Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в 5 томах. Том4

– Откуда и зачем, добрый человек, пожаловал?

– Ах, красные девицы, не дали мне с дальнего походу отдохнуть, да начали спрашивать. Вы бы прежде меня накормили-напоили, отдохнуть положили, да тогда бы и вестей спрашивали.

Они тотчас собрали на стол, посадили его, накормили-напоили и спать уложили.

Стрелец выспался, встает с мягкой постели; красные девицы несут к нему умывальницу и шитое полотенце. Он умылся ключевой водой, а полотенца не принимает.

– У меня, – говорит, – своя ширинка; есть чем лицо утереть.

Вынул ширинку и стал утираться. Спрашивают его красные девицы:

– Добрый человек! Скажи: откуда достал ты эту ширинку?

– Мне ее жена дала.

– Стало быть, ты женат на нашей родной сестрице!

Кликнули мать-старушку; та как глянула на ширинку, в ту ж минуту признала:

– Это моей дочки рукоделье!

Начала у гостя расспрашивать-разведывать; он рассказал ей, как женился на ее дочери и как царь послал его туда – не знаю куда, принести то – не знаю что.

– Ах зятюшка! Ведь про это диво даже я не слыхивала! Постой-ка, авось мои слуги ведают.

Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, и вдруг – откуда только взялись! – набежали всякие звери, налетели всякие птицы.

– Гой есте, звери лесные и птицы воздушные! Вы, звери, везде рыскаете; вы, птицы, всюду летаете: не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?

Все звери и птицы в один голос отвечали:

– Нет, мы про то не слыхивали!

Распустила их старуха по своим местам – по трущобам, по лесам, по рощам; воротилась в горницу, достала свою волшебную книгу, развернула ее – и тотчас явились к ней два великана:

– Что угодно, что надобно?

– А вот что, слуги мои верные! Понесите меня вместе с зятем на окиян-море широкое и станьте как раз на средине – на самой пучине.

Тотчас подхватили они стрельца со старухою, понесли их, словно вихри буйные, на окиян-море широкое и стали на средине – на самой пучине: сами как столбы стоят, а стрельца со старухою на руках держат. Крикнула старуха громким голосом – и приплыли к ней все гады и рыбы морские: так и кишат! Из-за них синя моря не видно!

– Гой есте, гады и рыбы морские! Вы везде плаваете, у всех островов бываете: не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?

Все гады и рыбы в один голос отвечали:

– Нет! Мы про то не слыхивали!

Вдруг протеснилась вперед старая колченогая лягушка, которая уж лет тридцать как в отставке жила, и говорит:

– Ква-ква! Я знаю, где этакое диво найти.

– Ну, милая, тебя-то мне и надобно! – сказала старуха, взяла лягушку и велела великанам себя и зятя домой отнесть.

Мигом очутились они во дворце. Стала старуха лягушку допытывать:

– Как и какою дорогою моему зятю идти?

Отвечает лягушка:

– Это место на краю света – далеко-далеко! Я бы сама его проводила, да уж больно стара, еле ноги волочу; мне туда в пятьдесят лет не допрыгать.

Старуха принесла большую банку, налила свежим молоком, посадила в нее лягушку и дает зятю:

– Неси, – говорит, – эту банку в руках, а лягушка пусть тебе дорогу показывает.

Стрелец взял банку с лягушкою, попрощался со старухой и ее дочками и отправился в путь. Он идет, а лягушка ему дорогу показывает.

Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли – приходит к огненной реке; за тою рекой высокая гора стоит, в той горе дверь видна.

– Ква-ква! – говорит лягушка. – Выпусти меня из банки; надо нам через реку переправиться.

Стрелец вынул ее из банки и пустил наземь.

– Ну, добрый молодец, садись на меня, да не жалей; небось не задавишь!

Стрелец сел на лягушку и прижал ее к земле: начала лягушка дуться, дулась-дулась и сделалась такая большая, словно стог сенной. У стрельца только и на уме, как бы не свалиться:

– Коли свалюсь, до смерти ушибусь!

Лягушка надулась да как прыгнет – перепрыгнула через огненную реку и сделалась опять маленькою.

– Теперь, добрый молодец, ступай в эту дверь, а я тебя здесь подожду; войдешь ты в пещеру и хорошенько спрячься. Спустя некое время придут туда два старца; слушай, что они будут говорить и делать, а после, как они уйдут, и сам то ж говори и делай!

Стрелец подошел к горе, отворил дверь – в пещере так темно, хоть глаз выколи! Полез на карачках и стал руками щупать; нащупал пустой шкап, сел в него и закрылся. Вот немного погодя приходят туда два старца и говорят:

– Эй, Шмат-разум! Покорми-ка нас.

В ту ж минуту – откуда что взялось! – зажглись люстры, загремели тарелки и блюда, и явились на столе разные вина и кушанья. Старики напились, наелись и приказывают:

– Эй, Шмат-разум! Убери все.

Вдруг ничего не стало – ни стола, ни вин, ни кушаньев, люстры все погасли.

Слышит стрелец, что два старца ушли, вылез из шкапа и крикнул:

– Эй, Шмат-разум!

– Что угодно?

– Покорми меня!

Опять явились и люстры зажженные, и стол накрытый, и всякие напитки и кушанья.

Стрелец сел за стол и говорит:

– Эй, Шмат-разум! Садись, брат, со мною; станем есть-пить вместе, а то одному мне скучно.

Отвечает невидимый голос:

Ф. Будкин. Девушка перед зеркалом

– Ах, добрый человек! Откудова тебя бог принес? Скоро тридцать лет, как я двум старцам верой-правдой служу, а за все это время они ни разу меня с собой не сажали.

Смотрит стрелец и удивляется: никого не видать, а кушанья с тарелок словно кто метелочкой подметает, а бутылки с вином сами подымаются, сами в рюмки наливаются, глядь – уж и пусты!

Вот стрелец наелся-напился и говорит:

– Послушай, Шмат-разум! Хочешь мне служить? У меня житье хорошее.

– Отчего не хотеть! Мне давно надоело здесь, а ты, вижу, – человек добрый.

– Ну, прибирай все да пойдем со мною!

Вышел стрелец из пещеры, оглянулся назад – нет никого…

– Шмат-разум! Ты здесь?

– Здесь! Не бойся, я от тебя не отстану.

– Ладно! – сказал стрелец и сел на лягушку.

Лягушка надулась и перепрыгнула через огненную реку; он посадил ее в банку и отправился в обратный путь.