Народные русские сказки

Утром поднялась вдруг сильная буря, затряслась изба — прилетает змей: «Ага! — говорит. — Прибыль есть! Оставил одного мужика, а нашел двух. Будет чем позавтракать!» — «Будто и вправду съешь?» — спрашивает цыган. «Да таки съем!» — «Брешешь, чертова образина! Подавишься!» — «Что ж, ты разве сильнее меня?» — «Еще бы! Чай, сам знаешь, что у меня сила больше твоей». — «А ну, давай попробуем: кто кого сильнее?» — «Давай!» Змей достал из жерновов камень: «Смотри, цыган! Я этот камень одной рукой раздавлю». — «Ладно, посмотрю!» Змей взял камень в горсть и стиснул так крепко, что он в мелкий песок обратился: искры так и посыпались! «Экое диво! — говорит цыган. — А ты так сожми камень, чтоб из него вода потекла. Гляди, как я сожму!» А на столе лежал узелок творогу; цыган схватил его и ну давить — сыворотка и потекла наземь. «Что, видел? У кого силы больше?» — «Правда, рука у тебя сильнее моей; а вот попробуем: кто из нас крепче свистнет?» — «Ну, свистни!» Змей как свистнул — со всех деревьев лист осыпался. «Хорошо, брат, свистишь, а все не лучше моего, — сказал цыган. — Завяжи-ка наперед свои бельмы, а то как я свистну — они у тебя изо лба повыскочат!» Змей поверил и завязал платком свои глаза: «А ну, свисти!» Цыган взял дубину да как свистнет змея по башке — тот во все горло закричал: «Полно, полно, цыган! Не свисти больше, и с одного разу немного глаза не вылезли». — «Как знаешь, а я, пожалуй, готов и еще разок-другой свистнуть». — «Нет, не надо, не хочу больше спорить. Давай лучше с тобой побратаемся: ты будь старший брат, а я меньшой». — «Пожалуй!»

«Ну, брат, — говорит змей, — ступай — там на степи пасется стадо волов; выбери самого жирного, возьми за хвост и тащи на обед». Нечего делать — пошел цыган в степь; видит — пасется большой гурт волов, давай их ловить да друг к дружке за хвосты связывать. Змей ждал-ждал, не выдержал и побежал сам: «Что так долго?» — «А вот постой: навяжу штук пятьдесят, да за один раз и поволоку всех домой, чтоб на целый месяц хватило!» — «Экой ты! Нешто нам здесь век вековать? Будет и одного». Тут змей ухватил самого жирного вола за хвост, сдернул с него шкуру, мясо взвалил на плечи и потащил домой. «Как же, брат, я столько штук навязал — неужли ж так бросить?» — «Ну, брось».

Пришли в избу, наклали два котла говядины, а воды нету. «На тебе воловью шкуру, — говорит цыгану змей, — ступай, набери полную воды и неси сюда; станем обед варить». Цыган взял шкуру, потащил к колодезю — еле-еле порожнюю тащит, не то что с водою. Пришел и давай окапывать кругом колодезь. Змей опять ждал-ждал, не выдержал и побежал сам: «Что ты, брат, делаешь?» — «Хочу колодезь кругом окопать да весь в избу притащить, чтоб не нужно было ходить по воду». — «Экой ты! Много затеваешь! Чтоб окопать, надо много времени». Опустил змей в колодезь шкуру, набрал полную воды, вытащил и понес домой. «А ты, брат, — говорит цыгану, — ступай пока в лес, выбери сухой дуб и волоки в избу; пора огонь разводить!» Цыган пошел в лес, начал лыки драть да веревки вить; свил длинную-длинную веревку и принялся дубы опутывать. Змей ждал-ждал, не выдержал, побежал сам: «Что так мешкаешь?» — «Да вот хочу зараз дубов двадцать зацепить веревкою, да и тащить все с кореньями, чтобы надолго дров хватило!» — «Экой ты! Все по-своему делаешь», — сказал змей, вырвал с корнем самый толстый дуб и поволок в избу.

Цыган притворился, что крепко сердит, надул губы и сидит молча. Змей наварил говядины, зовет его обедать, а он с сердцем отвечает: «Не хочу!» Вот змей сожрал целого вола, выпил воловью шкуру воды и стал цыгана допрашивать: «Скажи, брат, за что сердишься?» — «А за то: что я ни сделаю — все не так, все не по-твоему!» — «Ну, не сердись, помиримся!» — «Коли хочешь со мной помириться, поедем ко мне в гости». — «Изволь; готов, брат!» Тотчас достал змей повозку, запряг тройку что ни есть лучших коней, и поехали вдвоем в цыганский табор. Стали подъезжать; увидали цыганята своего батька, бегут к нему навстречу голые да во все горло кричат: «Батько приехал; змея привез!» Змей испугался, спрашивает цыгана: «Кто это?» — «А то мои дети! Чай, голодны теперь; смотри, как за тебя примутся!» Змей из повозки, да бежать; а цыган продал тройку лошадей вместе с повозкой и зажил себе припеваючи.

Батрак

№150 [713]

Жил-был мужик; у него было три сына. Пошел старший сын в батраки наниматься; пришел в город и нанялся к купцу, а тот купец куда был скуп и суров! Только одну речь и держал: как запоет петух, так и вставай батрак, да принимайся за работу. Трудно, тяжело показалось парню; прожил он с неделю и воротился домой. Пошел средний сын, прожил у купца с неделю, не выдержал и взял расчет. «Батюшка, — говорит меньшой сын, — позволь, я пойду в батраки к купцу». — «Куда тебе, дураку! Знал бы сидел на печи! Получше тебя ходили, да ни с чем ворочались». — «Ну как хочешь, а я пойду!» Сказал и пошел к купцу: «Здравствуй, купец!» — «Здравствуй, молодец! Что хорошего скажешь?» — «Найми меня в батраки». — «Изволь; только у меня, брат, как петух запоет — так и ступай на работу на весь день». — «Знамое дело: нанялся, что продался!» — «А что возьмешь?» — «Да что с тебя взять? Год проживу — тебе щелчок да купчихе щипок; больше ничего не надо». — «Ладно, молодец! — отвечает хозяин, а сам думает: — Экая благодать! Вот когда дешево нанял, так дешево!»

713

Место записи неизвестно.Традиционная для восточнославянских сказок цельная контаминация пяти сюжетных типов: AT 850 А (Юный силач; см. комментарии к тексту № 143) + 1045 (Угроза черту морщить озеро веревкой) + 1130 (Шляпа денег) + 1132 (Бегство от работника) + 1120 (Хозяйка сброшена в воду). Последние два сюжетных типа сливаются воедино очень часто. Мотив «Щелчок в лоб хозяину за год батрацкой службы» характерен для социально заостренных русских антипоповских сказок, в которых сюжет о юном силаче-работнике контаминируется с сюжетами о глупых чертях типа 1045, 1130, 1120 и другими: ср., например, сказку, записанную конспективно Пушкиным и послужившую источником «Сказки о попе и работнике его Балде» (Пушкин, Прил. I, № 3). Сюжет типа 1045 учтен в AT в вариантах, записанных в странах Европы, Америки (в США и Вест-Индии от американцев европейского происхождения и негров) и в Индии. Русских вариантов — 36, украинских — 10, белорусских — 7; из опубликованных в русском переводе вариантов отметим: Башкирские народные сказки / Сост. А. Н. Усманов. Уфа, 1969, с. 35—38; Бурят. ск., II, № 18. Сюжет типа 1130 учтен в AT в основном в европейском фольклорном материале и в немногочисленных записях, сделанных в Америке от негров, его история связана со средневековой легендой о святом Бенедикте, обманувшем чертей. Русских вариантов — 24, украинских — 18, белорусских — 6. Сюжет типа 1132 учтен в AT в сказках европейских народов и в арабских, турецких, конголезских сказках. Русских вариантов — 42, украинских — 15, белорусских — 9, есть варианты в сборниках сказок восточных народов СССР. Сюжет 1120 учтен в AT в европейских и немногочисленных вариантах, записанных в Южной Америке (на испанском языке) и на Ближнем Востоке. Русских вариантов — 26, украинских — 20, белорусских — 9.После слов: «как им беду-горе отбывать?» (с. 266) в сноске Афанасьева приведен вариант этой сказки, записанный в Малоархангельском уезде Орловской губернии П. И. Якушкиным: «Понадобился раз одному попу батрак, он и пошел на торг. Видит — стоит мужичок, поп ему и говорит: «Не знаешь ли, свет, кого б мне нанять в батраки себе?» — «Да ежели хочешь, батюшка, то найми меня». — «Изволь, а что возьмешь?» — «Недорого: я проживу у тебя год да тебе же дам три щелканца в лоб». Поп тому и рад: три щелканца не велика важность! Вот идут они вместе; хочется попу посмотреть, каковы батраковы щелканцы. Глядь — человек десять держат быка, да никак не удержат; поп и говорит батраку: «Поди помоги им унять быка». Тот сказал: «Изволь!» Пошел к быку да как даст ему один щелканец — бык тут же и упал: до смерти убил! Приходит поп домой и говорит попадье про свое горе. Попадья-то была баба хитрая и выдумала штуку — убежать из дому. Штука-то славная, да батрак-то все слышал! Вот поп и собирается: поклал в мешок свои книги и пошел посмотреть на свой двор; а батрак тем временем книги все повыбросал и засел в мешок. Как только стемнело, поп кликнул попадью, схватил мешок и давай бежать. Со первых-то поров поп и сам шибко бежал, а как стал приумариваться, батрак зачал его подгонять, кричит себе из мешка: «Догоню, догоню!» Поп услышит — сейчас рыси прибавит. А коли опять шажком пойдет, батрак подгонит. Ну да сколько ни бежать, а надо и умориться! Говорит поп попадье: «Остановимся, матушка! Нет силы бежать больше!» — «Остановимся, батька!» Поп остановился да кинул мешок на землю, а из мешка лезет батрак и говорит ему: «Того уговору не было, чтоб меня одного покидать!»Вариант окончания другой сказки «Батрак», указанный Афанасьевым: «А батрак сидит в мешке да свищет: «Побежим живей, батрак гонит!» Бежали, бежали. Батрак замолк. «Ну, жена, — говорит купец, — давай-ка пирожком закусим». Снял с плеч мешок, распутал веревку; тут батрак высунул голову: «Здорово, хозяин с хозяйкою! Что ж это вы из дому побежали, а со мной не рассчитались?» Дал купчихе щипок да купцу щелчок — поминай как звали!»Вероятно, в устной сказке «Батрак» так же, как и в сказке, записанной Якушкиным, и в подобной пушкинской «Сказке о попе и работнике его Балде» сатирическим персонажем является поп. Пушкинская сказка до 1882 г. печаталась в измененном Жуковским виде как сказка о купце Остолопове и его работнике Балде. В печатном тексте сказки «Батрак» поп тоже мог быть заменен купцом. Предположение это обосновано в комментариях В. Я. Проппа к изданию сказок Афанасьева 1957 г. (т. I, с. 496—497).

Ввечеру батрак изловчился, поймал петуха, завернул ему голову под крыло и завалился спать. Уж полночь давно прошла, дело к утру идет — пора бы батрака будить, да петух не поет! Поднялось солнышко на небо — батрак и сам проснулся. «Ну, хозяин, давай завтракать, время работать идти». Позавтракал и проработал день до вечера; в сумерки опять изловил петуха, завернул ему голову за крыло и завалился спать до утра. На третью ночь опять то же. Дался диву купец, что за притча такая с петухом: совсем перестал горло драть! «Пойду-ка я, — думает, — на деревню, поищу иного петуха». Пошел купец петуха искать и батрака с собою взял.

Вот идут они дорогою, а навстречу им четверо мужиков быка ведут, да и бык же — большой да злющий! Еле-еле на веревках удержат! «Куда, братцы?» — спрашивает батрак. «Да быка на бойню ведем». — «Эх, вы! Четверо быка ведете, а тут и одному делать нечего!» Подошел к быку, дал ему в лоб щелчок и убил до смерти; опосля ухватил щипком за шкуру — вся шкура долой! Купец как увидел, каковы у батрака щелчки да щипки, больно пригорюнился; совсем забыл о петухе, вернулся домой и стал с купчихой совет держать, как им беду-горе отбывать? «А вот что, — говорит купчиха, — пошлем-ка мы батрака поздно вечером в лес, скажем, что корова со стада не пришла; пускай его лютые звери съедят!» — «Ладно!» Дождались вечера, поужинали; вышла купчиха на двор, постояла у крылечка, входит в избу и говорит батраку: «Что ж ты коров в сарай не загнал? Ведь одной-то, комолой, нету!» — «Да, кажись, они все были...» — «То-то все! Ступай скорей в лес да поищи хорошенько».

Батрак оделся, взял дубинку и побрел в дремучий лес; сколько ни ходил по лесу — не видать ни одной коровы; стал присматриваться да приглядываться — лежит медведь в берлоге, а батрак думает — то корова. «Эхма, куда затесалась, проклятая! А я тебя всю ночь ищу». И давай осаживать медведя дубинкою; зверь бросился наутек, а батрак ухватил его за шею, приволок домой и кричит: «Отворяй ворота, принимай живота!» Пустил медведя в сарай и запер вместе с коровами. Медведь сейчас принялся коров душить да ломать; за ночь всех до одной так и порешил. Наутро говорит батрак купцу с купчихою: «Ведь корову-то я нашел». — «Пойдем, жена, посмотрим, какую корову нашел он в лесу?» Пошли в сарай, отворили двери, глядь — коровы задушены, а в углу медведь сидит. «Что ты, дурак, наделал? Зачем медведя в сарай притащил? Он всех коров у нас порешил!» — «Постой же, — говорит батрак, — не миновать ему за то смерти!» Кинулся в сарай, дал медведю щелчок — из него и дух вон! «Плохо дело, — думает купец, — лютые звери ему нипочем. Разве один черт с ним сладит! Поезжай, — говорит батраку, — на чертову мельницу да сослужи мне службу великую: собери с нечистых деньги; в долг у меня забрали, а отдавать не отдают!» — «Изволь, — отвечает батрак, — для чего не сослужить такой безделицы?»

Запряг лошадь в телегу и поехал на чертову мельницу; приехал, сел на плотине и стал веревку вить. Вдруг выпрыгнул из воды бес: «Батрак! Что ты делаешь?» — «Чай, сам видишь: веревку вью». — «На что тебе веревка?» — «Хочу вас, чертей, таскать да на солнышке сушить; а то вы, окаянные, совсем перемокли!» — «Что ты, что ты, батрак! Мы тебе ничего худого не сделали». — «А зачем моему хозяину долгов не платите? Занимать небось умели!» — «Постой немножко, я пойду спрошу старшого», — сказал черт и нырнул в воду. Батрак сейчас за лопату, вырыл глубокую яму, прикрыл ее сверху хворостом, посередке свой шлык уставил, а в шлыке-то загодя дыру прорезал.

Черт выскочил и говорит батраку: «Старшой спрашивает как же будешь ты чертей таскать? Ведь наши омуты бездонные». — «Великая важность! У меня на то есть веревка такая: сколько хочешь меряй, все конца не доберешься». — «Ну-ка покажи!» Батрак связал оба конца своей веревки и подал черту; уж тот мерил-мерил, мерил-мерил, все конца нету. «А много ль долгов платить?» — «Да вот насыпь этот шлык серебром, как раз будет». Черт нырнул в воду, рассказал про все старшому; жаль стало старому с деньгами расставаться, а делать нечего, пришло раскошеливаться. Насыпал батрак полон воз серебра и привез к купцу. «Вот она беда-то! И черт его не берет!»

Стал купец с купчихой уговариваться бежать из дому; купчиха напекла пирогов да хлебов, наклала два мешка и легла отдохнуть, чтоб к ночи с силами собраться да от батрака уйти. А батрак вывалил из мешка пироги и хлебы да заместо того в один положил жернова, а в другой сам залез; сидит — не ворохнется, и дух притаил! Ночью разбудил купец купчиху, взвалили себе по мешку на плеча и побежали со двора. А батрак из мешка подает голос: «Эй, хозяин с хозяйкой! Погодите, меня с собой возьмите». — «Узнал, проклятый! Гонит за нами!» — говорят купец с купчихою и побежали еще шибче; во как уморились! Увидал купец озеро, остановился, сбросил мешок с плеч: «Отдохнем, — говорит, — хоть немножко!» А батрак отзывается: «Тише бросай, хозяин! Все бока переломаешь». — «Ах, батрак, да ты здесь!» — «Здесь!»