Наркотик времени

“Как насчет татуировки? — спросил себя Эрик. — Что бы мне изобразить, какой сюжет или картина будут мне приятны в это время невзгод и лишений? Во время ожидания начала оккупации? Во время, когда все мы беспомощны и запуганы, когда мы забыли о своем мужском достоинстве?”

Он вошел в салон, сел в кресло и сказал: — Вы можете написать у меня на груди что-нибудь вроде…, — он задумался. Хозяин продолжал заниматься своим посетителем, толстым солдатом ООН, близоруко смотрящим перед собой. — Мне нужна картина, — решил Эрик.

— Выберите сами, — Ему передали громадный фолиант; он открыл наугад. Женщина с четырьмя грудями, на каждой из которых помещалось по законченному предложению. Не совсем то. Он перевернул страницу. Космический корабль, изрыгающий из всех своих двигателей столбы пламени. Нет. Напоминает ему о его Я из 2056, которого он подвел, Я за ригов, решил он. Татуировка, которая должна быть видна, в том числе и для военной полиции Лилистар. И не надо будет принимать больше никаких решений.

“Жалость к самому себе, — подумал он, — Существует, интересно, такая вещь как самосострадание? Никогда, впрочем, об этом не слышал”.

— Выбрал наконец, приятель? — спросил его хозяин салона, закончив обслуживать своего клиента.

— Я хочу, чтобы вы написали у меня на груди слова “Кэти умерла”. Идет? Сколько это может стоить?

— Кэти умерла, — повторил хозяин, — Умерла от чего?

— Синдром Корсакова.

— Вы хотите, чтобы я написал и это? Кэти умерла от — как вы это назвали? — Хозяин взял ручку и бумагу. — Я хочу, чтобы не получилось ошибки.

— Где здесь поблизости, — сказал Эрик, — я могу достать наркотики? Я имею в виду настоящие наркотики.

— В аптеке через дорогу. Это их работа, олух.

Эрик вышел из салона и снова утонул в бурлящем водовороте уличной суеты. Аптека выглядела старомодной, демонстрируя посетителям приспособления для накладывания гипса, бандажи от грыжи и флаконы с одеколоном. Эрик открыл дверь и подошел к прилавку в дальнем конце помещения. — Слушаю вас, — обратился к нему солидный седой мужчина в белом халате.

— Джи-Джи 180, — сказал Эрик. Он положил на прилавок пятидесятидолларовую бумажку, — Три или четыре капсулы.

— Сто долларов США. — Обычная торговая сделка. Без всяких эмоций.

Он добавил еще две десятки и две пятерки. Фармацевт вышел. Когда он вернулся, в руках у него был стеклянный флакон, который он поставил перед Эриком; он взял деньги и положил их в ящик, с мелодичным звоном выдвинувшийся из старинной кассы.

— Спасибо, — сказал Эрик. Держа флакон в руках, он вышел из аптеки.

Он бродил по улицам, пока более или менее случайно не оказался перед гостиницей “Цезарь”. Он вошел внутрь. За стойкой сидел, похоже, тот самый человек, который обслуживал их с Дег Дал Илом сегодня днем.

“Днем, — подумал Эрик, — который растянулся на годы”.

— Вы помните рига, с которым я приходил сегодня? — спросил он администратора.

Администратор посмотрел на него и не произнес ни слова.

— Он еще здесь? — спросил Эрик. — Правда, что его здесь убили эти костоломы с Лилистар? Покажите мне комнату, Я хочу ту же самую комнату.

— Деньги вперед, сэр.

Он заплатил, получил ключ и поднялся в лифте на нужный этаж; пройдя по коридору, Эрик отыскал свою комнату, открыл дверь и вошел, пытаясь нащупать выключатель.

Свет зажегся, и он увидел, что не осталось ни малейшего следа происходившей здесь драмы. Как если бы риг просто ушел. “Он был прав, — решил Эрик, — когда просил меня вернуть его обратно в лагерь; он знал, чем это кончится”.

Стоя здесь, Эрик ощутил, что эта комната внушает ему ужас.

Он открыл флакон, достал одну капсулу Джи-Джи 180, положил се на стол и с помощью гривенника разделил ее на три части, В графине было немного воды; он проглотил одну треть капсулы, подошел к окну и стал ждать.

Ночь превратилась в день. Он все еше находился в своей комнате, но это было уже другое время; он еще не мог сказать, какое. Сколько времени прошло? Месяцы? Годы? Комната нисколько не изменилась, да и меняться тут было особенно нечему. Он вышел из комнаты, спустился в вестибюль и спросил в киоске рядом со стойкой администратора свежую газету. Продавщица, дородная мексиканка, дала ему “Лос-Анджелес Дейли-Нью”; он взглянул на дату и понял, что прошло десять лет. 15 июня 2065.

Значит он правильно рассчитал дозу Джи-Джи 180.

Войдя в платную телефонную кабинку, он вставил монету и набрал номер ТМК. Было, по-видимому, около девяти утра.

— Могу я поговорить с мистером Вирджилом Акерманом?

— Назовите пожалуйста, кто говорит.

— Доктор Эрик Свитсент.

— Конечно, доктор Свитсент. Подождите минуту. — По экрану пробежала тень, и на нем появилось лицо Вирджила, такое же высохшее и сморщенное, как всегда.

— Неужели! Эрик Свитсент! Как поживаешь, мальчик? Постой сколько же лет прошло? Три года? Четыре? Как там у тебя в… — Расскажите мне о Кэти, — сказал Эрик.

— Что, извини?

— Я спрашиваю вас о своей жене. Как она себя чувствует? Где она находится?

— Твоя бывшая жена.

— Хорошо, — благоразумно уступил Эрик, — моя бывшая жена.

— Откуда мне знать, Эрик? Я не видел ее с тех пор, как она уволилась отсюда, а это было, по крайней мере, — ну да — шесть лет назад. Сразу после того, как мы все восстановили. Сразу после войны.

— Расскажите мне все, что может мне помочь ее разыскать.

Вирджил помедлил.

— Но Боже мой, Эрик, ты же помнишь, какой она сделалась больной. Эти психические припадки.

— Я не помню.

Подняв брови, Вирджил сказал:

— Ты был одним из тех, кто подписал заключение.

— Вы думаете, она сейчас в больнице? До сих пор?

— Как ты сам мне объяснил, у нее произошли необратимые изменения в мозге от всех этих наркотиков, которых она напробовалась. Так что полагаю — она еще там. Возможно, в Сан-Диего, Я припоминаю, что Саймон Ил говорил мне об этом, совсем недавно; ты хочешь, чтобы я выяснил это у него? Он сказал мне, что встретил кого-то, у кого друг лечился в психиатрической больнице в Сан-Диего и…