Наркоза не будет

– Ты что, не знаешь, что он убил Чернуху?

– Он убил Чернуху?! А Ринат сказал, что она упала из окна, недоверчиво сощурился Зыскин.

– Шняга! Это Рыжин ему наврал. Я была там, когда они ее убили.

– Кто они?

– Там был Рыжин с каким-то прыщавым сопляком. Они закрылись в комнате, я думала - они педики, а они там что-то делали с Чернухой, потому что я слышала, как она заорала и выпрыгнула из окна. Представляешь, как надо было ее замучить, чтобы она выбросилась на асфальт? Очень жалею, что не догадалась ворваться чуть пораньше. Честно сказать, я рада, что его грохнули.

– А ты уверенна, что это не случайность?

– Зыскин задумчиво склонил голову.

Он не хотел верить в кошачьих ниндзя. Он точно знал, что кошки по количеству мозга, да и на вкус не очень отличаются от кролика и не могут плести заговоры. Хотя о смерти Рыжина он тоже не жалел. Ему неприятно было вспоминать, как Рыжин пытался время от времени облапать Мусю.

– Уверенна! Знаешь почему?
– Коша наклонилась к Зыскину с торжеством на лице.
– Потому что я сама видела, как этот приятель - прыщавый мальчик упал около трамвая и ударился головой о рельсы. Как следует ударился. Я видела!

– И что? Разве он не мог поскользнуться?
– опасливо и недоверчиво спросил Зыскин, покачивая маленькими женскими руками кофейную чашечку.

– Мог. Он и поскользнулся. Но вина его была, вероятно, не так велика, как вина Рыжина!
– сказала Коша и замерла, ошеломленная открытием.

– Почему ты так считаешь?

– Потому!
– Коша вдохнула побольше воздуха.
– Потому Зыскин! Что если вина мелкая, то за нее сразу звездюлину дают. Мелкую! А если вина большая, то звездюлина откладывается на потом! Кто-то там наверху лепит все это время звездюлину потяжелее! И я даже не знаю, что за звездюлина ожидает теперь Валька!

– Ты хочешь сказать, что существует такая звездюлина, которую можно получить после смерти?
– предположил теоретически Зыскин, и Коша увидела, что он успокоился. Зыскин всегда успокаивался, когда переходил на теорию.

– М-м-м...
– замялась Коша и увидела, что Зыскин смотрит в корень. Да! Думаю, да.
– согласилась она и довела мысль до конца.
– Потому что такую завездюлину один человек заработать не может. Такую звездюлину можно заработать только целым поколением, народом... Ты понимаешь о чем я. Те, кто позволяют совершать над собой зло, виноваты в этом так же, как те, кто совершает! Блин! Жертвы тоже виноваты! Зыскин!

Вероятно, платой за чрезмерное умственное напряжение стала внезапная слабость, охватившая Е-Кош, не смотря на выпитый уже, вполне приличный кофе. Она увидела, что все как-то наклонилось, будто блюдце Земли кто-то на секунду приподнял с одного края. Или она прошла поворот Американских горок.

Зыскин молчал.

– Зыскин, а что говорит психология?
– Сосредоточенно спросила Коша. Надо ли обязательно кого-то убивать, или себя убивать, или чтобы тебя убивали, чтобы просто жить?

– М-м-м... ну, типа есть Эрос и Танатос, - сказал уверенно Зыскин, припоминая тонны прочитанных книг по психологии.

– Да? Хм...
– Коша провела пальцем по пестрому пластику столика.
– А если без всякого Эроса иногда хочется себя убить, просто, потому чтобы узнать, как это?

– Это у тебя гиперсексуальность подростковая до сих пор, - солидно определил Зыскин.

– Да какая там!
– Коша махнула рукой и чуть не расплескала кофе.
– Я уже смотреть ни на кого не могу. Меня тошнит от этого.

– Попробуй завести ребенка.

– Зачем?

– Тогда и узнаешь?

– Как я его могу завести, если сама не знаю - зачем я. Он спросит меня зачем, а я - не знаю. Он же не собака.

– Ну...
– Зыскин вздохнул, - Когда он спросит, значит ему тоже заводить кого-нибудь пора.

– И так далее?
– Коша в упор уставилась на Зыскина.

– Ну... типа, - он опустил глаза.

– Мазафака! Если бы ты знал, как мне от этого хреново!
– Коша отпихнула от себя полупустую чашку и нахмурилась.

Зыскин отхлебнул маленький глоточек.

– Лучше не думать об этом... Проще просто жить. Воспринимать жизнь, как поход в кинотеатр.

Коша допила кофе, ворочая в голове необъятные мысли, которые не говорились словами и не укладывались ни на какую полочку, но не переставали от этого быть.

– Зыскин, - продолжила она допрос.
– А ты жрал когда-нибудь наркотики?

– Пару раз...

– Ну и как?

– Пустое это, как говорит твоя подруга Муся.

Коша сморщилась:

– Мы вместе так говорим! Это я придумала!

– У нее лучше звучит, - грустно вздохнул Зыскин.
– И вообще она мне больше нравится. Она мягкая и пушистая. А ты злюка и вечно всякую дрянь спрашиваешь.

Коша пропустила это мимо ушей и спросила дальше:

– А ты видел пустое пространство?

– Видел.

– А сеточки там и все такое?

– Ну... Все видят.

– А это внутри или снаружи? Что говорит психология?

– И внутри и снаружи.

– Как это?

– Раздражитель снаружи, а интерпретация внутри... Раздражаешь ты себя химией "изнаружи", а видишь сознанием "извнутри". Сейчас проводят опыты по передаче светового сигнала прямо в зрительное поле с искуственных рецепторов. Это откроет гигантские перспективы. Можно будет транслировать прямо в мозг абсолютно виртуальный мир.

– Зачем?

– Люди стремятся к этому. Власть. Все хотят власти.

– Точно? Ты уверен, что это все химия? А пустота? Все предметы исчезают, вообще все. Я, типа, думаю, может пространство вообще не существует без предметов и без времени. То есть оно и есть время и предметы. А так ничего вообще нет. Ну, типа все предметы надо нарисовать, чтобы они были, как в телевизоре, по строчке... ну, это грубо... Но тогда прикинь как клево! Можно сосредоточиться на одном моменте времени - на самом коротком, короче которого нет, то и никаких нет предметов, и нет никакого пространства - и можно появиться потом где угодно, потому что там все в одном месте находится в одной точке. Короче, все - нигде и никогда на самом деле. Как в компуке - пикселами нарисовано. И если добраться до одного пиксела, то можно вынырнуть, где угодно, на любой строке.

Зыскин постучал ложечкой по стакану.

– Вообще это бред, в который я не верю, но в одном институте так уходили.

– Что, в реале?

– Да... Там сажали зеков в сурдокамеры и ждали, что будет. Некоторые сходили с ума. Некоторых там уже не находили. Тогда им радиомаяки стали вешать. Совсем забавно получилось. Маяк засекается, а человека там нет.

Коша глубоко задумалась и воскликнула:

– Блин! Круто! Хочу!

Зыскин поморщился.

– Брось ты! Не надо это все для нормальной человеческой жизни. Католики совершенно справедливо выжигали на кострах тех, кто мог и туда и сюда. Это просто лишний геморрой.