Нас называли ночными ведьмами
Шрифт:
* * *
Дина Никулина - профессиональный летчик с отличной техникой пилотирования. Характер у нее жизнерадостный, веселый. Летала она бесстрашно. А на вечерах самодеятельности азартно отбивала чечетку, до тех пор, пока ее не ранили в ногу. После этого мы узнали, что она отлично поет…
С самого начала полку пришлось вести работу в исключительно тяжелых условиях. Армия отступала за Моздок, в гористую местность. Малейший просчет штурмана или летчика -
Никогда раньше, в мирное время, не летали летчики на таких самолетах в подобной обстановке. Такая цель, как Моздок, имела в обороне все виды зенитного огня, десятки прожекторов и к тому же была защищена целой огневой полосой со стороны Кизляра. [33]
Нам приходилось маневрировать: один экипаж вызывал на себя прожектор или огонь зенитной артиллерии, а другой в это время заходил и бомбил по этим точкам. Это уже называлось «новой тактикой боевой работы». Враг терялся и стрелял беспорядочно.
С не менее трудными условиями столкнулись мы при прорыве «Голубой линии»{5}, на Тамани, при полетах на Новороссийск и Керчь, при освобождении Севастополя. Все эти направления имели важное тактическое значение и поэтому были прикрыты плотным огнем зенитных батарей, в воздухе патрулировали ночные немецкие истребители, лес прожекторов стоял над целью.
А много ли нужно, чтобы сбить наш тихоходный самолет, состоящий из фанеры и перкаля? Одна зажигательная пуля могла превратить его в пылающий факел!
* * *
Ну и трудно мне было в первый год. Мало я понимала в самолетах, в бензине, бомбах, оперативных сводках, слабо знала военный [34] устав и многое другое, что должна была знать, ведь начальник штаба - первый заместитель командира полка. Бершанская - опытный летчик, хороший организатор, но тоже человек, в общем-то, не военный, не строевой - помочь мне не могла.
* * *
Выдуманный мой! Мой чудо, а не человек!
Много дней прошло. А я тебе не писала. Может, не о чем было? Какое там. Некогда? Ерунда. Не хотела? Может быть.
Ну, ты не сердись. Я ведь решила сначала, что ты погиб. Погиб в боях с фашистами. А потом поняла - глупость. Такие не погибают. Ты живешь. Живешь, пока я жива, а когда я умру, ты все равно будешь жить в сердце еще какой-нибудь девушки. И она также будет любить тебя, как и я. И жалеть тоже.
Где ты сейчас? Там, где трудно. Там, где идут жаркие бои, где смерть ходит за трусами и слабыми, где слава улыбается храбрецам. Там, где решается наша судьба. Одним словом, сейчас ты под Сталинградом… А потом - потом посмотрим. [35]
Вот, мой друг. Я еще не решила, люблю ли я тебя сейчас. Наверное, нет. Сейчас не до этого.
Я работаю и собой недовольна. Не умею ли, не получается ли. Нежеланием не могу объяснить, мне даже кажется, что я полюбила свою
штабную работу. Правда. Это тяжело, видеть, что плохо, и не делать хорошо.С тобой так не должно
С тобой так не должно быть. И со мной скоро не будет. Мы должны, мы скоро должны погнать немца назад. А значит, и я должна заработать хорошо. Потому что все, вся страна, должны для этого хорошо работать.
Слушай, человечек! Я ложусь спать. Скажи, а у тебя тоже все любимое в мирное время ушло из жизни? Это закон?
Кончаю…
январь 1943 г.
* * *
Девчонки меня не очень слушались, спорили, когда я назначала кого-нибудь на дежурство. Да представьте только - я, задушевная подружка своих штурманов, вхожу в комнату, и все должны встать! В штабе начали работать и другие девушки: в оперативном отделе, в строевом отделе, шифровальщик, нач. связи, нач. хим., машинистка.
Начальником строевого отдела стала Рая Маздрина, она окончила историко-архивный институт, оставила двух маленьких детей своей маме. Голос имела такой красивый, до сих пор на наших встречах мы просим ее спеть.
Начальник химической службы - Гумилевская Тамара (сейчас живет во Львове, бандеровцы убили ее мужа). Начальник шифровального отдела - Нина Волкова, бессменный член Совета полка после войны.
Начальником связи назначили Валю Ступину, бывшую студентку МАИ. Валя - невысокая, всегда улыбающаяся девушка с озорным выражением лица. В полк принесла песенку про Сингапур:
В Сингапуре жарко очень,
Даже сердце плавится.
В Сингапуре, между прочим,
Девушки красавицы.
Но тебя я мог бы смело
К сингапуркам завезти.
Ты б от солнца почернела,
А они от зависти. [36]
Она окончила с нами штурманские курсы и по очереди с Галей Докутович летала на боевые задания.
Но нам не везло на начальников связи. Валя в 1943 году умерла от онкологического заболевания. Перевели на ее должность Маздрину. Но она в том же году уехала из полка на учебу. Назначили Катю Доспанову, которой после переломов ног в катастрофе стало тяжело летать. И в этой должности она окончила войну.
Назначенная на должность начальника оперативного отдела бывшая студентка химического факультета Аня Еленина говорила мне с отчаянием в голосе: «Ты, Ирина, по крайней мере, умеешь быть серьезной, а я ведь даже этого не умею…»
Штурман Катя Рябова говорила: «Я просто не могу слышать твоего голоса: "Старшина Рябова, ко мне"». Зато маленькая Катя Доспанова была со мной дружна, любила меня, верила мне и защищала перед другими.
Мы учились своему делу все вместе. Однако ложное самолюбие иногда мешало нам признать, как мало мы знаем и умеем. [37]
Кадровыми военными в полку были только инженеры полка и комиссар Евдокия Рачкевич. Они-то дисциплину понимали и смотрели на нас с внутренней усмешкой.
Первые оперативные сводки, я думаю, доставили много веселых минут штабным работникам дивизии. Мы, например, писали: «Ветер на разных высотах разный», «летчик Чечнева встретила три самолета - один впереди и два по бокам»…
Меру своего незнания и меру терпения Бершанской я ощутила, когда мы с ней перелетали на новую точку через невысокий хребет на Кавказе.