Нарком Берия. Злодей развития

Но есть еще одна версия, омского историка Михаила Ефимовича Бударина, в которой говорится о том, что Павлуновский после вынесения смертного приговора находился в заключении еще три года. В период, когда Берия стал наркомом внутренних дел Советского Союза, по его личному приказу Павлуновского отправили в специальную камеру, наполненную водой. Она ему доходила до самой головы. Вскоре арестант подписал признательные показания и был расстрелян.

Кому именно оказался особо не нужен старый большевик, сибирский чекист Павлуновский, в послужном списке которого среди прочих дел было пленение барона Унгерна и смертный приговор командиру знаменитого женского батальона Марии Бочкаревой? Сталину, который тоже не любил тех, кто мог оспорить его дореволюционную значимость? Или все-таки Берии, который с первого момента совместной работы его откровенно возненавидел, и, скорее всего, взаимно? Узнать о Берии что-то очень опасное он вряд ли мог успеть — не так долго работал в Закавказье, и вдобавок не пользовался симпатиями сослуживцев. Так Меркулов хоть и списывал основные интриги против Павлуновского на Лаврентия Павловича, но признавал, что тот не понимал и не хотел учитывать местных условий. Хотя есть версия, что именно благодаря своему незнанию местного менталитета Павлуновский заметил то, что остальным не бросалось в глаза…

Агент-нелегал в Грузии, арест, удачное освобождение

После прихода советских войск в апреле 1920 года в Баку Берия, по его собственным словам, был командирован в недружественную Советской России Грузинскую Демократическую Республику, где и занялся нелегальной деятельностью в качестве уполномоченного Кавказского крайкома РКП(б) и регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11-й армии. Но на этот раз «засланный казачок» Берия был вскоре после своего приезда в Тифлис арестован, а затем освобожден с требованием в трехдневный срок покинуть территорию страны. По словам самого Берии:

«С первых же дней после Апрельского переворота в Азербайджане [3] краевым комитетом компартии большевиков от регистрода [4] Кавказского фронта при РВС 11-й армии командируюсь в Грузию для подпольной зарубежной работы в качестве уполномоченного. В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрод г. Баку. В Тифлисе меня арестовывают вместе с центральным комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания [5] освобождают всех с предложением в 3-дневный срок покинуть Грузию».

3

Имеется в виду занятие Баку советскими войсками.

4

Регистрационного, т. е. разведывательного отдела.

5

Тогдашним руководителем грузинского правительства.

Далее возникает одна из многочисленных загадок в биографии Берии: на каких условиях он был освобожден из-под стражи? Существует версия, о которой поведал в августе 1953 года следствию Шалва Несторович Беришвили, грузинский эмигрант, который до того, как после окончания Второй мировой войны был схвачен советскими спецслужбами, обитал в Париже.

Его дядей был Ной Виссарионович Рамишвили — первый министр-председатель правительства Грузинской Демократической Республики и министр внутренних дел, с 24 июня 1918 года являвшийся министром внутренних дел республики в правительстве Ноя Жордания. По словам Ш. Беришвили:

«…Когда однажды, в 1928 или 1929 году, я и мой дядя Ной Рамишвили… прочитали в тбилисской газете «Коммунист» (а газету мы выписывали) о назначении Берии на какую-то должность, то Рамишвили вспомнил в моем присутствии об аресте Берии в 1920 году меньшевистским правительством. Рамишвили сказал, что Берия был арестован начальником особого отряда Меки Кедия в 1920 году, когда Берия из Баку приехал в Грузию по какому-то заданию от большевиков. Рамишвили тогда же сказал мне, что Берия после ареста все рассказал ему о своих заданиях и связях. Я удивился, а Рамишвили велел мне напомнить об этом, когда к нему придет Кедия Меки. Последний к нам вообще приходил часто.

Когда к нам пришел Меки Кедия, то мы спросили его об аресте Берии в 1920 году и о том, как Берия вел себя на допросах. Кедия подтвердил, что Берия после ареста плакал и всех выдал, после чего был освобожден».

Но в дальнейшем грузинские меньшевики, оказавшиеся в эмиграции, так и не опубликовали никаких достоверных материалов, доказывающих, что арестованный Лаврентий Берия выдал грузинской охранке грузинских подпольщиков. А ведь среди тех, кто был казнен и отправлен в Сибирь в 1924 году по приказу Берии, наверняка были родственники членов бывшего грузинского правительства меньшевиков. Почему же они не воспользовались случаем отомстить своему смертельному врагу Берии? Может, потому, что достоверных документов у них на руках не было?..

Кроме того, существует и протокол допроса Л. П. Берии от 16 июля 1953 года. В нем содержатся следующие вопросы Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко и соответствующие ответы Берии:

«ВОПРОС: При каких обстоятельствах вы были арестованы в Грузии в 1920 году?

ОТВЕТ: Первый раз я был арестован весной или летом в 1920 году в Тифлисе, где я находился по заданию регистрода XI армии. Был задержан в здании ЦК большевиков, куда я был вызван Назаретяном, который был одним из руководителей ЦК. Особый отряд меньшевистский еще до моего прихода оцепил здание ЦК. Вход туда был свободным, а выход — нет. Всех нас задержали в этом здании около суток, а затем всех освободили. Части из задержанных предложили покинуть Тифлис, что предложили мне — я не помню, может быть, тоже покинуть Тифлис. Со всеми нами, в том числе и со мной, вел разговор какой-то сотрудник этого меньшевистского отряда, протокола допроса не велось.

Спустя некоторое время из Тифлиса я выехал в Азербайджан как дипкурьер посольства РСФСР и при возвращении обратно в Грузию по заданию регистрода был задержан на границе пограничными особыми отрядами меньшевистского правительства. Был доставлен в Тифлис и, несмотря на мои протесты о незаконности ареста, так как являлся дипкурьером, меня все же через несколько дней отправили в Кутаисскую тюрьму. Перед направлением в Кутаисскую тюрьму в результате моих протестов явились представители посольства РСФСР Андреев и Белоусов, которым я вручил все документы и деньги, которые при мне находились. Они мне заявили, что посольство РСФСР опротестовало мое задержание перед министром иностранных дел грузинского меньшевистского правительства.

ВОПРОС: Фамилия Пунке вам известна?

ОТВЕТ: Не помню.

ВОПРОС: Кто был начальником регистрода XI армии?

ОТВЕТ: Начальником был Тарасов, был ли Пунке начальником регистрода XI армии — не помню, может быть после.

ВОПРОС: При аресте при переходе границы у вас было отобрано удостоверение на шелку, подписанное начальником регистрода XI армии?

ОТВЕТ: Нет, ничего у меня не было отобрано.

ВОПРОС: Вам известна также фамилия Нечаев?

ОТВЕТ: Не помню.

ВОПРОС: Вам оглашаются показания бывшего резидента разведывательного управления Кавказского фронта в Закавказье Нечаева:

«В 1920 году я работал окружным резидентом разведывательного управления (регистрода) Кавказского фронта в Закавказье. В зону моей деятельности, наряду с другими районами, входила и меньшевистская Грузия. Во второй половине 1920 года в мои руки попала грузинская меньшевистская газета, издававшаяся в Тифлисе, в которой в качестве большой сенсации сообщалось об аресте органами Министерства внутренних дел меньшевистского правительства Грузии «большевистского агента» Л. П. Берия с рядом изобличающих его данных. Я хорошо помню, что в этом сообщении приведен был полный текст найденного при Берия секретного удостоверения на шелку о том, что предъявитель его является сотрудником регистрода XI армии. Хорошо также помню, что на этом удостоверении стояла известная мне подпись начальника регистрода XI армии Пунке.

Опубликование этих материалов о Берия как о советском агенте было актом политической диверсии, рассчитанной на компрометацию Советской России, которая только недавно, установив дипломатические отношения с меньшевистским правительством Грузии, одновременно ведет против него подрывную работу, засылая в Грузию своих военных агентов. Учитывая, что других подобных случаев широкого оповещения о поимке советского агента тогда не было, хотя фактически в руки грузинской разведки попадали наши товарищи, можно с основанием предположить, что все это имело явно преднамеренный характер и в этом случае такая полная расшифровка могла иметь место только со «своим» для меньшевистской разведки человеком…