуза права — совсем не хотелось. Она словно видит меня насквозь и знает всех моих «тараканов» в лицо и по имени…

— Ты не думал, что чувствую я? Конечно, не думал. А я ведь чувствую примерно то же самое. Разве у меня был выбор? А если был бы? Думаешь, я бы выбрала тебя? Думаешь, я горю желанием посвятить себя другой семье в двадцать один год? Нет, — альбиноска покачала головой, а её худое и до дрожи выразительное лицо превратилась в болезненную маску сожаления и бессильного отчаянья. — Мои мечты далеки от замужества. И как бы мне не хотелось, но я тебя прекрасно понимаю, как никто другой. И знаешь, даже считаю, что тебе тяжелее приходится. Меня «дрессировали» с детства, готовили к этому дню. Я, в принципе, морально давно смирилась. А вот ты… существо, свободу которого никогда не ограничивали, вдруг лишился её и был совсем к этому не готов. Вот теперь скажи мне, мы можем договориться, найти какой-то компромисс или ты и дальше будешь меня ненавидеть?

Я смотрел в холодные, стеклянные матовые глаза, не понимая, что меня так нервирует. Во всей этой речи мой ненормальный мозг выхватил не самое важное и существенное, а что-то бесполезное и вредное для моей психики. Например, слова альбиноски о её не желании выходить за меня замуж — неожиданно и круто проехались по самолюбию, а то, что мы, в сущности, оба находимся в глубочайшей заднице, это я благополучно упустил.

— Заводи машину, — не глядя бросил я, борясь с внутренним противоречием. И послать охота и вроде согласиться надо. Но не хочется ни того, ни другого.

Медуза спокойно сняла сигнализацию с машины и села за руль на моё, мля, водительское место. Не то, чтобы я с нежностью и какой-то странной ревностью относился к куску железа на колёсах, но раньше никто не сидел на моём месте, а я не ездил на пассажирском. Это странно…

Осторожно прикрыл дверь и пристегнулся ремнём.

— Водить-то хоть умеешь? — спросил, а сам вспомнил, что видел альбиноску во дворе академии на беленькой машинке.

Она спокойно и уверенно выехала за ворота. Более того, хрупкая и невысокая лунная идеально вписывалась в интерьер моего автомобиля, словно он специально был выполнен под неё.

Когда выехали на трассу, Медуза достала «слайс», я уже хотел запаниковать и выхватить устройство из цепких тонких пальцев, как девушка перевела его на «голосовую команду» и установила в мою подставку на панели приборов.

— Я смотрю ты чувствуешь себя комфортно, — не сдержал язвительной иронии, следя за альбиноской исподлобья.

— Правильно смотришь, — невозмутимо отозвалась она и стала отдавать быстрые и чёткие команды устройству, все связанные с работой.

На экране мелькали схемы, вычислительные отчёты, графики роста и развития. Периодически кому-то отправлялись сообщения, приходили другие. И я невольно пытался разобраться в этой «абракадабре». Заинтересовался. Увлёкся.

Понял, что Медуза вычислила и сравнивала «мертвые» зоны Солодаари: какая почва всё ещё непригодна для использования, какую удалось возродить. Искала проблемы «участки» и помечала их красным, заносила в отдельный список. Подсчитывала количество промышленных заводов и примерный объем выделяемых ими токсинов. А вот генетические премудрости селекции, для меня так и остались неизведанными далями.

Я уже было открыл рот, чтобы поинтересоваться, но вовремя закрыл.

Медуза выключила «слайс» и отсутствующим взглядом сосредоточилась на дороге, хотя до этого даже не следила за ней, управляясь с авто очень профессионально, замечая все знаки и светофоры, вовремя пропуская другие машины.