Нарисуем, будем жить

«Остаточные вибрации переноса». Как же… как же… а блин! Вспомнила, Федя! Эманации!

Остаточные эманации, а не вибрации. Сейчас здесь накарябаю, чтобы не забыть, а потом исправлю.

Спокойной ночи, малыш.

Утром подскочила ни свет, ни заря и первым делом кинулась перечитывать написанное. Ой, как все хлипенько, как сыро. Вот уж действительно утро вечера мудренее, что вчера казалось идеальным, сегодня выглядит жалко. Нужно срочно дорабатывать.

Именовала студентов, а то слишком безлико. За имя второй девушки поблагодарила госпожу

Зидаран, подруга Сарданы стала Марьярой, а парни Зорком и Клаусом. Оживила общение студентов в начале повествования, добавила сцену страданий и переполоха в связи с исчезновением студентки.

Описала гнев ректора. Ха, ему же теперь неустойку платить! Пусть рвет и мечет.

Подробно обрисовала жилище Оливера и внешний вид неведомого кошкобелка. Зябл получил все самые замечательные конечности симпатичных зверушек и стал просто мимимишным. Хвостик от белки, лапки от кошки и умильные глазищи в пол мордахи от меня лично.

Добавила захватывающее знакомство Сарданы с миром Марос, усиленно акцентируя, что это другой мир и девушка, попавшая туда, называется попаданкой. Пусть народ привыкает к новым выражениям в принудительном порядке.

Писакой не пользовалась просто исправила старый текст обычным карандашом и после одобрения фликусом продиктовала заново. Получилось быстрее и качественнее. Вот теперь другое дело.

Так увлеклась процессом, что забыла про завтрак, однако факт моего отсутствия в столовой никого не взволновал и гонец за мой не прискакал, наверное, не заметили даже. Эх, Учкудук — три колодца!

Нужно срочно воплощать свои мечты в жизнь. Раньше никогда не понимала фразу: «Спасение утопающих дело рук самих утопающих», а теперь просто кожей ощущаю, что это значит. Я тону реально тону и выплыть могу только сама. В чужом мире никто руки не подаст.

Положила в сумку рукопись, журналы, пару газет. Отсыпала из кошелька немного монет отчеканенных из чистого золота (даже не сомневалась что там не медь) и отправилась устраивать жизнь.

Пока шла от академии к центру города, попутно разглядывая не убитую выхлопными газами природу, размышляла о насущном. Если посмотреть правде в глаза — что я в этом мире могу?

Открыть секрет дамасской стали или формулу спирта? Однозначно нет. Порох изобрести? Да не смешите. Во-первых, не могу, а во-вторых — кому он здесь нужен? Живут мирно, не воюют пусть так и дальше продолжается. Прогрессорство вообще не мой конек, я даже как самогонный аппарат устроен, не представляю. Вот уверена писатели, которые посылали своих попаданок производить бумагу из соломы сами зависали в интернете уточняя детали. А рецепты? Смех. Здесь отлично готовят, и сомневаюсь, что в каком-нибудь ресторане растеряются, если заказать, допустим, омлет.

Люди давно смешали яйца с молоком, не каменный же век. Еще можно песни петь, радуя новым репертуаром, это да, согласна. Но для этого нужно обладать способностями и знать песни наизусть, а не только припев. Вот и получается, что у филолога-недоучки одна дорога — действовать печатным словом. Какой дом нарисую в таком и стану жить. А не нарисую, сгину в академии. Лет через десять вспомнит кто-нибудь, постучится в комнату под номером двадцать один, а там одичавшая попаданка. Жесть.

От мыслей отвлекла открытая коляска, неожиданно остановившаяся на обочине и жизнерадостный вихрастый мальчишка-кучер лет шестнадцати на вид. Русоволосый, голубоглазый с безоблачной улыбкой на губах. Такие люди вызывают доверие с первого взгляда.

— Зачем леди топтать ножки? Леди хочет прокатиться, — лыбясь во весь рот, утвердительно заявил паренек.

— Хочет, хочет, — закивала, улыбнувшись в ответ и, понадеявшись на судьбу, наугад вытащила из сумки один из журналов. Показала обложку мальчишке и спросила: — Знаешь, где находится редакция?

— «Светская жизнь»? Конечно! Домчу с ветерком.

— Тогда поехали, — скомандовала, забираясь в старинное средство передвижения, попутно отмечая, что в открытой повозке ехать намного приятнее, чем в запечатанной коробке кареты.

Коляска тронулась, а пацан, развернувшись всем корпусом, чтобы лучше видеть пассажирку, поинтересовался с детской непосредственностью:

— А тебе зачем в редакцию?

— На дорогу смотри! — автоматически рявкнула я. Вот не люблю когда водитель отвлекается от движения.

— Пусть конь смотрит, — хихикнул мальчишка, а я пристыжено захлопала ресницами. Точно, не в машину же села. Конь лобовухой в столб не впечатается и на встречную полосу… да тоже не проблема.

— Я просто, почему интересуюсь, — многозначительно продолжил малолетний извозчик. — Если с жалобой, то даже на порог не пустят. Заведение о-го-го какое серьезное. Самый модный журнал, не для всякой леди.

— А если на работу устроиться?

— Тюю… даже не надейся. Там все высокородные и блатные.

— Ну попробовать то можно, — неуверенно буркнула я. Неожиданное появление коляски с таким симпатягой за рулем посчитала хорошим знаком и обрадовалась, а после слов пацана уверенности поубавилось. Он местный ему видней.

— Можно, но я предупредил. Проездишь денежки зря, не жалуйся потом.

Пререкаться с малолетним экономистом не стала, внезапно накатило волнение как перед сложным экзаменом. Когда минут через десять парнишка притормозил возле помпезного трехэтажного особняка, окруженного со всех сторон мраморными скульптурами, окончательно поникла. Да меня туда элементарно не пустят! Спрыгнула на землю и попросила неунывающего возницу:

— Слушай, подожди меня а?

— А деньги?

— Вернусь и дальше поедем. Сам сказал, что я здесь не надолго, а если у меня получится, выйду и расплачусь. Хорошо? — и видя, что мальчишка замялся, жалобно пискнула: — Не бросай меня, пожалуйста.

— Ладно, иди, — согласился парнишка и вдруг замахал руками, останавливая и показывая на подъехавший экипаж: — Вон как раз главный приехал.

Из шикарной кареты вылез грузный ухоженный мужчина страдающий отдышкой и королевской поступью направился в сторону особняка. На голове шляпа, в руке трость — натуральный буржуй.

— Как его зовут? — быстро шепнула мальчишке.

— Лорд Гозард.

Я кинулась за мужчиной и нагнала его у самого входа.

— Лорд Гозард, уделите мне немного вашего времени, — бедной овечкой проблеяла я.

Меня окинули таким презрительным взглядом, что сотрудничать с этим человеком сразу расхотелось, но раз уж начала, то решила не отступать:

— Я по поводу печати…

— Да у тебя денег не хватит, чтобы напечататься в моем издании! — не останавливаясь, злобно прошипел лорд и, кажется, тут же забыл о моем существовании. Как собаку пнул.