Народ, да!

Здесь же читатель найдет и образец пиратской баллады тех лет и шутливые стихи о добрых старых временах колоний. Интересны и написанные языком аллегорий стихи «Революционный чай», посвященные одному из эпизодов войны за независимость. В 1770 году в Англии выходит предписание, согласно которому ввозимый в колонию чай подлежит оплате пошлиною. Разгневанные бостонцы, надев индейские наряды, как бы символизируя тем самым, что они здесь коренные жители и страна принадлежит им, выбросили весь чай в море. Этот бунт получил название «бостонского чаепития». О старой леди — Англии и ее непокорной дочери — колонистах и рассказывается в этом стихотворении.

О подвигах американцев при Лексингтоне и Банкер-хилле сегодня известно всем. И написано об этом немало книг, песен и стихов. Но из той войны, пожалуй, самой известной вышла песня, которую поют и поныне. Это была «Янки-Дудл». О происхождении слова «янки» лингвисты спорят до сегодняшнего дня. Одни утверждают, что оно произошло вследствие неправильного произношения иммигрантами-неангличанами слова «инглиш», то есть английский. Говорят, оно звучало как «йингиз» и постепенно модифицировалось в «янкиз». По другой версии, голландцы дразнили англичан кличкой «Ян Киз», то есть Джон Сыр. Но так или иначе имя это пристало, и называли им жителей Новой Англии. Когда английские войска вышли из Бостона в Лексингтон, где должны были подавить непослушных колонистов, они пели песенку-дразнилку, высмеивающую выскочек-янки. Встретившие их огнем повстанцы с удовольствием подхватили ее, как бы заявляя «да, мы янки». На этот мотив, который, видимо, возник в Америке, было написано много стихов. И, в частности, были слова о трудных испытаниях, постигших разгромленную в 1777 году под Джермантауном армию Вашингтона, и страшную студеную зимовку в Вэлли-Фордж.

Янки-Дудл был в аду, Говорит прохлада, Кто бывал на Вэлли Фордж, Не боится ада.

Революцией 1776 года завершился первый этап истории Америки.

Индианка Моги

Баллада из штата Кентукки

Перевод Ю. Хазанова

Тропою вдоль моря Я шел налегке, А волны шипели На влажном песке. Я шел очень долго, Я очень устал, Как вдруг индианку Вблизи увидал. Красивая девушка Молвила мне: «Ты, друг, заблудился В чужой стороне. Но если ты хочешь, То следуй за мной — Наш край назовешь ты Своей стороной…» Уж солнце за море Собралось уйти, А мы с индианкой Все были в пути. Шагали и плыли, Не видя ни зги, И к дому пришли С индианкой Моги. Сказала Моги: «Вот окончен наш путь, А ты, если хочешь, То мужем мне будь. Я дочка вождя, Мое имя Моги, Мы честно живем Здесь друзья, не враги». Я так ей ответил: «Спасибо за честь, Невеста давно У меня уже есть. Наряды любые Красивы на ней, Она мне верна До скончания дней. Обидев ее, Я ушел в этот раз: Наверно, бедняжка Все плачет сейчас. Прощай же, прощай, Индианка Моги, К невесте своей Я направлю шаги…» Моги на прощанье Взмахнула рукой: «Ну что же, будь счастлив С любовью другой, Пусть дни твои будут, Как перья, легки, Но все ж вспоминай Индианку Моги…» И вот я вернулся В родные края, Друзья и подруги Встречают меня. Гляжу я на них, А в глазах пелена: В глазах у меня Индианка одна! Невеста моя Обманула меня… Решил я: «Не буду здесь больше Ни дня!» — И к берегу моря Направил шаги — Туда, где живет Индианка Моги!

В старые добрые времена колоний

Перевод М. Сергеева

В те добрые времена Король еще правил сполна… Гуляя в саду, три парня в беду Попали — вот те на! У всех на виду Попали в беду: Попутал сатана! Был мельником первый, второй Был ткач, а третий — портной, И надо ж, в саду все трое в беду Попали в час дневной. У всех на виду Все трое в беду Попали в час дневной. Тот мельник украл зерна, Ткач — пряжу, портняжка — сукна, И тут же в саду все трое в беду Попали — вот те на! У всех на виду Все трое в беду: Попутал сатана! И мельник под мельничный гул В запруду навеки нырнул. Зачем он в саду у всех на виду Мешок зерна стянул? У всех на виду Попал он в беду: Мешок зерна стянул. Не видя от кражи удач, На пряже повесился ткач. Зачем он в саду у всех на виду Задумал красть, ловкач? У всех на виду Попал он в беду, А думал, что ловкач! Портняжку сглотнул сатана, В придачу и штуку сукна! Вот так вот в саду все трое в беду Попали — вот те на! У всех на виду Попали в беду: Попутал сатана!

Охота на ведьм

Пересказ Н. Шерешевской

Грейс Шервуд — ведьма!

Так считали многие, кто жил в приморском графстве Принсис Энн, штат Виргиния. Но другие — а их было ничуть не меньше — утверждали, что вся эта болтовня про ведьм лишь глупые сплетни старых кумушек, недостойные образованных и умных людей.

Грейс Шервуд была мужественная женщина, не ведавшая страха. Она ходила всегда свысоко поднятой головой и за словом в карман не лезла. Когда Джейн Гинсбери попробовала было обвинить Грейс в том, что она-де навела порчу на ее урожай и скотину, Грейс в ответ заявила, что честный упорный труд спасает от всякой порчи и урожай, и скотину, и всякое такое прочее.

Находились даже люди, которые нашептывали, будто Грейс Шервуд пересекла в яичной скорлупе бурный океан в поисках ядовитых растений, чтобы высадить их в палисаднике перед своим домом. А одна болтушка Элизабет Барнс сказала, что своими глазами видела, как Грейс обернулась черным котом, вспрыгнула к ней на постель, хлестнула ее хвостом и исчезла. Другая же утверждала, что видела Грейс, летевшую верхом на помеле.

И вот Грейс предстала перед судом.

— Закон призовет ее к ответу! — радовались кумушки.

Суд заседал долго. Одни доказывали, что Грейс ведьма, другие это отрицали. Однако шуму и разных толков вокруг вдовы было слишком много, ее столько раз вызывали в суд, что наконец судья принял решение избрать присяжных заседателей из одних женщин, чтобы они проверили, есть ли у миссис Грейс на теле таинственные знаки, как у каждой ведьмы.

Женский суд присяжных обследовал миссис Грейс и нашел таинственные знаки на ее теле, а потому ее признали ведьмой.

И все-таки судья не хотел верить этому вздору и отправил дело на решение в Верховный суд штата.

Суд штата тоже не поверил всякой болтовне насчет «особых знаков». Однако жители графства продолжали охотиться на Грейс Шервуд. На этот раз они так ожесточенно взялись за дело, что судья вынужден был согласиться на испытание водой.

Если она виновна, то пойдет ко дну, а нет, так выплывет.

Конечно, справедливости в этом не было. Но судьи все же решили послать вслед за Грейс лодку, чтобы в случае чего не дать ей утонуть.

В тот день яркое солнце так и плясало на воде. Зрители расселись прямо на траве, а некоторые даже принесли с собой скамейки. Все ждали начала судилища.

Грейс посадили в лодку. Два гребца направили лодку на середину пруда. Там с нее сорвали лишнюю одежду и со связанными руками бросили в воду.

Но Грейс Шервуд и не думала тонуть. Она хорошо плавала и, когда ее бросили в воду, тут же поплыла.

— Вы безмозглые тупицы! — крикнула она. — Скорей вы сами задохнетесь от злости, чем я потону.

Но разве уймется одуревшая толпа, которая видит ведьму в каждом черном коте? Грейс втащили обратно в лодку и отправили снова в тюрьму.

Через какое-то время опять устроили суд и снова не пришли ни к какому решению. И только, когда тем, кто белое привык называть черным и день ночью, надоело преследовать Грейс, от нее наконец отстали.

Некоторые полагали, что ей еще очень повезло.

«Летящее облако»

Баллада о пирате

Перевод Ю. Хазанова

Пред вами Генри Холлендерр, Поверьте в этом мне, Я родился в Ирландии, В прекрасной стороне. Пригожим был я смолоду, И кудри хороши — Во мне мои родители Не чаяли души. Хотел мой батюшка, чтоб я Ремесленником стал, И потому в бочарню он Учить меня отдал. На славу потрудился я Не меньше двух годов, И вот, пожалуйста, теперь Бочар уже готов. Но надо ж было мне в порту Ввязаться в разговор С одним бывалым морячком, Он прозывался Мор; Был капитаном корабля, Из Балтимора сам, Он предложил мне с ними плыть К далеким берегам, Где очень страшная жара И черен весь народ, — Мы этот люд погрузим в трюм, И полный ход вперед!.. У Мора шхуна хоть куда, Ни пятнышка на ней, И захотелось плыть и плыть, Хоть до скончанья дней! «Летящим облаком» назвал Ту шхуну капитан: Белее снега паруса И лебединый стан; Она быстрее всех других И всех других ладней, И сорок девять пушечек Под палубой у ней. Потратили недели три, Чтоб в Африку приплыть; Пять сотен черных сразу в трюм — Им век рабами быть. Как сельди в бочке там они: Не могут даже сесть, Им очень мало в эти дни Давали пить и есть. Уж лучше было бы в гробу, Чем в трюме том у нас; Холера, тиф косили их, Да и чума подчас. Боялись заразиться мы От черных и чумных: Кидали мертвецов за борт, А также и больных. …Приплыли через шесть недель К кубинским берегам, И сразу всех живых рабов У нас купили там. Одна судьба у них — тростник Для белых собирать, Да от тоски и от бичей Как мухи умирать… Когда ж деньжата наши все Ушли ко всем свиньям, Спустился в кубрик капитан И так сказал он нам: «И золота и серебра Сполна получит всяк — Лишь только захотим поднять Пиратский черный флаг!» Вмиг согласилась вся братва, Не согласилось пять: Два парня-бостонца, а два — Не помню, как их звать; Еще один — ирландец был Из города Траймор… Что с ним я вместе не ушел, Жалею до сих пор! Мы много грабили судов, Калечили народ, Мы оставляли всюду вдов, А также и сирот: Мы никогда не брали в плен — Так командир велел, Любил он часто повторять: «У мертвых меньше дел». За нами гнались по пятам Большие корабли, Но с нашей шхуной ничего Поделать не могли. Мы уходили от погонь — Где мы? — простыл и след!.. Не настигал нас их огонь Довольно много лет. …Но повстречался, как на грех, Испанский нам линкор; Хотели от него удрать: Ведь он не слишком скор. Но метким выстрелом бизань, Как бритвой, снес он враз. «Готовься к бою!» — капитан Сейчас же дал приказ. Мы дрались бешено — в крови Вся палуба была, По морю долго полоса Кровавая плыла; Уже убит наш капитан И с ним десятков пять… Лишь после этого сумел Нас в плен противник взять Прощайте, рощи, и леса, И девушка моя, Ее кудрей и карих глаз Уж не увижу я! Не погуляю больше с ней В лесу рука в руке, А смертью жалкою умру Отсюда вдалеке!.. И вскоре уж в Ньюгейт в цепях Отправили меня — За всю мою лихую жизнь, За все, что сделал я… Да, виски и разбой виной Тому, что я такой. Друзья, старайтесь избегать Компании плохой!

Дуй ветер попутный

Перевод В. Рогова

Пустили объявленье на севере страны; «Лихие китобои Америке нужны». Припев:Дуй, ветер попутный, Вой-завывай! Дружно за дело, ребята, Наддай, наддай! И если вы в Нью-Бедфорд пришли в недобрый час, То мигом проходимцы экипируют вас. Там скажут, что к отходу любой корабль готов И мы через полгода забьем пятьсот китов. Вот в море мы выходим, а ветер зол и лют, Матросы все на палубе и в кубрике блюют. А уж насчет питанья, так разносолов нет: Вонючая говядина да горсть гнилых галет. Полезли мы на ванты, и слышен голос нам, «Посматривай на реи, не то пойдешь к чертям!» Наш капитан на мостике, мы забрались на ют, Орет впередсмотрящий: «Китов фонтаны бьют!» «Спускай, ребята, шлюпки, за ними вслед пойдем, Да будьте осторожней: перешибут хвостом!» Забили, потащили, пришел разделки час, Для отдыха минутки нет никому из нас. Когда все в трюм запхали — расчету череда: Полдоллара на рыло, шесть месяцев труда. Когда сойдем на берег в каком-то из портов, Надрызгаемся вдосталь да бросим бить китов!