Нарушая правила

Полагаю, для Чемезова это небольшая сумма, но мне становится неловко.

Устало вздохнув, женщина интересуется:

– Слушай, деточка, ты что из деревни?

– Ну да.

– Тогда все с тобой ясно.

– Да в каком смысле-то? – раздраженно спрашиваю. Достала эта тетка!

– Зеленая ты еще совсем, вот и смысл во всем ищешь, – хихикает Наталья. – Хочешь совет? – Я не хочу. Но вопрос, судя по всему, был риторическим, потому что женщина продолжает: – Диночка, пока молодая, поменьше заморачивайся, пользуйся мужиками, крути ими, живи на всю катушку.

– Помедленнее, я записываю, – перебиваю Наталью.

– Вот это вот все не навсегда, – продолжает она, обводя пальцем свое лицо. – Молодость проходит и приходит…

– Старость? – снова встреваю, желая поскорее спровадить ее на место.

– Сама ты старость! – кривится Наталья. – Опыт! – заявляет она, а после чего неожиданно просит: – Дай букет подержать, – и тянет руки. Я передаю ей букет. – Тяжелый, – констатирует Наталья. Затем вместе с букетом идет в свой отдел и возвращается с телефоном. – Ну-ка, сфоткай меня, в одноклассниках выложу. Борька, бывший мой, локти себе все искусает, как увидит, – отходит подальше, подтягивает живот и попу, принимая выигрышную позу. Я делаю несколько снимков. – Вот, держи, – Наталья возвращает мне букет, – я сейчас тебе ведро принесу, поставишь в воду, иначе до вечера вся эта красота превратится в веник.

Глава 8. Тим

Перед тем, как забрать Дину с работы, я заезжаю в магазин за подарком для Марка, где впервые в жизни прицениваюсь. Вчерашний широкий жест стоил мне почти половины моего месячного бюджета, но я не жалею, что потратился. О, нет. Оно того стоило. Видели бы вы глаза Дины. Ей такого букета в жизни стопудово не дарили.

Да, я выделывался перед девчонкой, как мог, и это сработало. Конечно еще далеко до того, чтобы Дина вешалась мне на шею, однако лед тронулся, она больше не шарахается от меня и не пытается испепелить взглядом. Сомнений нет – я на верном пути.

Только бы понимать ещё, куда все движется.

Я сам уже толком не знаю, что мне от нее нужно. Сначала я хотел всего лишь проучить маленькую вредную простушку из Дубовников, заставить увлечься собой, поиграть, подраконить с ее помощью свою матушку, а потом щелкнуть по носу, сказав: “Извини, дорогуша, единороги сдохли, бабочки улетели, мальчик налево, девочки направо”. А теперь… Без понятия…

Она забавная и привлекательная, чем совершенно не умеет пользоваться. Мы просто болтаем, и от этого мне уже хорошо. Черт, да я даже не думаю о том, чтобы переспать с ней. Хотя, нет, это ложь. Конечно думаю, но всякие пошлые мысли с ее участием – это лишь часть того, что я испытываю, находясь в обществе этой упрямой девчонки.

Что за хрень со мной происходит?

Вот и сейчас, сидя за рулем белой арендованной “кии” с изуродованным наклейками кузовом, я краем глаза наблюдаю за тем, как Дина переписывается с кем-то. Она улыбается, покусывая губы, а я молчаливо бешусь, потому что она не может улыбаться так кому попало. А значит – ей пишет кто-то особенный. И этот особенный, судя по всему, обладает отменным чувством юмора, ведь, чтобы развеселить Арсеньеву, нужно очень постараться. Ей же только в жюри в “Камеди Баттле” сидеть вместо Слепакова.

Только не говорите, что я ее ревную. Это же бред. С чего бы мне ревновать малознакомую девчонку непонятно к кому? Да я в жизни никого не ревновал. Мы даже не вместе. Я не наматываю сопли на кулак, не бегаю за девушками, не теряю от них голову, я просто не терплю, когда меня игнорируют или предпочитают не меня, а кого-то другого. Я привык иметь все, на что упадет мой взгляд.

А еще мне любопытно, как далеко мы с ней зайдем… Точнее, как близко она меня к себе подпустит, потому что я-то не против позажигать с Арсеньевой в более приватной обстановке. Но, очевидно, что Дина не прыгнет ко мне в койку, как девицы из моей тусовки. Во всяком случае, это будет непросто.

– Может, почитаешь вслух, вместе посмеемся, – предлагаю я девушке, услышав, как она в очередной раз тихо прыснула.

– Ам, нет, – качает головой Дина, мгновенно блокируя телефон.

– А чего так?

– Это личное, – загадочно отвечает девушка.

– Ну разве от друзей могут быть секреты?

Я не собирался подавать вида, что меня заинтересовала ее переписка, но как-то само собой вырвалось.

– Напомни-ка, когда это мы успели с тобой подружиться? – Дина цепляется к словам.

– Так давай подружимся. Я же только “за”. Руками, ногами, чем хочешь, – многозначительно откашливаюсь в кулак..

– Ясно. Буду иметь в виду, – сухо произносит Дина. – Слушай, а почему каршеринг? Где твоя тачка? – все-таки спрашивает она.

– Чувак, – усмехаюсь я.

– Чего?

– "Где моя тачка, чувак?", – комментирую навеянную ее вопросом ассоциацию. – Киношка такая есть. Смотрела?

– Нет.

– Ну ясно, ты не смотришь фильмы, которые могут понизить твой айкью, – гениально перевожу тему.

– А есть такие?

– Да сколько угодно! "Мальчишник в Вегасе". Или "Третий лишний".

– “Третий лишний”? Что-то знакомое, – задумчиво тянет Дина.

– Там мужик тусит вместе с плюшевым медведем, – объясняю ей, перестраиваясь для поворота. – Они бухают, обсуждают всякую дичь, зависают с девчонками и снова бухают.

– Точно, – Дина прочищает горло. – Мой брат вот как-то его смотрел, но, вроде бы, с его интеллектом все в порядке.

– Значит он не злоупотребляет, – прикалываюсь я. – Скажи ему, пусть глянет "Американский пирог" или “Не грози Южному централу”. Но это уже чисто классика.

– Классика тупого кино? – подхватывает Дина и с сарказмом добавляет: – Ты такой утонченный эстет.

Ее слова вызывают у меня улыбку.

– Стараюсь, – несколько раз киваю.

– Так где твоя тачка, чувак? – ей так и не дает покоя моя машина.

– В сервисе, – использую уже отработанную на других легенду.

– Что-то серьёзное?

Я морщу лоб, думая, что бы снова соврать.

– Да так… Девчонкам это неинтересно.

– Некоторым интересно, – мягко возражает Дина.– Мой отец автомеханик, можно сказать, что я выросла в гараже. Так что с машиной?

Ее признание вынуждает меня напрячь мозг.

– Обычная диагностика, чип тюнинг, – сочинив очередную ложь, я прикусываю язык.

– Лошадок не хватает? – она знает, о чем говорит.

– Типа того… – отвечаю максимально осторожно. Мне стремно признаться девчонке, что мать лишила меня машины. – А у тебя есть права?

– Ага. Конституционные. И то в теории.

– Что, дома прессуют?

– Ну… я бы так не сказала, – неопределенно отвечает девушка.

– Ты опять пахнешь маршмеллоу, – замечаю я, чтобы вернуть разговор в прежнее беспечное русло.