Наруто: Песчаный оборотень

И ладно бы он активно постигал науки шиноби и становился лучше, но вместо этого Акихико делал лишь хуже, тренируя бесполезные группы мышц и забивая организм бесполезными навыками.

Часами криво колотит манекены, скорее выплёскивая злость, хотя... Может он действительно думает, что тренируется правильно?

Эта мысль так завладела мной, что я даже не заметил, как на горизонте замаячила земля, а значит осталось меньше десяти минут забега, но мне ещё нужно было поразмыслить, так что я сбавил скорость, позволяя телу чутка отдохнуть после подобной нагрузки и теперь обычным темпом среднего джонина бежал дальше, всматриваясь в побережье.

«Нужно написать. Пересилить себя и поговорить с Аки».

Мальчик делает только себе во вред и стоит прекратить подобное в зародыше, пока он не сделал всё ещё хуже. Размышления уводили меня всё дальше от основной проблемы и чем больше я размышлял, тем сильнее злился, потихоньку доводя до бешенства.

«Не могу справиться с ним, он послушает только тебя» — вспомнив слова жены, я был вынужден прикрыть глаза, зачитывая в голове мантру, чтобы успокоиться.

– Ты же боевой медик, джонин и ветеран войны... И не можешь поставить на место мелкого засранца? Вернусь домой, нужно будет расставить все точки, стоило только выйти за порог, как в доме начался «катаклизм».

Приняв это решение, я твёрдо уверился в правильности собственных слов, уже продумывая в голове примерный текст письма, которое отправлю домой.

Нужно было урезонить пацана и заставить слушать Мияко. Ему это может не нравиться, но он ещё даже не шиноби и ничем не отличается от остальных, чтобы показывать свой норов.

Губы скривились от злости. У меня не было времени всем этим заниматься, но приходится отвлекаться на воспитание сына, пока сам я возглавляю армию и сражаюсь с монстрами наподобие Мито Узумаки.

Почему вообще подобное произошло? Пока я был в деревне, мальчишка был тише воды, ниже травы, боясь посмотреть мне в глаза и подать голос. Но стоило мне удалиться на другой край света, как меня начинают засыпать письмами, наполненными тупостью Акихико.

Жажда крови начала прорываться сквозь барьеры самоконтроля. Когти на руках начали отрастать и лишь стальная воля и не желание выдать себя и свои далекоидущие планы помогли подавить порыв и продолжить забег.

– Разбаловал я его, — в голове уже проносились идеи, как ещё можно исправить недостатки в воспитании, — надеюсь, ты внемлешь Мияко, а то я за себя не ручаюсь.

Моё приземление в лагере вызвало переполох, но за годы войны удалось приучить часовых срисовывать высокоскоростные объекты, поэтому люди скорее удивились моей скорости и давящей атмосфере, чем самому появлению.

Оглядев лагерь, хотелось выругаться, но это всего лишь слова, а легче особо не станет, так что я просто пошёл дальше, надеясь поскорее найти центр и свой шатёр, который ставят всякий раз, как я должен прибыть в местоположение армии.

Идиотизм, с помощью которого можно вычислить, где я нахожусь, но совет кланов отказывается ставить для меня обычный солдатский, ведь это будет сильный удар по имиджу и создаст прецедент, после которого и они сами будут вынуждены сидеть с голой жопой.

– Не война, а детская группа на выгуле...

Не сдержавшись, я всё-таки ворчал себе под нос, смешивая ругательства с вопросами в пустоту, на которые никогда не получу ответа, даже если задам их Джуну.

(Заходите и читайте мою новую работу по Вратам Балдура)

Глава 68

Я разрывался на части. Ярость требовала выхода и лишь присутствие рядом моих друзей, жены и многих шиноби деревни помогали в самоконтроле.

Пальцы до сих пор сжимали мелкую записку, которую мне принесли хомяки-оборотни. Я не выпускал её из рук даже в тот момент, когда встретился с отрядом сопровождения, присланным из деревни.

Три десятка шиноби держались в отдалении от меня, ощущая моё настроение. Они боялись; не все, но многие из них.

Я чувствовал их эмоции, каждую песчинку страха и собственного смущения от бессилия перед этим. Это сильно мешало и действовало на нервы, заставляя периодически упускать контроль над телом и отращивать клыки и когти. В конце концов я решил забить на собственную внешность и нежные сердца ниндзя, выпуская жажду убийства и свою силу на волю.

Больше всего во всей этой ситуации меня бесили эмоции Мияко. Жена пыталась сдерживать себя, с каменным лицом следуя по пятам, но внутри у неё творилась настоящая каша из чувств и переживаний, от которых хотелось побиться головой об стену.

Рык вырывался из горла сам собой. Кулаки хрустели от силы сжатия, а сердце стучало, как бешеный мотор, грозясь вырваться из груди, только я не понимал, от чего именно. От ярости или переживания...

Мы добежали до границы пустыни. Всего в паре километров отсюда начиналась линия фронта. От наших укреплений силы Конохи отделяла полоса ничейной земли, через которую раз в пару часов пролетали техники огня или ветра, стараясь задеть случайного шиноби или просто чтобы поддерживать напряжение.

– Мы на месте, — не поворачивая головы, я припал ближе к земле, втягивая носом воздух, — меньше часа назад он был здесь.

Яркий аромат родного дома будоражил нос. Смешиваясь с запахами хомяков-оборотней, он уходил в сторону фронта, где шансов выжить у нашего беглеца было меньше процента.

«Я надеюсь, что ты ещё жив, Акихико, тогда я самолично смогу придушить тебя».

Уже несколько раз за последние часы я успел пожалеть о том, что смог вписать имя сына в свиток призыва. В отличие от меня, он получил множество поблажек и снисхождения, учась и развиваясь вместе с малышнёй скорпионовых хомяков, но зато он смог призывать их, а это было самое важное для его безопасности.

Сначала старый хомяк не хотел принимать моего отпрыска, отговаривая и убеждая, что ребёнок слишком слаб и совсем не пошёл в меня характером и повадками, но я и не требовал, чтобы парня тренировали, как меня в своё время. Нужна была защита и возможность сбежать, прихватив с собой Мияко и Юно, а большего и не надо.

Наш спор с Лиу всё же закончился компромисом и, несмотря на несовпадение характеров, мальчик был принят в семью на испытательный срок, в конце которого у него будет небольшой экзамен. Я не сильно волновался по этому поводу. Если сможет пройти испытания, то обзаведётся сильными союзниками, а провалит, так невелика беда, и так поставил подпись по блату.

Но мелкий засранец не оценил моего подарка и использовал его совсем не так, как я рассчитывал.

В Суне теперь привыкли, что мой призыв может пробежать куда-то за пределы деревни и путешествие одинокого хомяка размером с человека, обвешанного бронёй и фонящего чакрой, не вызывало такого ажиотажа, как раньше.

Вот Акихико и воспользовался этой возможностью, призвав кого-то из своих новых пушистых приятелей и отправив его сюда, чтобы потом обратным призывом переместиться ближе к фронту.