Наркоза не будет!

Муся вернула косяк, он втянул в себя белую дымную струю.

— Да… — Коша сосредоточенно разглядывала карту. — Похоже, она настоящая.

Она взяла косяк — там уже почти ничего не было, и Коша решила, что добьет пятку. Затянулась как можно глубже и, увидев, что последний завиток каннабиса заалел, положила его в пепельницу. Череп заворчал:

— Э! Кто косяк кладет в пепельницу?

— Но он же кончился!

— Да, он кончился, — покрутив косяк в руке, с экспертным видом подтвердила Муся.

— Дай сюда! «Кончился!» — Череп бережно выудил пятку из пепельницы и затянулся.

Муся с удивлением последовала его примеру. Когда подошла Кошина очередь, она попыталась разглядеть, что же они там курили, но на конце пятки был только красный уголек. Попробовала затянуться, и с удивлением отметила, что анаша-то есть.

Они пустили его по кругу еще пять раз и только после этого Череп сказал:

— Да какой-то странный косяк. Вечный! Может быть, он и завтра будет гореть? Надо оставить его в пепельнице и посмотреть, что будет.

— Нет. Меня это не прикалывает! — Коша выхватила пятку из рук Черепа и побежала с ней в ванную.

Струя воды удивительно медленно, извиваясь тугой змеей, выползала из крана. Косяк зашипел и выскользнул из пальцев. Вода перестала быть мокрой. Она стекала по коже, не вызывая никакого ощущения. Изумление Коши было так велико, что задержало ее у крана на неопределенное время, в течение которого она изумленно пробовала воду на вкус, плескала в лицо, пыталась схватить, как хватают шнур или палку.

Ей захотелось приобщить друзей к своему великому открытию и она вернулась в комнату.

Череп с Мусей ходили кругами под музыку. Коша забыла, зачем пришла, и тоже стала ходить за ними.

Музыка замедлилась и поволокла в какой-то черный тоннель, пространство твердело и тяжелело и вскоре навалилось безжалостной тяжестью, будто вода в Марианской впадине. Голос снова стал говорить про сына Дьявола.

Коша спаслась от этого голоса на кухню. Но это не помогло — мир разрушался на глазах. Ото всюду вылезала злобная природа вещей. Она сдавливала вселенную, обступая все более плотным кольцом. Коша чувствовала, что сознание сейчас схлопнется в точку, и она исчезнет навсегда. Надо было за что-то ухватиться.

И она вернулась в комнату.

Муся с Черепом теперь сидели на стульях и тупо смотрели в пол. Череп поднял лицо, и Коша испугалась его невидящих глаз.

— Тебе нравится моя музыка? — механическим голосом робота спросил он.

— Это твоя?

Коша снова удивилась перемене в своем голосе. Точно они все оказались каким-то образом в подводной лодке.

— Да-а-а-а… — протянул, неряшливо улыбаясь, Череп.

— Мне страшно… Сколько времени? — Коша жалобно прижалась к косяку. — Мне кажется, мы превращаемся в роботов.

— Вот часы. Посмотри. — Череп расстегнул ремешок и кинул ей. — Роботы — это круто!

Как ни странно, Коша часы поймала.

Было пять часов вечера.

Мир снова стал сдавливаться, но Черепа она боялась еще больше. У него отчетливо выросли рога. Вернувшись на кухню, Коша решила помыть посуду, и с удивлением обнаружила, что это спасает. Стаканы были реальными. И надо было только чуть-чуть качать головой, чтобы они не исчезли. Так прошло очень долго. Наконец ей и это остонадоело и захотелось, чтоб прекратилось.

Она посмотрела на часы — стрелка не двигалась. Было по-прежнему ровно пять, хотя казалось, что прошло полчаса. Вдруг Коша почувствовала, что навсегда останется в этом моменте времени, как в сломанном лифте. Она не умрет, не станет старше, но этот момент будет вечным, никогда не наступит утро. Где-то там, за границей этой минуты, будет идти нормальная человеческая жизнь. Люди будут работать, трахаться, рождаться, умирать. А она всегда будет в этой квартире, в это время и в этом состоянии. Ну ее к черту такую вечность!

В ужасе Коша кинусь в комнату:

— Я хочу обратно! Сделайте меня обратно! Я боюсь, я не могу!

Мусечка и Череп тут же, внимательно, насколько это у них могло получиться, уставились на подругу, почувствовав в ее голосе силу отчаянья. Или бессилие? Или силу бессилия?

— Куда обратно? — не понял Череп.

— Обратно, как будто ничего не было! — чуть не плача попросила Коша побелевшими бесчувственными губами.

— Я не понял, как обратно? — растерялся Череп. — Это же ЛСД. Шестнадцать часов как с куста. Ты не сможешь ничего сделать. Никто не может сделать. Это же не поезд. Это же химия! Лучше не грузись.

— Обратно! — сказала Коша мрачно. — Мне не нравится, что время остановилось. На! Посмотри!

Она протянула ему часы.

— Ну и что? — не понимая уставился на них Череп.

— Да ничего! Все время пять часов! Уже полчаса, как пять часов! — истошно взвизгнула перепуганная Коша.

Череп потряс часы около уха и пожал плечами.

— Они же на батарейке, — сказала Муся вдруг. — Как они могут сломаться?

— Как угодно, — сказал Череп и сунул часы в карман брюк. — Это не важно. У нас теперь отдельное время. Время спокойно может быть разным. Оно увеличивается не только наружу, но и внутрь. Нет никакой разницы!

Вдруг с улицы донесся человеческий смех. Обычный человеческий смех.

И Коша обнадежилась своевременностью этого события. Это точно был знак. Она решила, что точно уйдет из этой квартиры, от этого низкого голоса, который что-то бормочет про какого-то гребанного дьявола. Его нет, Дьявола! И не нужен этот бред!

Она кинулась к Черепу и, хватая его за руку, начала жалобно клянчить:

— Пойдемте на улицу, там же люди ходят… Они же не долбились, у них нормальное время должно быть. Пойдемте, спросим у них! Пойдемте!

— Да не… — поморщился Череп. — Плевать на это время сраное. В облом. Там нет музыки, — Череп снова поджег косяк. — На, покури. Легче станет.

— Не хочу! — рявкнула Коша и заметалась, как лиса по клетке. — Нет пойдемте! Мусечка, миленькая! Попроси его получше! А на залив? Там можно курить! Там нет ментов!

— На залив… — Череп снова втянул дым во все легкие. — На залив можно! А потом на дискотеку. Ночью. В планетарий. В Планетарии классная дискотека. Ладно! Пошли.

Он милостиво оторвал задницу от стула.