Наркодрянь

Когда говорили при нем, слушать не возбранялось, но почти ничего понять было невозможно, поскольку у профи за годы общения выработалс особый жаргон, не дешифруемый посторонними.

Впрочем, Сергей особо и не стремился знать слишком много, тем более что после полутора лет в сухом, жарком и зловонном круге ада, называемом войною, все южанские проблемы казались мелкими и несерьезными.

Все тогда было в "плюсах": и родители живыздоровы, и Родина в порядке, и девчонки млеют и ахают вокруг юного героя, и военный опыт укрепил внутреннюю убежденность в своей исключительной везучести. Три осколка, извлеченные в Ташкентском госпитале, как ни парадоксально, только подкрепляли убежденность, поскольку дл шестерых прекрасных парней пятидюймова мина, влетевшая прямо на вертолетную площадку, оказалась последней, а Сергей к моменту взрыва оказался в дюжине шагов - бежал по срочному вызову к комбату.

Так что можно было просто наслаждаться отдыхом, уставясь в небо или в камыши затоки, пока полковники, старые друзья, компенсируют в конфиденциальном разговоре проблемы, которые накопились между традиционно враждебными ведомствами.

Все тогда было иначе. На самом Сергее если что и бы но, так афганская кровь, но пролитая по приказу и, право же. в пределах военной достаточности, солдатом, но не палачом. А полковники служебным своим могуществом тоже наверняка особо не злоупотребляли, возможно, потому, что прошли фронт и пришли на новую службу из армии, в пору большого хрущевского сокращения, естественно, намного позже времен беспредела О том же, что работа с преступностью (хшь уголовной, хоть политической) означает постоянное обращение с худшими сторонами человеческой натуры и сама по себе грязна, сколь бы чистыми лозунгами ни прикрывалась, Сергей попросту не задумывался Разве что в том плане, что если настоящие интересы дела противоречат законам и инструкциям, то выбирать надо дело. Если оно по всем нормам человеческой справедливости - дело правое.

В том, что касается наркопреступности, никаких сомнений у Сергея не было. Наркомания - это болезнь, заразиться ею можно случайно или по неосторожности, недомыслию, и на лечение требуются большие и всевозрастающие суммы денег. Пушеры и деляги заражают ею искусственно, "сажают на иглу", или "ставят на колеса", или на "снежок", всем известно как, но не всем известно, что прежде всего - тех, кто сможет им платить, пока жив. Конечно, кое-кто станет наркоманом (или стал бы) независимо ни от каких пушеров, есть к этой дряни врожденная предрасположенность, но большинство несчастных - люди, которые при другом стечении обстоятельств прожили бы нормальную человеческую жизнь А это значит, что наркодельцы самые тяжкие и непрощаемые преступники. И нет, не должно быть никаких ограничений в борьбе с ними. Вытравить, выжечь всех до последнего - только так.

Но законы пока еще не отменены. Пока еще только сложилась ситуация, когда любой закон может быть применен - а может, и нет.

Горский никогда ничего не делает просто так.

Связал в одной фразе: моторка - Литовченко.

Знает.

Но пригласил в выходной на загородную рыбалку - честь, которой удостаиваются немногие.

Предполагается разговор без протокола. Доверительный разговор.

В чем интерес Горского?

Выборы.

Что касается тактики предвыборной борьбы, здесь все ясно. Мы до сих пор еще не выкарабкались из состояния тоталитарного полицейского государства, и практически каждый гражданин перед правоохранительными органами засвечен или может быть засвечен. И если пану начальнику милиции надо, скажем, первому и с самым лучшим качеством выпустить предвыборные плакаты и листовки, если нужны ему лояльные телепередачи и хорошие - на радио, благоприятные статьи если не во всех, то во многих газетах, - то, конечно же, ни гортипография, ни телерадиостудии, ни редакции возражать не будут Стратегия в общих чертах ясна тоже. К моменту выборов хоть ненадолго, но заметно снизить "уличную" преступность. Четко провести два-три больших, громких, хорошо разрекламированных дела.

"Одно - по нашей линии", - подумал Сергей.

Создать такую обстановку, чтобы у обывателя - избирателя!
– появилось чуть больше уверенности и надежды.

Уже сейчас можно сказать, что если не случится чего-то вовсе непредвиденного, то Горский как минимум пройдет во второй тур. А возможно, сразу станет Первым.

И дальше?

Александр Фомич - умный мужик. Не может не знать, что настоящие житейские трудности большого города связаны не только с общим экономическим кризисом и тем более не с уровнем уголовной преступности.

Организованная преступность. И теневики.

То, что переживет выборы, чем бы они ни закончились, и встанет между новой властью и горожанами. Сменятся с приходом новой команды дватри, много - семь человек, а вся система связей, взаимозависимостей, перекачивания денег останется. И Фомичу придется строить отношения с этой системой, он же не дурак, а практик - следовательно, понимает, что искоренить, вытравить в одночасье то, что складывалось годами, не получится.

А значит, "систему" надо знать.

Максимально точно. Часть такого знания - на кассетах с записями допросов Меченого. Страшные записи, затрагивающие добрых полет ни заметных имен.

Сергей открыл сейф и переложил кассету (дубликат) в кейс. Возможно, это и будет цена операции "Валера Меченый".

Но, может быть, Горский захочет и другое.

Кассеты допроса - это еще и приговор самому Надеждину и ею четверке. Они попадают в полную зависимость от воли и судьбы Горского.

И третий вариант когда генерал станет Первым, ему понадобится группа боевиков, способных на все - кроме удара по своему хозяину.

– Лиговченко, - сказал в переговорник Надеждин, - зайди ко мне.

Воскресный улов оказался совсем невелик.

А во г разговор получился серьезным, в какой-то момент стала совсем незаметной субординация.

Прослушав запись, Горский дал однозначные приказы, ударить, не жалея сил... По указанным направлениям. Им самим точно и однозначно указанным

В конце разговора выпили по чуть-чуть. Вот только до рыбки руки так и не дош чи.

Надеждин с Литовченко возвращались налегке, и только в сумке у Горского оказалась вместе с дюжиной бычков упакованная в пленку кассета ..

8

Помещения Южанского отдела по борьбе с наркотиками непривычно обезлюдети. Всех софудников Надеждин бросил в бой, и в кабинетах остались лишь три ошалевшие от неожиданного аврала секретарши. Сотрудники отдела носились по всему Азовскому побережью, захватывая даже часть Донецкой области Украины. Слежка шла сразу в десятках направлений. Фотолаборатория, заваленная негативами, работала, словно по законам военного времени. Весь собственный транспорт и тот, что Сергею удалось выцарапать из резервов Управления, наматывал на спидометры сотни километров. Начальник гаража, матерый казак хохляцких кровей, и в глаза, и за глаза материл и Сергея, и его отдел за то, что "за тиждень выиздылы, падлюки, увесь мисячный лымыт палыва".

Операция назревала грандиозная, но к концу этой первой, сумасшедшей недели Надеждин понял: силами одного отдела работы не одолеть. Связи, сданные Меченым, уходили не только по всему югу России, и на Украину, и в Польшу, и дальше невесть куда. Кроме того, Сеня Император учуял запах жареного.

Как-то вечером Сергей засиделся у себя в кабинете. В дверь тихонько постучали.

– Войдите, - недовольно буркнул Надеждин, не отрываясь от бумаг.

В кабинет почти бесшумно проскользнул Арнольд Копылов - первый зам. начальника уголовного розыска.

Сергей сразу забыл о бумагах и мысленно напрягся.

Копылов никогда раньше не появлялся в его кабинете, и отношения их никогда не были дружескими, а тут - на тебе: такая честь, да еще в столь поздний час.

– Привет, - Надеждин натянуто улыбнулся.
– Какими судьбами?

– Да вот, думаю, зайду, погляжу, как ты устроился, ведь ни разу не был.
– Копылов без приглашения развалился в кресле и обвел кабинет оценивающим взглядом.
– Обстановочка неважнецкая, - подвел итог осмотра.
– Что, средства не позволяют?