Нас не догонишь...

– понятно. Что же если вы дали клятву, то давайте перейдём к тем проблема, из-за которых вы проделали такой путь. Итак, что вас к нам привело?

Маркиз снова кинул взгляд на мальчика. Вести с ним разговор? Но остальные почему-то так почтительно молчат. Вот и ответ... ох уж этот Ивалье, такую кашу заварил...

– его величество желает, чтобы вы задержали экспедиционный корпус Ванцев не менее чем на месяц в степи.

– зачем ему это время?
– задал вопрос мальчик.

– за это вы получите миллион золотом!
– как бы не расслышав вопроса, продолжил маркиз.

– - зачем его величеству это время?
– опять повторил тот же вопрос мальчик.

Как же с ним трудно разговаривать, подумал про себя маркиз, но отвечать придётся.

– мы платим вам живые деньги. Золотом и даже не облигациями банка гномов. Вам этого мало?

– пятая часть!- немного подумав, проронил виконт.

– сколько, да вы с ума сошли такие деньги!!!
– вскричал маркиз, и внезапно запнулся. Но ведь он не говорил откуда будут деньги, а этот пацан..., а этот пацан похоже его раскусил. И что делать дальше? Прекращать переговоры? Такого шанса наказать империю Ванн может никогда больше не предоставится. Суммы не произносятся вслух, ведь куш может составлять... очень, очень много. Ванн готовится к войне и увеличил налоги. А война с Ванном у Синх никогда не прекращалась. И даже этот поход герцога..., но пятая часть?

– боюсь, император не согласится!
– высказался, в конечном счете, маркиз.

– в таком случае нам с вами разговаривать больше не о чем!
– ВИКОНТ поднялся с кресла - герцог, проводите маркиза. Я его больше не задерживаю.

Тот, кто наливал мальчику напиток, почтительно поклонился и повернулся в маркизу и уже раскрыл рот, чтобы обратиться к нему как маркиз быстро проговорил.

– хорошо согласен, но тогда герцог Кренст должен остаться навечно в степи!

Мальчик вновь уселся в кресло и задумался. Молчание затягивалось, но никто не пытался нарушить возникшую тишину в комнате, лишь только Мартин слишком волнуется и это становится очень заметно.

– половина всего, что вы получите..., наше!

– нет, это не возможно!
– вскричал маркиз.

– очень жаль! Вы хорошо подумали?
– спокойно спросил маркиза мальчик.

Взрослые опять молчат. За весь разговор никто не проронил ни слова даже баронет Маринэ, что само по себе необычно.

– ладно. Император не в том положении чтобы торговаться. Вы берете на себя обязательства задержать войска ваннцев не менее трёх декад в степи. По возможности уничтожаете их. Герцог Кренст гибнет. Судьба его людей меня не волнует. Можете их просто рассеять. Вы подтверждаете условия договора.

– я хотел сначала узнать, какие планы на нас у императора?
– виконт откинулся на спинку кресла.

– не знаю! Но пока вы не укрепитесь, разговора с вами не будет. Ваши земли отданы на аукцион, только не денежный, а военный. Кто окажется сильнее хитрее и удачливее, тот и останется господином на этих землях. Император пользуется моментом и так получилось, что без вас не провернуть это предприятие. Предупреждаю о не разглашении всего, о чём тут говорилось. На кону огромные деньги. Ванн и так богатая страна, но даже для них это колоссальная сумма. Но война требует денег, очень много денег. А в мире намечаются большие потрясения и очередное перераспределение земель. Если удастся обескровить империю Ванн в денежном плане, то мир продлится ещё несколько лет, может даже десятилетий. Теперь вы знаете всё..., ваше решение???

Продолжительное молчание, и вдруг тишину нарушил Мартин до этого не вмешивавшийся в разговор.

– мы принимаем договор. Император получит этот лимит времени, а предатель будет казнён...

* * *

И вновь уютный внутренний дворик дворца. Как и прежде всё утопает в цветах. Тихо журчит фонтан. Белокаменные статуи добавляют спокойствия в окружающую атмосферу уютного дворца. За круглым сервированным столиком разговаривают три красивых молодых девушки, и вот только прислушавшись, о чём говорят эти милые создания, понимаешь, что это прожженные интриганки, жёсткие, жестокие правители огромной страны.

– и этот пацан?

– ага, входит такой. Мол, здравствуйте, и в комнату впускает огромного чёрного пса. Я так испугалась. А потом... я как этого мальчика увидела, так сразу детей вспомнила, и расклеилась. Слёзы сами собой на глаза накатились и так тоскливо стало. В общем, разговорились с ним. Долго мы с ним разговаривали, сперва у меня в комнате, а потом он предложил перекусить на верхней смотровой площадке. Я ведь голодовку объявила, а тут стол завален всякими вкусняшками и я не удержалась. Мальчика Сержем зовут, он своих родителей не помнит. Воспитанник ордена и друг мальчика, о котором я вам уже рассказывала. Ну, это тот, что участвовал в нашем освобождении вместе с канном и орками. Оказывается они тоже все члены клана и ордена.

– и канн тоже?
– переспросила её императрица.

– да, ваше величество.

– то есть ты утверждаешь, что мальчик, одетый в богатый камзол, и элементы безумно дорогого комплекта доспехов, с которым постоянно ходит огромная чёрная собака, не тот мальчик, которого ты впервые увидела, когда тебя спасали из плена?

– конечно, нет, ваше величество. Хэрн, - Марьян незаметно погладила незаметно округлившийся живот - наставник того мальчика и зовут его

Гури, но почти все называют его просто малыш.

– интересно. И ты говоришь, что этого мальчика Сержа интересовало все, что касалось канна и этого гурии.

– да, именно так всё и было.

– ну, я же говорила что Ивалье не идиот. Его не так просто обмануть?
– воскликнул молодой весёлый женский голос.

– но факты подруга вещь упрямая. Как могли появиться канн с воспитанником и орками за сотни лиг от места, где находился Ивалье с караванами.

– может, воспользовались забытыми трактами?

Императрица задумалась.

– теоретически возможно, но в действительности это не возможно. Никто не возвращался оттуда. Древнее наследие... и никто не может понять, что же там находится. Императору не до этого, а древние тексты ответа не дают. Но если мы правы...

– если мы правы, то головы этих двоих становятся бесценными. И не только их. Слышала подруга, графиня Тальская отказалась выходить замуж. Заявила, что беременна. И беременна не после изнасилования, а по любви. Отец, было, возмутился, а потом остыл.