Нарушая условности

– Мы же говорили тебе, этот контракт важен для мамы. Открытие бутика в Париже занимает время.

София пробурчала себе что-то под нос.

– Вы же не расстаетесь, правда?
– она протянула руку и накрыла своей ладонью мою, - скажи, что все хорошо.

Свободной рукой я заправил волосы ей за ухо и шутливо щелкнул по носу.

– Все хорошо, малыш, - улыбнулся ей, - мы с матерью давно забыли свои разногласия.

Дочь заметно успокоилась и стала собирать свои вещи со стола.

– Просто обещай мне одно, - замерла она на мгновение, - если что-то случится, вы не будете это от меня скрывать.

– Обещаю, - заверил я ее, и мы вышли на улицу

***

Зашёл в аудиторию к вечерникам, и студенты сразу же умолкли при виде меня. Посмотрел на доску, на ней были записи, оставшиеся с прошлого занятия. Прошел к столу и обратился к парню, сидящему за третьей партой.

– Казаров, займись доской.

Студент закатил недовольно глаза и начал возмущаться.

– Андрей Викторович, мы с Лазаревой итак каждый раз…

– Меня не интересует ваша личная жизнь, Казаров, - сказал, доставая планшет из дипломата, - а теперь попрошу подготовить аудиторию для занятий.

Услышал, как в группе прокатились тихие смешки, и увидел боковым зрением, что парень направился выполнять поручение.

Пока он приводил доску в порядок, я открыл файл со своими лекциями. В тот момент, когда Казаров закончил и решил вернуться на своё место, я повернулся к нему и остановил.

– Раз ты уже вышел, - сказал ему, улыбаясь краешком губ, - расскажи нам, в чем разница между амнистией и помилованием?

Студент бросил в мою сторону затравленный взгляд и почесал лоб.

– А она есть?
– неуверенно спросил он.

Я отложил планшет и сложил руки на груди, повернувшись лицом к аудитории.

– А вот это ты нам и расскажи, Казаров.

Меня стало забавлять, что сидящие на первом ряду, пытаются подсказать своему товарищу, отчаянно жестикулируя. Из года в год одно и тоже. Мне кажется, что я уже досконально изучил эту “Азбуку Морзе”.

– Лазарева, - обратился к девушке, которая беззвучно шевелила губами и пыталась объяснить ответ на пальцах своему другу, - вы уже договариваетесь о свидании с Казаровым?

Девушка вздрогнула, и её аккуратные очки сползли на кончик носа. Она покраснела и опустила взгляд.

– Я жду, - повернулся к молодому человеку.

– Ну… это… - начал он, запинаясь, - есть амнистия, а есть помилование.

Я кивнул, соглашаясь.

– Ну, президент по своему желанию может помиловать заключённого, назначив ему амнистию…

– По какому желанию, Казаров?
– задал вопрос, когда он замолчал.

– Это акт доброй воли, Андрей Викторович, - уверенно сказал студент, - может, Вы тоже в честь нового учебного года помилуете меня, а?

Я встал из-за стола. Направился к доске и взял маркер. Начал чертить схему, не обращая внимания на студента.

– Садись, Казаров, - сказал, не поворачивая головы.

Закончив, повернулся к аудитории.

– Итак. Помилование - это акт должностного лица государства, в нашем случае президента, который частично либо полностью освобождает лицо от наказания, заменяет его более мягким, снимает судимость. Записывайте, я спрошу об этом на экзамене.

Студенты шумно начали открывать тетради и писать.

– Амнистия же - акт многократного применения, который полностью либо частично освобождает от наказания определённую категорию преступников. Назначается Государственной думой. Тебе понятно, Казаров?

Парень кивнул.

– Ты пролетаешь и там и там, так что твоё наказание в виде грязной доски остаётся в силе.

Я услышал, как студент чертыхнулся, но не стал ничего на это говорить и продолжил лекцию.

***

Последняя пара закончилась, и я, закрыв кабинет, направился на стоянку. Через пять минут уже был в машине. Только завёл мотор, как раздался звонок мобильного. Бросил взгляд на экран. Дмитриев.

– Здорово, Гром, - услышал в трубке бодрый голос друга, - ты уже отпустил своих деток?

– Домой еду, - ответил ему, выезжая со стоянки, - есть предложения?

– Конечно! Через полчаса в бильярдной. Жду тебя.

Друг отключился, а я, не раздумывая, повернул машину в сторону центра.

Ровно через двадцать минут я уже сидел вместе с Саньком на кожаном диване со стаканом виски в руке. Машину решил оставить здесь же, на территории комплекса.

– Чёрт, Громов, - дружески ударил меня по плечу Сашка, - мы с тобой все шесть лет ненавидели свою учёбу, и в итоге из нас двоих именно ты стал деканом, старик.

Он засмеялся, а я встал и взял свой кий. Тщательно протер верхушку синим мелом, на руке трехпалая перчатка для бильярда. Нагнулся над столом, прицеливаясь в биток и намереваясь попасть в левый угол пирамиды. Медленное движение рукой назад, немного вперёд… ещё раз назад, но уже глубже, секунда, и резкий удар по шару. Выпрямился и сосчитал шары, попавшие в дом. Четыре. Неплохо.

– Если ты будешь жульничать, как в прошлый раз, - обратился к другу, улыбаясь, - завалю твоего сына на экзамене.

Дмитриев картинно схватился за сердце, сделав оскорблённый вид.

– Ты чертов шантажист, Андрюха!

Наша игра продолжалась около часа. За это время мы успели сыграть две партии. В одной выиграл я, в другой Дмитриев.

Сели на диван, и обновили бокалы.

– Как там твои?
– спросил друга.

– Сводят меня в могилу, я тебе говорю, - поморщился он, - всем что-то от меня надо, пацан стал неуправляемым, мелкую я вообще не понимаю. А Наташка вынесла мне весь мозг со своим гребаным фэн-шуем.

Я засмеялся на жалобы друга и сделал очередной глоток.

– Ну, я гляжу, все по-старому.

Дмитриев махнул рукой и подкурил сигарету. Мимо нашего столика прошла молоденькая девушка в короткой юбке и облегающей майке. Друг проводил её заинтересованным взглядом и облизнул губы.

– Ладно, ты мне лучше скажи, неужели у тебя никогда не возникало желания замутить со своей студенткой?

Я повернулся к нему, приподняв бровь.

– Конечно, нет.

Дмитриев потушил сигарету и потянулся к своему бокалу.