Наречия

— Вот это да! Прямо как в песне! — заметил Тони. — А что потом?

— Потом ничего, — ответила Хелена. — Лесбиянки из нас не получились.

— Хотел бы я поглядеть на вас.

Хелена подумала о том, чем еще они с Сэм — кстати, вот еще одно распространенное имя, Сэм — обычно занимались: сидели и слушали музыку.

— То есть ты ловишь кайф, наблюдая за женщинами, я правильно тебя поняла? — сказала Хелена. — Может, тебе следует поискать какого-нибудь парня, который тоже от этого тащится.

Тони положил руку между шеей Хелены и ее подбородком, как раз в том месте, куда Хелена целовала соседского пса.

— И чем бы мы занялись, если бы я привел с собой еще одного парня? — поинтересовался он.

— Ты бы мог заняться с ним сексом, — ответила Хелена, отодвигая выкрашенное чернилами лицо.

— Я хочу заняться сексом с тобой, — возразил Тони. — И плевать мне с высокой колокольни на твоего мужа. Спорим, с ним наверняка не все в порядке. А иначе с какой стати ты зависаешь здесь одна в «Черном слоне»?

— Пожалуй, не все, — согласилась Хелена и перечислила недостатки мужа: — Во-первых, он маловат ростом, хотя и говорит, что ему это без разницы. Ему все без разницы, ведь его в отличие от меня никто не увольнял с работы. Он охоч до дурацких английских ужастиков шестидесятых годов. А еще у него эта его старая любовь — Андреа. Он совершенно не умеет слушать, он вечно пытается крутить романы со старыми подружками. Иногда он бывает спокоен и даже мил, особенно тогда, когда мне хочется, чтобы он на меня наорал, чтобы в гневе раскидывал вещи. А еще у нас нет денег.

Для полного списка маловато, поэтому Хелена попыталась сгустить краски.

— А еще он террорист. Он закоренелый террорист, и ему ненавистна американская свобода. А у тебя какие недостатки, Тони?

— Дай подумать, — ответил тот. — Когда я занимаюсь с бабами этим дельцем, они у меня обычно орут. Наверное, это мой самый большой недостаток. А все из-за десяти дюймов, надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

Хелена зарделась под слоем несмываемых чернил. Какие, однако, он себе позволяет вольности! Впрочем, Дэвид их тоже себе позволял. И вообще, кто откажется от романа, где самая большая проблема — это то, что мужчина заставляет вас кричать в постели? Хелена допила коктейль.

— Мне не следует пить, — сказала она. — Тем более что на вкус редкостная гадость.

Большая часть «кьянти» опустилась на дно, отчего Хелене вспомнился дешевенький ресторанчик, куда они с Дэвидом ходили пять или шесть дней подряд, когда жили в Нью-Йорке. Когда они с ним жили в Нью-Йорке.

— Принесите нам бутылку самого дешевого «кьянти», — говорили они официанту, что означало, что деньги их не слишком заботят. Влюбленные частенько говорят подобные вещи. Хелена наверняка сказала бы что-нибудь в этом роде, будь она влюблена.

Она поднялась с места.

— Можешь пропустить еще один стаканчик, — предложил Тони.

— Нет, — ответила она.

В ярком пятне прожектора появился мужчина в костюме и в цилиндре.

— А сейчас мы устроим танцевальный конкурс. Мы поставим мелодию, и самый лучший танцор получит денежный приз.

— Дай мне свой номер телефона, — сказал Тони. — Дай мне свой номер, киска, горячая, как огненная лава.

— Я его не помню, — ответила Хелена, зато она прекрасно помнила свой адрес. Тони прислал свое обнаженное фото по почте, что также очередной недостаток. Да, у Хелены тоже имелись нехорошие письма, но она хранила их в сумочке, которую прижимала к себе.

Хелена вышла на танцпол. Звучала песня, какую почти никогда не исполняют в ночных клубах. Слова ее были такие:

Твое лицо тут ни при чем, Улыбка тоже ни при чем, Хотя они и хороши. Прическа тоже ни при чем.

И дальше:

Твоя помада ни при чем, Как ты танцуешь — ни при чем, Ночное небо ни при чем, А дело все в твоих глазах, Твоих смеющихся глазах, Когда ты смотришь в даль, Что разделяет нас с тобой.

И Хелена начала танец, потому что все это было отнюдь не то, из-за чего хочется вернуться домой. Она танцевала и танцевала, и движения ее чем-то напоминали автоматические движения птицы, которая держит путь на юг. Сумочка покачивалась в такт движениям, потому что было некому ее подержать, и кое-кто из мужчин вскоре уже танцевал почти рядом с ней, как то за ними водится, когда женщина танцует одна, без мужа в роли защитника. Однако Хелену не заботили ни эти мужчины, ни сумочка, которую она захватила с собой в клуб. Потому что даже сумочка не мешала ей танцевать. Уж что-что, а это Хелена знала точно. Она знала, кого она любит, даже если и не способна была перечислить, что конкретно вызвало к жизни эту любовь вдали от дома, в чужой стране. Но теперь ее дом вместе с Дэвидом, и, как только песня кончится, она тотчас улетит к нему. Только сначала станцует. Воспарит выше той самой высокой колокольни, с которой всем на всех наплевать. Пусть она танцует, и поет, и от радости выделывает разные акробатические штучки. Хелена танцевала так, будто задалась целью выиграть этот конкурс. И пусть все золотые медали по фигурному катанию, которые она когда-то мечтала выиграть, когда эта песня только-только появилась на свет, и про которые когда-то ее мать сказала, что ей их не видать как своих ушей, — пусть они достанутся ей. Так что она любила его. Просто любила — и все, любила легко, естественно, явственно и очевидно, и все другие наречия. Она не могла отказаться от своей любви, потому что поступить так — все равно что притворяться, будто ее мать живет не в Англии, откуда родом был эротичный акцент песни. Другие люди вокруг Хелены тоже танцевали, все в куда более эротичных перьях, и трясли своим эротичным оперением ярко и агрессивно, но дело не в этом. Дело не в том, как вы накрасились или как вы танцуете, а в том, как вы любите. Потому что любовь — она как сегодняшний конкурс, который выиграет кто-то один, причем не обязательно самый лучший танцор. Хелена танцевала, хотя многие из тех, кто танцевал рядом, уже сошли с дистанции, словно хотели, чтобы победа досталась непременно ей. И действительно, почему бы нет? Хватит сидеть в четырех стенах, почему бы ей сначала не пофлиртовать с парнем в баре «Черный слон», а потом не вернуться домой с выигранными деньгами? Хелена забыла, когда в последний раз ощущала такую легкость. Песня с ее слегка унизительным текстом:

Твои слова тут ни при чем, Поступки тоже ни при чем. Наверное, дело здесь в другом. Но я давно уж увлечен. Скажи, все это ерунда, Не уходи, скажи мне «Да»…

Так вот песня эта удерживала Хелену посреди ярких всполохов танца, и те, кто тоже танцевал рядом, уступили ей победу. Пусть она победит, потому что ей нужна любовь. И пусть она позже узнает, что, если вы хотите съездить из Соединенных Штатов в Канаду, никакой загранпаспорт вам не нужен.

— Вы выиграли конкурс! — воскликнул ведущий в шляпе. — Вы выиграли конкурс, и вам полагается приз. Это конверт, полный денег! Ваше имя?

— Хелена.

Ведущий вывел на конверте огромными печатными буквами ее имя и вручил ей приз.

— В конкурсе принимали участие не так уж много желающих, — скромно молвила она, сжимая заветный конверт.

— После катастрофы народ стал какой-то нервный, — признал ведущий. — И рассуждает примерно так: если вдруг вулкан проснется и разрушит все вокруг, где бы я хотел оказаться в эту минуту? Танцуя с посторонними мне людьми — или дома с любимым человеком? Мы постоянно проводим маскарады, но все больше и больше людей предпочитают оставаться дома, в насиженном гнездышке. Так что, киска, берите свой приз и отправляйтесь домой. В этом конверте целый мешок денег. Отнесите его к себе домой. Вы победили, потому что вы танцевали лучше всех остальных и еще потому, что вы сногсшибательно красивы, но я говорю это, киска, без каких-то там эротических намеков, потому что сам я лично гей.

— Вы видели того парня в маске? — поинтересовалась Хелена, указывая на Тони. — Он тоже гей и мечтает о бурной любви с вами. Только он этого еще не знает. Подойдите к нему, сделайте ему приятный сюрприз.

— Непременно, — ответил ведущий.

Хелена вышла из заведения и села в то же самое такси с тем же самым водителем.

— Ну, как вечерок? — поинтересовался водитель.

— Замечательно! — ответила Хелена. — Я выиграла конкурс.