Нас здесь не было. Золотой код

Можно не сильно напрягаясь предположить, что скоро будет третье сообщение, после чего их обрубит.

Думай, Трав, думай.

Воздействие постоянное, но не сильное, иначе я бы заметил ухудшение состояния и работоспособности. Пока же все в норме.

Придется снова расспрашивать неразговорчивого гнома.

Однако тот наотрез отказался разговаривать, пока работа не выполнена.

Пришлось тащить корзину в главный квершлаг – так называется нерабочий служебный штрек. Бригадир начал вопить, что опаздываем, все соседи давно уже сделали первую ходку, и только мы тормозим.

Впрочем, предупрежденный гномом, я не обратил на его вопли никакого внимания. Гоблин всегда орет, по-другому общаться не умеет. И вечно недоволен, хоть две нормы сделай. Впрочем, такой глупости еще никто не делал. Перевыполнение нормы здесь в принципе отсутствовало.

###$%@##

Вот и третье сообщение. Угадал.

Глянуть бы сейчас в статы, и сразу станет ясно, что происходит. Предполагаю, резист на три единицы поднялся. Только вот на что?

Я выпросил у гоблина медную кружку, чтобы отнести воды напарнику. Как ни странно мерзкий тип разрешил, только разорался, чтобы сразу вернул со следующей ходкой. Не одни мы такие.

Пока Бромт с наслаждением хлебал воду, причмокивая и пуская пузыри, я приставал к нему с расспросами.

Вот тут и выяснилась вся прискорбная картина. В рудниках не живут дольше года. То, что мы добываем, убивает шахтеров. Именно поэтому здесь работают только каторжане. Для наглядности гном, порывшись в обломках породы, нашел и протянул мне камень с желтоватым вкраплением.

– Долго не смотри, голова заболит, – предупредил компаньон.

По краю сознания мелькнула догадка. Пока не осознанная, но вполне проверяемая.

Точно, знакомая фигня. Тонкая, словно паутинка, золотая вязь, словно вплавленная в структуру камня. Рассмотреть трудно, рябит в глазах и начинает колоть в висках. Не дожидаясь дебафа, прекращаю экспериментировать.

Занятное открытие, вот только не знаю, как его использовать.

– И как же оно убивает?

Вместо ответа гном закатывает рукав и протягивает руку. Показалось? Или это игра пламени в фонаре? Нет, это не обман зрения.

Вены просвечивают сквозь кожу, и определенно отдают желтизной. Точнее, золотом. Если присмотреться, то ноги имеют такой же оттенок.

– Так вначале. Потом все тело станет.

Меня аж передернуло от такой перспективы.

– И что, все умирают?

– Не успевать умирать. Который Нет Имени съедает. Очень нужный им здоровье.

Очуметь. Меня еще и съедят, когда я проспиртуюсь этой гадостью. Даже помереть не дадут спокойно. Нет, не согласен. Надо валить отсюда. Вопрос – как? Самый очевидный способ – умереть. Вот только где будет респаун? Подозреваю, что где-то недалече. Второй вопрос: что мне делать в таком виде? Без снаряжения, оружия, имея блокировку на все умения. Даже не представляю, как это возможно. И тем более не знаю, кто это снять может.

Пока надо осмотреться, получить информацию, а уж потом решать. Надеюсь, «желтуха» у меня не скоро проявится, пара недель в запасе есть.

Не знаю, что меня толкнуло, может, предчувствие или мнительность повышенная. Скидываю куртку и рассматриваю свои руки. Слава богу, пронесло. Пока нет ни малейших признаков «золотой гангрены».

Внезапно натыкаюсь на ошарашенный взгляд гнома. Пытаюсь понять, что же его так поразило, и обнаруживаю на своем плече разлапистую золотую татуировку. Рассмотреть не получается, в глазах рябит, и в висках стучат молотки. Трындец.

Никаких комментариев от напарника получить не удалось, явно испуганный гном замкнулся и вообще перестал отвечать на вопросы. К тому же пришло время тащить вторую корзину.

Угнетенное состояние передалось и мне. Добравшись до бригадира, я получил от гоблина нагоняй за нерасторопность, за глупость и вообще за всех неполноценных людей сразу. Накопившиеся злость, усталость и разочарование выплеснулись на излишне увлекшегося надсмотрщика.

Могучая затрещина отправляет тщедушного гоблина в непродолжительный полет, хороший пинок ловко встречает при приземлении. От всей души.

– Я тебя, жабья шкурка, посажу на сучковатый кол, отмою до чистоты и высушу на солнце. А перед этим сниму с тебя кожу, обсыплю солью и перцем, затем обратно натяну, – и еще на десять минут отборных гоблинских ругательств, из богатого словарного наследия Гнылха. Что-что, а в этом он был мастер.

Закончил я импровизацией: «В конце выдерну все твои конечности, поменяю местами руки и ноги. Будешь ногами жратву брать, а руками – ходить по молодому тростнику. Причем, без перчаток».

Причем все это было выдано на чистейшем гоблинском, ну как мне думается.

Как оказалось, не ошибся – бригадир со звучным именем Капо37, все понял, осознал и проникся. После чего бросился на колени и завопил, стучась непутевой башкой о каменный пол:

– Великий шаман, прости недостойного. Не надо менять местами руки и ноги. Духи подземные разум попутали – не признал сразу!

Вот так-то лучше. Хотя именно этот момент – суть импровизация а ля Жванецкий. Сработало, но расслабляться не стоит:

– На первый раз прощаю. Еще пятьдесят ударов головой об пол.

Осчастливленный гоблин тут же принялся отбывать повинность, даже не пытаясь откосить. Как бы не отбил себе мозги в излишнем рвении. Впрочем, я зря опасался: через десять минут Капо бодро рапортовал о диспозиции и окружающей обстановке.

Ничего полезного он не сообщил, а предложение освободить от работы отверг уже я. Не стоит выделяться из толпы, тем более что план и нормы никто не отменял. Значит, кому-то придется работать за меня, что тут же вызовет ропот и недовольство, привлечет не нужное внимание.

Пока оставим все как есть.

– Большой шаман, вечером не надо кушай пайка.

Интересно, почему?

– Плохой еда. Добавка притягивает золотой паутина болезнь. Капо другой кушать принесет.

Вот оно как! Ангелочки-трупоеды не ждут милости от природы, ускоряют процесс созревания «золотого» мяса. Заготовка сырья поставлена на научную основу. Не будем придираться к формулировкам, помню прекрасно, что человек здесь один.

Других значимых событий этот тяжелый и бесконечный день не принес. До самого вечера я таскал корзины с рудой, гном хмуро молчал, Капо делал вид, что меня не существует. Хотя все равно он странно вел себя с точки зрения окружающих – кричал и сквернословил куда меньше.